A confession / Признание

Сегодня на Мише тот самый свитер, снова, как яркое напоминание о днях, проведённых вместе на съёмочной площадке, в трейлере Дженсена: об их сплетённых языках, взъерошенных волосах, расширившихся зрачках и опухших губах. О синяках на бедрах и об оставленной на шее Миши красной метке, на которую следующим утром долго косилась одна из гримёров, прежде чем спрятать это все под толстым слоем тонального крема. Свитер - тёмно-серого цвета, с колючей шерстью и полиэстером, с кожаными заплатками на локтях. Сегодня Миша на съёмочной площадке, и он чувствует себя как-то рассеянно, просматривая получившиеся кадры. На его бедре попискивает рация, а шею неприятно стягивают громоздкие наушники. В кадре Дженсен обхватывает губами горлышко бутылки, и Миша знает - это всё для него, каждое прикосновение и взгляд на камеру. Неподражаемый актёр выкладывается ради своего режиссёра. В Интернете появляются множество фотографий Джареда и Дженсена, с их последней ночи, проведённой в Чикаго, но Миша уже давно научился отгонять от себя грызущее чувство ревности. Он знает, что их дружба имеет чисто платонический характер, в то время как у них с Дженсеном - это нечто большее, несмотря на то, что они до сих пор не обсуждали этот вопрос между собой. Ужасно, что Дженсен застрял в Городе Ветров именно в ночь режиссёрского дебюта Миши, но он так же знает, что его терпение будет вознаграждено. Он настаивает на том, чтобы забрать Дженсена из аэропорта, когда тот возвращается в Канаду. Миша уже ждёт его, всё в том же свитере, уставший после напряжённой недели, наполненной различными интервью и общением в Интернете, но всё же счастливый, потому что Дженсен наконец-то здесь, лениво улыбаясь, идёт к нему пружинистой походкой, и можно заметить, что его ноги немного искривлены. Здесь слишком много людей, и Дженсена уже успела заметить парочка фанатов, пока он шёл к машине, так что они с Мишей просто пожимают друг другу руки в знак приветствия, а затем складывают все сумки в багажник. Как только они покидают парковку, Миша берет ладонь Дженсена в свою. - Эй, - начинает Дженсен, переплетая их пальцы. - Поздравляю. Я слышал о рейтингах. - Хотел бы я, чтобы ты был рядом. Я скучал, - мягко отвечает Миша, проводя большим пальцем по тыльной стороне ладони Дженсена. - Ага, - соглашается он и медленно растягивает губы в улыбке, осознав, что вновь испытывает терпение Миши. - Хочу поцеловать тебя, - произносит Миша, как только они останавливаются на красный свет. - Но боюсь, что если начну сейчас, то уже не смогу остановиться. Дженсен поднимает голову и садится прямо. - Ну, так целуй. - Можно? - Давай, пока не загорелся зелёный, - торопит он, затем наклоняется к Мише, притягивает его за подбородок, и их губы соприкасаются. Каждый раз - словно первый, как в ту ночь в одном из баров Ванкувера, когда проигранное пари привело к пьяному поцелую в переулке и к чему-то большему. Пару бокалов заставили Мишу набраться смелости и прикоснуться к бедру Дженсена, ресницы кокетливо вздрогнули, пальцами он сознательно поглаживал чужой пах. Они оба уже расплатились за выпивку. Именно в тот вечер стало ясно, к чему привели их заигрывания в течение многих месяцев. - Отвали или отплати, - пробормотал тогда Дженсен, когда они вышли из бара, и черт его побери, если бы Миша не ответил на его приглашение, зажимая его в темноте переулка между зданиями и даря грубый поцелуй, полный обещаний, от которых Дженсен перестал дышать и начал задыхаться. - М…мать твою, Миш… Автомобильный гудок выдернул из воспоминаний, и Миша поспешно нажимает педаль газа, мгновенно увеличивая обороты двигателя. На щеках появился румянец, который, все же, никак не помог усмирить разгневанного водителя, чье лицо можно было рассмотреть в зеркале заднего вида. - На тебе тот самый свитер. - Ты про это старьё? - усмехается Миша, но в голосе звучат радостные нотки. - Я заметил. Я всё в тебе замечаю, Миша. С одного взгляда могу понять всё, о чём ты думаешь и что чувствуешь. - И о чём же я думаю сейчас? - Он надеется, что голос его не выдаст. - Как сильно ты хочешь, чтобы здесь не было пробок. Как сильно ты хочешь быть со мной. Как бы сделать так, чтобы каждая секунда состояла из того, что у нас с тобой есть сейчас. Миша молчит, потрясённый услышанным, и старается внимательнее следить за дорогой. - Я что-то не так сказал? - Нет, - поспешно отвечает Миша. - Просто…. Иногда это меня пугает. Когда ты так говоришь. Потому что то, что я чувствую… - Его голос обрывается. - Знаю, - кивает Дженсен и больше не нарушает тишину.

~~~

Вообще-то, они никогда не говорили этого друг другу. Ту самую фразу. Три слова. Этого и следовало ожидать, неизбежный результат развития отношений их героев, отношения, которые с экранов телевизоров воплотились в жизни, и наоборот. Все это знают, но никто не говорит открыто, никто полностью не осознаёт. Благодаря этому факту, они могут легко прикоснуться друг к другу на конвенциях, случайно бросить взгляд, и некоторые люди начинают подозревать, что таким образом актеры пытаются скрыть, что же на самом деле происходит между ними двумя. Десятки раз слова почти слетали с Мишиных губ, ему так хотелось сказать о своих чувствах и избавиться от груза на плечах. Например, когда Дженсен подошел к Мише на раздаче автографов и обнял его сзади, руки накрыли Мишины, как будто бы пытались отобрать у него маркер, губы коснулись волос, так нежно и ласково, что Миша позабыл обо всём и был готов признаться прямо там, даже несмотря на то, что за ними наблюдали несколько человек. Или в тот момент, когда Дженсен опустился перед ним на колени и резко подался вперёд, а Миша закусил щеку с внутренней стороны, стараясь хоть как-то унять возбуждение. Его губы приоткрылись, но он так ничего и не произнёс, удалось лишь выдавить из себя прерывистый вздох, когда язык Дженсена скользнул по горячей плоти. Или же в тот первый раз, когда Миша вошёл в Дженсена, и ответная дрожь почти заставила слова сорваться с губ. Он представлял себе, как скажет это в его кожу, покрытую капельками пота, а затем потянет его за волосы, прикрывая глаза от удовольствия. Но все же было страшно, его не покидало это ужасное чувство, что Дженсен не ответит ему взаимностью. Это разрушит все, что у них было, так что Миша просто стонет его имя и надеется, что Дженсен поймёт скрытый смысл. Этой ночью руки Дженсена ощупывают Мишу под несколькими слоями одежды, пробираются под свитер и клетчатую рубашку и, наконец, дотрагиваются до оголенной груди. Миша обхватывает бёдра любовника, сжимая мягкую ткань джинсов, в то время как его рот исследует рот Дженсена. - Сегодня что-то изменилось. Ты изменился. - Что? Нет! - протестует Миша. - Без понятия, о чем ты. - Не отнекивайся, всё ты знаешь, - настаивает Дженсен, но отвлекается на то, чтобы провести языком контур верхней губы Миши. - Я уверен. Я даже чувствую это, - бормочет он, скользнув языком ему в рот, а пальцы ощупывают соски, которые тут же твердеют под прикосновениями. - Не таи, у тебя же есть что-то. Ты можешь мне всё рассказать, ты же знаешь, Миш. - Знаю. - Ну, и что же это? - Дженсен отстраняется, ожидая ответа. Миша глубоко вздыхает, прислоняется к двери номера, который они сняли в отеле, и вот тогда он и произносит эти слова и тут же слышит ответ, словно эхо. Они повторяют это вновь и вновь, пока полностью не растворяются в таком долгожданном признании.