Любовь и дальние страны

— Ты должен сказать мне, что я самая умная женщина в Империи! Нет, я вообще самая умная, на всем свете от закатных островов до края Теней в Эссосе и даже дальше! — принцесса Арианна требовательно смотрела на Гарольда Дейна сверкающими глазами. В последнее время она не часто баловала Белого Рыцаря приватными беседами, но сегодня пришла к нему в Башню, прекрасная, как порождение колдовского сна. Глаза ее сверкали нездешним огнем, волосы змеились, словно живые. И хотя она надела сегодня вестеросское платье, закрытое и слишком скромное для нее, плотная красная тафта не могла скрыть соблазнительных выпуклостей ее тела. — Вы самая умная, принцесса, — послушно согласился с ней Гарольд Дейн. — Не расскажете, что стряслось? — Все получилось! — Арианна взвизгнула от переполнявшего ее восторга и захлопала в ладоши. Браслеты не ее руках отчаянно зазвенели. — Все получилось! Все-все у меня получилось! — она затанцевала вокруг него, извиваясь змеей, щелкая пальцами и издавая языком такие звуки, что рыцарь едва сдерживался, чтобы не поймать ее и не повалить прямо на Белую Книгу. Слава Богам, она заметила этот огонь в его темных глазах и остановилась. — Нет, нет! — покачала она головой и собрала растрепавшиеся кудри руками, — нам сейчас надо быть очень-очень осторожными. Ничего такого, даже не думай! — Я чту обеты Белой Гвардии, принцесса, — сказал Дейн зло. — Хорошо, — кивнула она, не обращая внимания на его тон. — Ты чтишь свои обеты и будешь вознагражден за это богами. Но не все такие честные рыцари, как ты, сир, — глаза Арианны снова загорелись. Она приблизила к нему свое лицо и прошептала, глядя в глаза: — Серебряная Королева, чистая и непорочная, словно луна на небе, завела себе черного любовника. Дейн был не сильно удивлен, но радость даже не подумал скрывать. — Так вот зачем вы велели мне допустить эту ворону до турнира? Арианна кивнула. Улыбка змеилась на ее лице. — А как вам, хитроумная госпожа, стало известно о падении непорочной королевы? Арианна отпрыгнула от него, словно он мог силой заставить ее говорить, подошла к высокому окну и шумно вдохнула свежий морской воздух. Гарольд Дейн знал, что она расскажет, но благоразумно ждал, пока она выдержит паузу. — Не знаю, заметили ли вы, сир Командующий, у нашей королевы новую служанку. — Заметил. Девушку с ее внешностью трудно не заметить. Арианна бросила на него взгляд полный ревности, но продолжила: — Она совершенно очаровала королеву и пользуется ее полным доверием. Сопровождает ее на пути греха и охраняет любовников в их гнездышке. — Пользуется доверием королевы? А вашим? Как вы нашли ее? — По рекомендации лорда Рэтфорда, то есть мы оба с вами знаем, кого на самом деле. И нет, предупреждая ваши возражения, скажу, что ни ей самой, ни ее покровителям нельзя доверять. Но сейчас, сейчас наши интересы совпали. Уж не знаю, чем Серебряная Королева насолила Петиру Бейлишу, но его услуги пришлись очень кстати. Арианна повернулась у нему и наклонила голову, словно капризный ребенок в ожидании лакомства. — Ну? — Вы поразительно хитроумны, принцесса, — сказал сир Гарольд и подошел к ней ближе. Он не мог позволить себе дотронуться до нее, но встал так близко, что услышал жаркий аромат розового масла, исходивший от ее тела. *** Когда Дейенерис вместе с темнокожей служанкой скрылись за дверцами высокого резного шкафа, Джорах сначала допил все оставшееся вино, оделся, вышел из постоялого двора на улицу и направился в гавань. Рассвет едва только брезжил. Город еще не проснулся, только слуги сонно передвигались по задним дворам, разжигая жаровни для приготовления еды и подогревая котлы с горячей водой для господ. Старый тощий пес, серый от уличной пыли, подошел к Джораху и робко понюхал руку, лениво поведя облезлым хвостом из стороны в сторону. Джорах потрепал его узкую морду. С левой стороны под глазом у пса белел некрасивый заживший шрам, должно быть от старой драки. Да ты клейменый, как и я, — подумал Джорах. — Если дойдешь со мной до гавани, куплю тебе хлеба, — сказал он псу. И тот деловито, словно привычно, потрусил рядом. В гавани было шумно, несмотря на раннее утро. У причалов разгружались недавно прибывшие суда, а другие готовились к отплытию. «Сперантос» вздымал высокие борта над набережной. Сейчас у корабля капитана Сиворта было малолюдно. Всего-то парочка пьяных шлюх пытались своим грязноватыми прелестями соблазнить охранника в золотом плаще. Да парнишка — разносчик устриц, задрал голову и рассматривал высокую резную корму и золоченые буквы на ней. Клейменый пес сунул нос в его тачку и ловко подцепил челюстью соленую устрицу. Парень заметил вора только тогда, когда услышал громкий хруст раковины. — Ах ты, шелудивый! — Я заплачу за приятеля, — сказал Джорах и бросил парнишке грош. Тот ловко поймал монетку и спрятал в одежде. — А может быть и вы, милорд, купите десяток раковин? Ночной улов, самые свежие. — Ну давай, раз свежие, — ответил тот. С масляным кульком устриц в руке и семенящим рядом псом Джорах спустился к самой воде, сел на камень. — Мы приехали сюда почти месяц назад, — сказал он псу и бросил ему еще одну устрицу, — и все это время, почти каждый день, я корил себя за это и жалел каждую минуту, что остаюсь в этом городе… На севере хорошо, тебе бы понравилось… Правда там нет устриц, знаешь ли… Пес сгрыз раковину, немного полизал масленое пятно, оставшееся на земле, потом подошел к Джораху и положил длинную морду ему на колено. — Эх ты, — сказал Джорах. Глупо было пытаться объяснить бессловесной псине то, что и сам осознавал не до конца. Он вспомнил, как в первое утро в Королевской Гавани бросил в море монетку «на счастье». Разве он мог тогда подумать… Солнце выползло из-за темно-фиолетовых низких облаков у самого горизонта и окрасило море в лиловый. — Жалко тебя гнать, друг, — сказал Джорах собаке, отдавая последнюю устрицу. — Приходи сюда завтра, получишь еще. Он встал, отряхнул плащ и направился к «Сперантосу». Капитан Сиворт был уже на месте и очень обрадовался тому, что Джорах по повелению королевы отправится с ним в плаванье. — В море я не слишком буду вам полезен, — сказал ему Джорах. — Но я знаю многие языки Эссоса и половину жизни провел в странствиях. — Я надеюсь, сир Джорах, пользоваться вашими советами не только в новых землях, — ответил Станнис, пожимая ему руку, — Я разбираюсь в картах и кораблях, но не в людях, а еще меньше — в делах торговых. Какой-то хитрец уже пытался продать мне гнилой парусины, так что я благодарен их величеству за такого ценного члена команды, как вы. Сговорились на том, что Джорах сначала отправит обоз Дозора на Север. Но задаток за службу, триста золотых драконов, лорд Станнис самолично отсчитал из казенного сундука. Джорах простился со Станнисом и вернулся в гостиницу. По пути он пару раз оборачивался, но клейменый пес, видно, отправился куда-то по своим делам. В обеденной зале «Зеленого петуха» он нашел Тумуса, который сидел в углу за столом и мрачно жевал сосиску из требухи. — Я думал, ты едва живой, — сказал он, когда увидел Джораха, — а ты с ночи где-то шляешься! Джорах сел напротив и махнул мальчику-подавале, чтобы тот принес им с Тумусом пива. — Спасибо, что доволок меня до кровати вчера. — сказал он. — С сиром Тарли ты расплатился? — Еще бы я смог не расплатиться. — ответил Тумус, заметно повеселев при виде полной кружки, — пришлось отдать ему почти все, что ты выиграл за две победы. — Это ничего. — сказал Джорах и положил на стол большой кошель с королевскими драконами. Под изумленным взглядом Тумуса он высыпал монеты на столешницу и отсчитал пару десятков. Столько, как он думал, ему придется отдать Бурому Бену для покрытия его расходов. Остальное он собрал обратно в кошель и подвинул к Тумусу. — Возьми. — Я? — Тумус едва не поперхнулся пивом. — Ты. Пригодится тебе во время пути к Стене. И не смотри на меня, как малахольный. Теперь ты — главный вербовщик Дозора, Тумус Колченог. Джорах ждал, что парень обрадуется. Когда осознает все, конечно. Но вышло не так. Тумус отодвинул кружку с пивом и спросил, кривя губы. — А ты-то что же? В рыцари решил снова податься? — По желанию королевы Дейенерис я нанялся на «Сперантос». Золото, это задаток… — Меч во тьме, дозорный на стене… Ты… Помни про клятвы — не ты ли прожужжал мне про них все уши? Седьмое пекло! Я тебе верил! Да ты… да ты думаешь я не знаю, что ночью было? — Тумус вскочил и вне себя перегнулся через стол, брызжа слюной в лицо Джораха. — Тише, — остановил его Джорах. — Придержи язык, если не хочешь, чтобы я заткнул тебе рот кулаком. Сядь. Тумус плюхнулся на место, сверля Джораха яростным взглядом. — Что было ночью? Только тише. — спросил Джорах. — Ты был как мертвый от того макового молока, что влил тебе в глотку мейстер. Он сказал, что когда ты очнешься, тебе нужно дать вина с травами. Я сидел и ждал. А потом, — Тумус наклонился и зашептал, — шкаф отворился, и я чуть иным не отдал душу. Оттуда вышла дьяволица, черная как ночь. Дала мне оленя за то, что бы я спал где-то еще, потому что некая знатная дама хочет тайно навестить раненого рыцаря. Только я не дурак, всякий бы понял… — Нет, — перебил его Джорах, — ты не дурак, поэтому забудешь все это. Ты ночевал вместе со мной, напоил меня вином с травами, как и было приказано. А утром я ушел, не разбудив тебя. Тумус пожал плечами, вроде бы соглашаясь, но взгляд его все еще оставался злым. — Возьми золото, — сказал Джорах и подвинул к нему тяжелый кошель. *** Весь день Дейенерис хотелось спать. Когда они с Лирой вернулись во дворец, она отпустила девушку отдыхать, а себе приказала подать холодного травяного чая, чтобы прогнать дрему. Сола, которая принесла чай и расчесала ей волосы, рассказала, что Император вернулся в замок почти на рассвете и остался ночевать в покоях принцессы. Надеюсь, у них была хорошая ночь, — подумала Дени, намотав на палец прядку волос. — Не надо сегодня высокой прически, — сказала она Соле, — пусть волосы прикрывают плечи. И шею! Иначе всякий, кто посмотрит на нее, удивится отметинам на ее коже. Интересно, почему я не помню, чтобы мне было больно, — думала она, украдкой проводя пальцами по этим следам и по припухшим губам, — потому что мне не было больно. Мне было… хорошо. Дени переоделась, навестила сына, распорядилась по поводу вечерней трапезы, приняла у себя в малой приемной купца, предлагавшего меха удивительных животных, добытых в лесах Соториоса. Меха ей понравились, и она, очень довольная, направилась в тронный зал. Тирион выглядел ужасно. Совершенно очевидно, что его ночь была гораздо менее приятной, а вина было выпитого гораздо больше необходимого. Тем не менее, он нашел в себе силы улыбнуться ей и приложить ее руку к губам. Принцессы не было видно. — Вы плоховато выглядите, ваше величество, — сказала Дени Тириону. — Быть может, мы отложим сегодняшних посетителей на завтра? — Я выгляжу, как человек, который ненавидит праздники, — ответил Тирион, потирая виски, — а раз я ненавижу праздники, значит я люблю будни и работу. Кроме того, головную боль лучше всего лечить другой головной болью. А потому — приступим. Что там у нас сегодня? — громко спросил он распорядителя. Они приняли лорда Гарта Хайтауэра с дочерью, вчерашней королевой любви и красоты, которая стала теперь нареченной невестой сира Дикона Тарли. Тирион одарил девушку диадемой с рубинами, под стать ее алым губкам. Потом долго разбирали тяжбу между двумя мелкими лордами из Королевских земель по поводу маленького лесного озера. Вода в него поступала из речки, которая текла по землям одного лорда, а само озеро, богатое рыбой и птицей, находилось в лесу другого. — Это ужасно, — шепнул Тирион Дени, в очередной раз выслушивая высокого тонкогубого лорда — владельца реки, который как раз и затеял тяжбу. — Скажите, лорд Маллери — перебила просителя Дейенерис, — вы бы удовлетворились позволением вашим людям рыбачить в этом озере? — И охотиться на его берегах, — кивнул лорд. — Только не в моем лесу! — воскликнул его соперник. Спор начался по новой. Кто-то из присутствующих вспомнил, что у лорда Баклера есть дочь брачного возраста. — Очень хорошо, — сказал Тирион, — вы вдовец, лорд Маллери, женитесь на девушке и решите дело полюбовно. — Девушка может не захотеть, — возразила Дейенерис. — Что? Это я не захочу, она выше меня на голову, ругается как сапожник и дерется, словно и не леди совсем. — Ей только шестнадцать, ваше величество, — немного смущенно сказал ее отец, — она просто еще не обтесалась. — Решено, — ответил Тирион. — Поздравляю со сговором. К приданому от себя прилагаю пять сотен золотых драконов. Обтесывайте девушку осторожнее, лорд Маллери. — Надеюсь, это она его обтешет, — тихо сказала Дени вслед уходящим спорщикам. Следующим посетителем стал какой-то купец из Браавоса. Он вышел на середину зала в длинном темно-зеленом плаще с капюшоном, закрывавшем лицо. — Снимите капюшон, — сказал ему сир Гарольд Дейн, — перед лицом всемилостивых императоров нельзя прятать свое. Купец выпрямился и откинул на плечи тяжелую ткань. Тирион едва не скатился со своего неудобного трона. — Грейджой! Что это ты тут делаешь, дьявол тебя побери? Эурон молча скривил губы, едва склонив голову, только обозначая поклон. Дейнерис поспешила исправить неучтивость мужа. — Мы рады, лорд Грейджой, видеть вас в Королевской Гавани, хотя ваш визит для нас стал неожиданностью. — Прошу меня простить, ваше величество, за то, что не предупредил о своем прибытии. В море нет воронов, а я, как только получил письмо от вас, сразу же приказал своему мастеру над парусами править сюда. Дейнерис постаралась улыбнуться. На самом деле, она еще меньше Тириона любила Эурона Грейджоя. Даже сейчас, несмотря на то, что магии в мире почти не осталось, она чувствовала как покалывают у нее подушечки пальцев, когда она смотрит в его единственный голубой глаз. Когда-то он считал себя настолько неотразимым, что жаждал её, словно темные боги, которым он поклонялся, обещали ему ее сердце, тело и драконов. Дейенерис вздохнула. Она тосковала по своим большим огненным детям, которые были частью ее самой, и которых она принесла в жертву ледяному ужасу Севера. Они спасли Вестерос, возвели ее на трон и избавили от посягательств этого страшного человека. Как только их не стало — Эурон Грейджой потерял к ней интерес. А еще именно благодаря ему, Эурону Грейджою, красивому, словно древний бог, восставший из векового сна, она поняла, как лжива может быть внешняя красота. Он и теперь ни на грош не изменился. Точеное лицо, шелковые черные волосы, статная фигура. Дени видела, как смотрят на него дамы… — Что ж, может быть это и к лучшему, — наконец вступил в разговор Тирион. — Означает ли это, что вы принимаете предложение, изложенное в нашем письме? — С величайшей заинтересованностью, ваша милость, — Грейджой, наконец, оторвал взгляд от королевы и склонился теперь уже в настоящем поклоне. — Прекрасно! — воскликнул Тирион, — В таком случае, будьте нашим гостем. Вам отведут лучшие покои, и когда вы разместитесь и отдохнете, мы с ее величеством будем рады изложить вам подробности, а также познакомить вас кое с кем. Потом, когда прием посетителей был закончен, Дейнерис спросила у Тириона, шедшего с ней рядом по галерее: — Вы действительно полагаете, что это лучший выбор? — Если вы про Грейджоя, то да, моя дорогая. Отсылая его в неведомые земли, мы избавляемся от громадной проблемы и ослабляем Железнорожденных. — Разрешаем им строить корабли… — Делаем их предводителем тишайшего Теона… — Даруем Эурону величайшую власть и привилегии… — Только в случае успеха экспедиции! — Это бессмысленно. — Дени разозлилась, — Я знаю, что вы не верите в успех путешествия лорда Сиворта, но делать такую рискованную ставку… Тут Тирион остановился и развернулся на каблуках. — Рискованные ставки делаете вы, моя дорогая, — сказал он, глядя ей в глаза, — рискованные и необдуманные, продиктованные чувствами, как и свойственно женщине. Я же всей своей жизнью научен делать только верные ставки, не оглядываясь на сказки, песни и мечты. *** Вечером Королевская Гавань долго не затихает. В западных кварталах то тут то там из домов раздается музыка и женский смех — там только начинается веселье. В порту продолжается толкотня и суета вокруг вновь прибывших и отплывающих судов. В торговых кварталах подсчитывают дневные барыши и проверяют товар. И все-таки, когда солнечный диск касается замковых башен, и кажется, что Красный Замок снова охвачен огнем, как в день завоевания, в городе, уже погруженном в тень и сумрак, становится заметно тише. Джорах, не веря себе самому, купил в лавке самого дорогого вина, которое только нашел, засахаренных фиников и апельсиновой пастилы. Наверное, слишком сладко, — думал он, — и не слишком изысканно. Возможно, она только посмеется надо мной, когда придет… если вообще придет… Иногда прошедшая ночь и вправду казалось ему колдовским мороком или сном. Может быть, удар копья оказался слишком силен и повредил ему голову. Он велел Тумусу перебраться в другую комнату, ту, что они занимали с самого начала. Тот все еще дулся, вещи собрал молча и ушел, хлопнув дверью. Но Джорах все-таки надеялся, что постепенно он поймет его — в конце концов, это королева приказала ему отправиться в путешествие, а с королями не спорят. И все-таки он чувствовал вину перед братом, Тумус был хорошим товарищем: надежным, выносливым, как все одичалые, и послушным, как настоящий оруженосец. Ничего, — думал Джорах, — зато теперь Джон Сноу сделает его вербовщиком, даст в помощники молодого дозорного и отправит в Королевскую Гавань снова. К тому времени он будет уже плыть за чайками под белыми парусами корабля капитана Сиворта… Ночь была темной, небо затянуло низкими облаками, луны и звезд не было видно. Джорах стоял у раскрытого окна, не зажигая света, когда дверцы резного шкафа за его спиной скрипнули. Он обернулся. На пол комнаты скользнула темнокожая девушка, огляделась, поклонилась ему и тихо, словно тень, вышла за дверь. Дейнерис все в том же длинном плаще осторожно ступила в комнату. — Вы сидите без огня, сир, — сказала она удивленно. — Я… — он метнулся к столу и судорожно чиркая огнивом зажег свечи в большом канделябре. Потом взял одну и обошел комнату, зажигая ещё. — Не надо слишком много, — остановила его Дейенерис. Она откинула капюшон и села на кровать. Джорах так и остался стоять у стола, чувствуя что краска заливает его лицо. — Куда ведет этот тайный ход? — спросил он, чтобы как-то преодолеть неловкость. — В конюшни на улицу Пекарей. Мы едем туда верхом и оставляем там лошадей. Лира платит владельцу за молчание. Дени умолкла, глядя на него снизу вверх. — Я купил вина, — сказал Джорах… — Хорошо. — Налить вам? — Пожалуй. Джорах налил вино в бокал и подал Дени. Она пригубила его, встала и поставила стакан обратно на стол. — Вино вкусное, но я пришла не лакомиться, Джорах, — сказала она. Он обнял ее за талию, притянул к себе и поцеловал. «Неважно, — думал он, чувствуя как ее мягкие губы раскрываются навстречу его языку, — почему из тысячи других она выбрала меня. Почему не взяла в любовники кого-нибудь красивого и молодого. Быть может она сделала это просто из жалости. Неважно. Это неважно». Он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Сегодня она была в свободном простом шерстяном платье без корсета с завязками на груди, какое носят строгие жены богатых рыбаков в королевских землях. — Зато его легко снимать, — шепнула Дени, словно извиняясь за слишком невзрачный наряд. — Ты прекрасна в любом платье, — ответил он, — как была прекрасна в одежде дотракийцев, как была прекрасна в одной лишь шкуре белого льва. Дени засмеялась, и вся неловкость между ними тут же растаяла…