Ложь

Когда разбиваются мечты - больно всем. Ей - в том числе, ведь она сама чья-то Мечта. Мечте лгать нельзя. Эти слова она записывает в личном дневнике, а затем захлопывает обложку и смотрит в окно. Мечте лгать нельзя, но почему-то ей лгали все, кто только может. Люди такие хрупкие - щелкни пальцами, и они сломаются. Это говорит Граф, а потом Роад видит Аллена, упрямого и несгибаемого, и понимает, что как бы она не была сильна - его сломать ей не удастся. Люди - всего лишь игрушки! Да, конечно, всего лишь, только спустя некоторое время выясняется, что у Тики есть мальчик с золотистыми волосами и двое друзей-шулеров, что близнецы каждое воскресенье навещают тётушку в Ливерпуле... и только у неё никого нет. Экзорцистке тоже лгали - вначале говорили, что она не справится, потом что Семья Ноя не способна ничего чувствовать, убеждали в единственно-верном пути инквизиции, а она им верила. Роад в раздражении тянет себя за темно-синюю прядь. Она ведь тоже верила. А они лгали. Чем закончилась вся эта ложь - они предпочитают не вспоминать. Но каждая помнит все до секунды. Как Тики, осознав происходящее, метнулся остановить графа и дать Аллену выжить, как близнецы с учеником Книгочея и самураем-экзорцистом пытались задержать огромную волну энергии от уничтоженного Сердца, как генерал Кросс вместе с Лулубелл поставили защитный купол, чтобы спасти хотя бы их двоих, младших. И им даже это удалось. Только вот спасенные понятия не имели, как жить дальше. - Ты не можешь понять, что я ощущаю! - кричит Роад ей в лицо. - Я потеряла свою семью! - Орден был моей семьёй, - шепчет Линали, и этот тихий звук ударяет по ушам сильнее, чем прозвучавший крик. - Я тебя понимаю. Это было давно. Так давно, что пора бы это забыть. Но никак не получается. - Мы должны жить, потому что иначе их жертва была бы напрасна, - убеждает Роад не столько бывшего врага, сколько себя. - Мы должны жить, - эхом повторяет Линали. Линали делит жизнь с Роад, даже больше чем жизнь - привычки и память. Линали до рези в глазах вглядывается в лоб напротив, пытаясь найти на нем знакомые четырехугольные звёздочки, и шепчет уже бесполезные призывы к Чистой Силе, зная, что никакое сияние ей не ответит. Роад по вечерам втирает укрепляющую мазь в слабые ноги, больше не прикрытые тканью черных сапог, всхлипывает на худом плече и греет руки, кладя их на чужие ключицы. Их жизнь намного лучше, чем могла бы быть. А все сомнения спрятаны за обложкой дневника, словно в самом надежном сейфе. Шум в спальне отвлекает Роад от раздумий, и она идет смотреть, что случилось. И, естественно, находит Линали лежащей на полу между столиком с чаем и кроватью. - Сколько раз я тебе говорила, - ворчит Мечта, практически на руках оттаскивая девушку в постель, - хочешь что-то взять, так позови меня. - Роад,- тихо зовет Линали, и Камелот видит, что та улыбается. – Я сегодня прошла на два шага больше, чем в прошлый раз. Твоя мазь действует. «Экзорциста могила исправит», - думает бывшая Ной, а вслух произносит: - Разумеется, действует! Ты еще со мной в салочки будешь играть! Роад не верит, в то, что говорит, но этого и не требуется. Мечте лгать нельзя. Хотя, если «мечта» - подлежащее, то, наверное, можно.