Зимовать

Ртуть упала И листва за окном Шелестеть перестала И вдвоем под одним Шерстяным одеялом Остаемся зимовать © Сплин – Остаёмся зимовать

За окном с ветхими створками – серо и тускло. Голые деревья своими чёрными ветками-пиками упираются прямо в блёклое небо, словно вот-вот и проткнут насквозь. Улицы покрыты толстой коркой вздыбившегося льда и грязным снегом, что клочками разбросан то тут, то там. Вой сирены гулко разносится над крышами домов, заставляя вздрагивать случайных прохожих и даже кирпичные стены – эти звуки пугают всех: от живых людей до неодушевлённых предметов. Но, кажется, в последнее время в этом городе всё обрело душу. Ветер непрошеным гостем протискивается сквозь маленькую щель в окне, сначала прокатываясь по стенам комнаты с облупившейся штукатуркой, затем шелестит старыми газетами и забирается под толстое шерстяное одеяло, под одежду, заставляя кожу покрываться мурашками. Сехун подтягивает коленки и прижимается к Кёнсу, как можно сильнее, стараясь вобрать в себя всё его тепло и отдать остатки своего собственного. Вой сирены становится громче и словно приближается. Сехун зажмуривает глаза и замирает, затаив дыхание. Он боится сделать лишний вздох, ему кажется, что тогда их услышат, заметят, найдут и лишь только когда он ощущает, как Кёнсу медленно начинает гладить его спину, Сехун позволяет впустить в свои лёгкие, которые, скорее всего, похожи на рваную парусину, воздух. Он закашливается и сгибается пополам. – Я принесу воды, – негромко произносит Кёнсу и порывается встать, но тонкие пальцы хватаются за его футболку, удерживая. – Не надо, – шепчет Сехун и его вновь накрывает очередным приступом кашля. – Тише, тише, – Кёнсу проводит рукой по волосам Сехуна, цвета серого неба за окном. – Я никуда не ухожу. Он остаётся лежать рядом, лишь сильнее натягивает одеяло на их плечи, да крепко, настолько насколько может, обнимает Сехуна. Сухими губами Кёнсу смазано целует его в скулу. Уголки губ Сехуна чуть дёргаются и изгибаются в подобие лёгкой улыбки. Они давно не улыбались широко и искренне. С тех пор, как пришла зима. С тех пор, как над городом стали загораться сигнальные огни, разлетаясь по небу красным дымчатым облаком. С тех пор, как звуки учебной сирены превратились в предвестников бури, грозящей вот-вот разразиться вновь. Целую зиму в городе неспокойно, и царят беспорядки. Целую зиму, которая кажется бесконечной. Сехун не осмеливается всё это время выйти из квартиры, он даже боится высунуть нос из-под одеяла, потому что ему страшно. И этот страх липким холодом проникает под самую его кожу. Сехуну думается, что как только он откроет дверь, то сразу же случится что-нибудь плохое. Например, его заберут куда-то туда, куда недавно забрали парня из соседнего подъезда. Это случилось буквально пару недель назад. Сехун, прячась за тонкими шторками, наблюдал из окна, как беднягу тащили в сторону большой чёрной машины. Больше этого парня он не видел. Сильнее всего Сехун боялся, что у него могут забрать Кёнсу, поэтому каждый раз не находил себе места, когда Кёнсу пропадал на несколько часов. Тогда Сехун сворачивался на краю кровати в клубок и поскуливал, словно брошенный пёс, а потом и вовсе начинал плакать. Но Кёнсу всегда возвращался. Уставший, вымотанный, он забирался к Сехуну под одеяло, крепко обнимал его и целовал долго-долго. Всё чаще Сехун шептал "не уходи" и всё чаще Кёнсу оставался рядом. Оставался рядом, позволяя себе кашлять кровью, сползать по стенам от бессилья и задыхаться от нехватки воздуха лишь тогда, когда Сехун этого не видел. Кёнсу должен оставаться сильным, ради Сехуна. Он считал себя наивным, но верил, что нужно подождать ещё немного и холодную грязную зиму вот-вот сменит весна. Тогда в их жизни всё наладится. Сигналы тревоги станут тише, а может, и вовсе пропадут, серое небо просветлеет и ветер, тёплый ветер, рассеет сгустки едкого красного дыма. Нужно просто запастись терпением и перезимовать. Утро разбудило привычной сиреной, от звука которой нервно подрагивали стёкла в старой оконной раме. Сехун распахнул глаза, снова сжался и затаил дыхание. Но Кёнсу всё также обнимал его. Кёнсу был рядом. Он был холодным, чуть холоднее, чем обычно, но зато рядом.