Маленький кусочек Рая

О, да, конечно, я всегда знал, что моё маленькое преступление Будет холодным, поэтому я купил обогреватель, чтобы согреть твои ноги, И я знаю, я знаю, что это не твое время, Однако - пока, пока! И слово для мудрых: когда умирает огонь, Ты думаешь, что всё кончено, но всё только началось, Но, детка, не плачь. Avenged Sevenfold - A Little Piece of Heaven

Для туристов фактически любое место на новых землях, будь то иль дорогущим рестораном, иль невероятной пещерой в центре города, иль бедной улочкой в районе для нищих - абсолютно всё кажется им чем-то новым, необыкновенным и неописуемо интересным. Конечно, исключения бывают, ведь наш мир сам походит на огромное такое исключение, но ведь жить и путешествовать легче, если быть таким простофилей, верно? Вот к таким простофилям и относился господин Восс Цвингли, выходец из Швейцарии, прожигавший остатки достаточно большого состояния родителей. Правда, на этот раз ему нужно было сделать крайне грустное выражение лица и, опустив голову вниз, слушать нудные и монотонные речи священника. Дело в том, что он на данный момент находился на кладбище. Посетить столь величественное красивое и тихое, если задуматься, место, а уж тем более на законных основаниях для такого любителя, как Цвингли - действительно большое везение. Если не считать тот факт, что несчастного покойника, а в его случае - несчастную покойницу он знал лично. С Хонда Наной он был знаком чуть ли не с самого того момента, когда его семья позволила себе купить компьютер и провести провод, отвечающий за подключение ко всемирной сети. Тогда фейсбук казался ему чем-то настолько невероятным и интересным, что каждый раз, когда к нему приходили заявки в друзья, его восторг был таким, что не особо громкий и высокий голос швейцарца переходил в откровенные визги. Слава всевышнему, соседи к этому, спустя некоторое время, привыкли, а родителей днем обычно не бывало дома, а Восс преимущественно сидел только в дневное время. Так вот, о друзьях-то: однажды ему написала какая-то девушка. На аватаре у неё была фотография миловидной азиатки, что для Восса, привыкшего видеть вокруг только людей европейской внешности, казалось невероятной дикостью. Спустя несколько дней увлеченной и необычайно интересной переписки, Цвингли понял, что влюбился, и впервые в жизни вызвался поехать за границу вместе с родней. Путь его впервые направлялся в сторону страны четырех островов, в одном из которых и жила его первая и довольно-таки банальная любовь. В принципе, тогда возраст у него был весьма нежный, да и его друзья так же строили из себя невесть кого, дабы привлечь внимание многогранной девичьей души, так что винить тогдашнего мальчугана было не в чем - как говорится, гормоны заиграли. Ребятки встретились, погуляли, и, к огромному счастью нашего героя, под конец прогулки Нана даже чмокнула его в щечку. К огромнейшему удивлению, Хонда не вписывалась в определение обыкновенных японских девушек - по крайней мере, так Цвингли казалось в самом начале. Но спустя некоторое время, он понял причину столь раскованного поведения - низкорослая, напоминавшая нимфетку девушка была так называемым "ангелочком", как в одном фильме. Термин, который употребляли сами японцы по отношению к таким девицам, ему не назвали. Если бы он не знал её так хорошо (ему казалось и до сих пор кажется, что он знал её лучше всех), то обязательно подумал бы, что она самая обыкновенная проститутка, но на своей второй поездке в Японию, повстречавшись с остальными представительницами столь странной для очень молодых женщин профессии, он точно понял, что первое впечатление не всегда правильное. Таким вот образом, шаг за шагом, швейцарец начал изучать японскую культуру и саму Японию, влюбляясь скорее в свои познания, чем в свою подругу по переписке, которая-то и открывала ему занавес кучи вполне обычных, но столь интересных тайн восточной страны. Первая влюбленность потихоньку прошла, и он начал обращать внимание уже на девушек рядом с собой, чем даже порадовал Нану, которая смеялась - ведь, скорее всего, она была лишь двигателем в его бурной жизни с противоположным полом. В последние годы они не столь часто общались, так как взросление сделало своё дело - потихоньку им стало не о чем писать друг другу, и, в конце концов, их связь прервалась на продолжительное время. А в начале лета этого года ему пришла белая открытка. А именно, приглашение на свадьбу. К сожалению, спустя нескольких дней после получения этой посылки к нему пришла ещё одна белая открытка, но это уже было приглашение на похороны. Иронично, но на похороны его старой подруги, которая собиралась замуж. Стоит ли писать, что в тот момент, когда он открывал письмо, он сделал пару шагов назад, на своё везение упав прямо в кресло, и ещё где-то пару секунд смотрел вперед, в пол, покрытый ламинатом, раздумывая над тем, какая же всё-таки короткая и непредсказуемая порою бывает жизнь. Смокинг, который он хотел надеть на её свадьбу, пришлось надеть на её похороны - вот ведь ирония! И теперь Цвингли смотрел на густую траву под ногами, посчитав, что пялиться на мёртвую подругу покажется её родственникам слишком странным. Он знал, что у неё смешанная кровь, а потому на последнее мероприятие её родные приехали из разных уголков Азии. Но ведь кроме них были ещё и её многочисленные друзья, среди которых Восс узнал несколько общих - это и господин Брагинский, русский, который, казалось, совсем не изменился с прошлой встречи. Да и вообще, наверняка он в этом же наряде потом пойдет на работу, так как Александр, насколько знает Цвингли, всегда ходит будто в трауре. Это и Оливер Киркланд, который пытался не заснуть, а кроме них ещё пара людей, которых швейцарец не знал. Удивительно, но большинство из присутствующих были мужчинами, причем разного возраста и национальности, и среди них друг "празднующей" не увидел ни единого японца или японку. К сожалению, ни с сокурсниками, ни с одноклассниками Нана не так уж и хорошо общалась, заработав на родине звания "хикикомори" и "отаку", хотя она и частенько выходила на улицу подышать свежим воздухом и терпеть не могла комиксы, а уж тем более японскую анимацию. Как говорила сама Нана, она просто была жертвой стереотипов, которая, однако, оказалась настолько странной для общества штучкой, что мало кто вообще знал, чем могла иногда такая тихоня заниматься. Тихоня эта, правда, совсем не изменилась после своей смерти - всё такое же бледное спокойное лицо, на котором уже, увы, не светилась столь редкая улыбка, и волосы, которые она вопреки табу в академии на длинные локоны растила всю свою жизнь, уложенные в аккуратную прическу, и букет её любимых алых хризантем в руках, и свадебное платье - даже в таком наряде, заставляющем родственников в трижды больше горевать насчет так и не вышедшей замуж девушки, она выглядела так, будто просто спала. Хотя, Цвингли часто посещал похороны, и многие усопшие даже спустя нескольких недель неплохо выглядят благодаря тому же банальному формалину. Но Хонду, как выяснилось потом, никто в формалине не купал, так как похороны состоялись на следующий же день после её гибели. Швейцарец еле успел доехать до кладбища, так как время захоронения было назначено на десять часов утра. Священник произнес ещё пару слов, и чисто на интуитивном уровне Восс понял, что пора прощаться навсегда с другом детства, и поднял голову, глядя на тело в гробу. Брови как-то непривычно сдвинулись домиком, и Цвингли пару раз похлопал ресницами, не веря своим глазам. "Нет, наверное, показалось", - подумал было мужчина, закрывая глаза, и услышал пронзительный визг её младшей сестры, Лин, что приехала аж с самых земель Тайвани, а вслед за ней послышались вдохи мужчин и вскрикивания немногочисленных женщин. Восс открыл глаза, и первое, что он увидел, это умершую Нану, что присела на гробу, хрустя явно затвердевшими суставами, потягиваясь. Стряхнув с волос столь ненавистные ею блестки, она повернула голову в его сторону, и, дружелюбно помахав рукою, с букетом в ней, улыбнулась ему. Послышалось характерное "Господи..." со стороны священника, и тот упал наземь вместе со своей святой книжкой. Ад оказался совсем не таким, как говорил Святой Отец во время своих "божественных" уроков, на которых Нана с удовольствием отсыпалась. Не было никаких гигантских котлов, в которых неспешно варились люди, так же, как и куч ужасающих своей омерзительностью монстров - жителей чистилища. Вообще, это место больше напоминало Рай - теплая погода, комки белой ваты, именуемой на земле облаками, под босыми ногами и люди в белых одеяниях, напоминавших тряпки римлян. Но Хонде всегда казалось, что после смерти, если путь человека не заканчивается и души, как таковые, всё-таки существуют, то она точно попадет в недры ужасающие. Не то чтобы она сделала нечто плохое или была особенно религиозной, да и никогда она не думала, что в Аду соседи могут быть поинтереснее, просто в детстве ей вбили в голову вполне себе понятное и всеми известное кредо: будешь вести себя не как все - попадешь туда. Хотя, людей она не убивала, до кражи не опускалась, и единственное действительно плохое в её жизни - это неуважение к людям. Нана думала, что можно спокойно тюркать всех и вся, тех, которые работали на неё или не имели дел с теми, кто имел власть над ней, пока вышестоящие власти, а в её случае - родители и жених, который должен был быть на равных, по идее, могли тюркать её. Такой вот простой способ, а иное было дано лишь паре людей, с которыми у неё были достаточно дружественные отношения. Пусть люди думают, что те лишь пользуются друг другом, но с теми, кого она называла своими друзьями, она пыталась быть честной и открытой, хоть получалось это не всегда. Точнее - почти никогда. Так вот, этот грех, кажется, ещё гордыней называется, хотя особенно горделивым человеком её вряд ли могли назвать. Но ведь и за одну погрешность в чистилище отправляют иль оно не так, и лимит прощения осуществляется вплоть до одного греха? Тогда уж многие грешники могли бы отправиться в райские земли, не отрекаясь от своих грехов. Наверное, это и было единственным, пусть и невероятно бредовым, но все же объяснением её положения. Девушка подошла к столбику, с насмешкой и недоверием в глазах, попутно разглядывая вывеску "дьявол на час", и дёрнула веревку. Послышался звон колокольчика, и перед ней, словно по щучьему велению, появился высокий мужчина, чертами лица напоминая ей одного своего знакомого, в строгом чёрном костюме, в белой рубашке и в чёрном галстуке, с типичным для занятых людей из мультфильмов чёрным чемоданом. "Занятой человек" стряхнул с плеч что-то горящее и сверху вниз посмотрел на разразившуюся кашлем Нану, что отмахивалась от красного дыма, появившегося в тот же момент, что и мужчина. Среди передвигающихся призраками людей в белом этот мужчина казался чёрной вороной в стае белых. Давно примирившаяся с тем, что ей не удастся вырасти ещё хотя бы на пару сантиметров, Хонда вновь почувствовала себя карликом рядом с ним. - О, дорогая, как я рад тебя видеть, - томным голосом проговорил "занятой", вызвав у Наны смешок. - Что же ты, смеешься над самим Люцифером? - Люцифером? - скептично подняв бровь, переспросила Хонда, скрестив руки. И всё бы ничего, но, в отличии от других людей, она показывала столь противоречивый жест лишь тогда, когда становилось немного страшновато. Мужчина, будто бы знавший эту особенность, задумчиво поджал губы и недовольно покачал головой. - Нет, ну что за ересь нынче учат на земле? Люди уже и не знают, как всеми любимый Адский Сатана выглядит, а ведь стоит сказать как, стоит, а то будет как с тобой. - А что со мной будет? Меня будут варить в котле чуточку дольше, чем остальных? - Да вроде бы и нет, - Люцифер пожал плечами, а Нане стало даже немножко уютнее после его слов. - Но если ты хочешь... - Воздержусь от такого счастья. - Ну-ну, милая, не стесняйся, проси у Люциферки всё, чего твоя душа пожелает, - ирония в голосе мужчины вызывала на лице у неё улыбку. Интересно, а что сам Сатана думает насчет того, что о нем пишут и говорят? Если уж всё о нем сказанное на лекциях - правда, то наверняка всё это ему очень сильно льстит. - Я только спрошу кое-что, ладно? - Уже спросила. - Мм, ну, ещё раз. Всемогущий Люцифер всегда самостоятельно забирает грешников, али у меня какие-то особые права? - Твоя связь с Люцифером... - Единственная моя связь с Люцифером - это то, что я спала с его сыном. Но вряд ли Люциано твой сын, больно он молоденький для такого. - Так ты же, это, как же... невестка мне, вот кто. Нана опустила взгляд на подол своего короткого свадебного платья и печально улыбнулась. Последнее её воспоминание заканчивалось на невыносимой боли и обиде на того, кто пырнул её. Она прекрасно помнила, что вокруг её живота нет небольших порезов от ножа, и белый наряд не окрасился в её любимый алый. Ей вдруг стало в четырежды хуже - ах, если её переодели какие-то незнакомые люди... - Не мели чепухи, Люциферка, - тематично проговорила она не особо весёлым тоном, и вновь посмотрела на собеседника, что критично рассматривал её с ног до головы, будто оценивая. - Я так и не вышла замуж. Хотя, знаешь, мне даже радостно из-за этого. Не получит деньги мои твой сынуля. - Ты так в этом уверена? - продержав какое-то время паузу, мужчина протянул ей руку. - Давай сядем. Не привыкать Сатане стоять, как вкопанному. Переступив тень, которую создавал собою столб, Хонда услышала, как вспыхнуло пламя за спиной, и обернулась, глядя на изменившиеся райские земли. Вместо людей в белом появились отвратительные монстры, вместо ручьев с чистейшей водой - чаны с супом из человечины. Нет, конечно, вполне возможно, что там и говядина или даже курятина, но в связи с тем, что Нана всё-таки немножечко сноб, ей было бы чуточку смешнее представить людей в качестве корма для здешних жителей. На секунду она представила себя, с душераздирающими криками горящую в котле, на плите дьявольской кухни, и помотала головой, отгоняя не очень приятные образы. Жить нужно, насколько известно, сегодняшним днем, а представлять будущее не всегда является лучшим способом поднять себе настроение. Ладонь Люцифера словно и не была материальной - женщине показалось, что она держит сгустки горячего воздуха, но как бы то ни было, пока она ходила вслед за ним, никто из чудищ даже не смотрел на неё, будто её и не было вовсе. Ходить она стала увереннее - вместо облаков под ногами была сухая земля, что невероятно радовало. Ведь куда легче свалиться с небес на землю, чем вылезти из недр земли на поверхность, куда ей пока что не хотелось возвращаться. Они дошли до какой-то пещеры, внутри оказавшейся приличной комнатой, в которой были мягкие диваны, тяжёлые бордовые шторы, канделябры свечей и гигантская дыра посередине, что портила всю красоту стиля барокко. Из дыры той исходил какой-то странный, едкий серый дым. Кинув небрежно портфель в сторону мебели, Люцифер быстрым шагом повел её к той самой дыре. Не привыкшая к спешным прогулкам Нана чуть было не провалилась в мини-пропасть, стоя на носочках, так как камушки и мелкие осколки чего-то непонятного впивались в пятки, отчего они уже кровоточили мелкими ранками. Дыра та, к превеликому удивлению Хонды, показывала момент "одного маленького преступления", как высказался Сатана под короткий фырк жертвы. Люцифер ничуточки не удивился - много ему довелось видеть людей, и она отнюдь не первая, кто с такой безразличностью отнесся к своей смерти и спокойно принял это. Женщина молчаливо глядела на момент своей смерти, периодически комментируя недочеты и то, как растрепалась её прическа во время бега. В один момент она ощутила рукою не прохладную ладонь, а бумагу, и при тщательном рассмотрении она прочитала, что это документ на её душу. - Конечно, ты можешь отказаться от этого, - протягивая ей ручку, тем временем объяснял Люцифер то, что она может вновь вернуться в мир живых, - но ты мне очень понравилась. Думаю, ты можешь помучиться с людьми ещё пару десятилетий. - Но какой прок тебе от того, что я соглашусь? - думая о том, а почему это владыка всея Ада позволяет к себе прикасаться и не использует магию летающих там предметов или нечто подобное, Нана поставила под конец свою подпись, не читая договор и веря тому на слово. Ад ей уже не казался таким уж страшным, если уж рядышком будет такой... Сатана. - Да, в принципе, никакой, - взяв в руки документ, и как по волшебству (хотя, в его случае, как по заклинанию) стопка бумажек исчезла. - Просто ты мне понравилась. Ну, знаешь ли, как в песне: "Детка, ты почему-то в моем сердце, о-о-о, о-о-о". - Кто-то пересмотрел сериалов по шестьсот шестьдесят шестому каналу, - съехидничала женщина тому в ответ, и перевела взгляд обратно на дыру, с улыбкой глядя на своё тело, плывущее по каналу, и вновь посмотрела на Люцифера. Он в свою очередь что-то подключал и выключал в сторонке, нажимая на какие-то неведомо когда появившиеся кнопки, и в конце опустил рычаг. Японка подняла голову, непонятливо глядя на появившуюся дыру, и сделала шаг в сторону, так что длинная труба, нашедшая продолжение снизу, в ещё одной дыре, не сумела её задеть. Послышался звук опускаемой тяжёлой вещи, и из дыры в потолке "выкатилось" кресло из пушистой белой штуки. Могло даже показаться, что кресло сделано из облака. Издав указания и скучающим тоном рассказав о мерах безопасности катания по райско-дьявольскому лифту, да пожелав ей удачи в мире мертвых (Нана эту реплику приняла за неудачную шутку о том, что большинство людей думают о смерти, когда им можно жить, причем припеваючи), Люцифер поднял рычаг вверх, и усевшаяся на кресло девушка спустилась медленным ходом вниз. Послав Сатане воздушный поцелуй, Хонда вцепилась наманикюренными пальчиками в обивку, и глубоко вздохнула. Один раз она уже умерла, но от ножевого ранения и внепланового плавания в канале, так что смерть при такой высоте для неё всё-таки нечто странное. Но раз уж её отправляют жить, то вряд ли её путь закончится прямо сейчас - только это и успокаивало её, и для того, чтобы доказать себе, что ей ничуточки не страшно, откинулась на спинку кресла и всплеснула руками. А сверху на неё смотрел мужчина с крайне знакомыми чертами лица, тень которого имела небольшие милые рожки. Летний вечер выдался несколько прохладным, так что пришлось надеть пиджак. Быть преподавателем учеников средних классов, а уж тем более классным руководителем - дело трудное, да и в скором времени Хонда Нана должна была выйти замуж за своего давнего знакомого, и подготовка к свадьбе так же выматывала её, выбивая из колеи. Но Нана была счастлива, чувствуя себя только сейчас, прогуливающуюся неспешным шагом по асфальтированной дорожке рядом с каналом, настолько живой, что живее, казалось бы, уже и некуда. Запах неизвестных ей цветов, пение немногочисленных птиц - всё это умиротворяло, и на лице у неё появилась лёгкая улыбка. Подумать только, работать учителем! Её двоюродный братец, что жил в Китае, наверняка бы посмеялся над ней, а немногочисленные друзья удивились бы. Но ведь с детьми работать куда легче, как бы то странно не слышалось. Да и её молодой возраст делал своё дело - большинство учеников принимали её скорее как хорошую подружку, и на её уроках не так сильно шумели. Это было чем-то вроде: "Эй, ребят, а давайте потише, а то Хонде-сан за нас попадет". Женщина остановилась на месте и резко повернулась, нахмурив брови и поджав губы, взглянула на пустую дорогу. Хонда крепче сжала в руках лямку сумки. Когда-то она шутила, что в сумке у неё есть баллончик со жгучим перцем, на случай нападения маньяка, и пара презервативов - на случай, если маньяк окажется симпатичным. Но шуточки - шутками, и хоть она знала пару беспроигрышных движений, с помощью которых можно было бы обезвредить возможного преступника на несколько секунд, в скромной юбке учителя вряд ли эти удары ей бы были по силам. Посчитав, что то ей просто показалось, Нана посмеялась над собой и повернулась, на каблуках пройдя дальше. Бег. Хонда вновь повернулась назад, и с удивлением увидела знакомое лицо старшего брата своего жениха, с которым познакомилась совсем недавно, буквально вчера, когда приехала семья Варгас, а в следующую секунду ощутила, как её резанули чем-то острым по животу. Резко вобрав порцию воздуха, она похлопала глазами, обескураженно глядя на симпатичное лицо, так и пропитанное сожалением. Опустив взгляд, азиатка увидела, как белоснежная блузка в тонкую вертикальную розовую полоску окрашивается в алый. В голову пришла одна единственная мысль: "бежать", и она, ударив вооруженного сумочкой, сделав пару шагов назад, развернувшись, побежала. Вставший, как к земле прикованный, Леонардо Варгас сильнее сжал рукоятку ножа и побежал вдогонку. Обернувшаяся во время бега Хонда оказалась к мужчине лицом, совсем неслышно шепча слова о том, чтобы тот остановился и не делал глупостей, она ощутила ещё один удар в живот. И ещё один, из-за которого Нана, сделав шаг назад, наткнулась на перила, ограждающие территорию тропинки от пропасти. Вмазав ещё один раз сумкой по лицу неравному противнику, японка спустя секунду с ужасом поняла, что уже совсем не чувствует земли под ногами. Леонардо кинулся к краю, и ощутил на лице капельки воды, долетевшие до него во время всплеска. Мёртвая тишина, воцарившаяся после громкого удара тела о воду, давила на уши. Он сделал глубокий вдох и выдохнул, опираясь о перила и положив голову на руки. Небольшой ножик, который всегда нужно было носить с собой в Италии, "на всякий случай", упал на землю ещё когда он понял, что его жертва свалилась вниз. В горле будто что-то застряло, и старший Варгас, прокашлявшись, сплюнул кровь. Поднявшись, он прижал ладонь к ноющей челюсти, перед этим сняв резиновую перчатку. Что она, интересно, в сумке с собой носит? Кирпичи? Дело о смерти Хонды Наны замяли пара хрустящих купюр, а гостей убедили в том, что это была просто крайне хорошо продуманная шутка в жанре чёрного юмора. Удивительно, однако, какими бывают люди - готовы посмеяться над тем, что они видели собственными глазами. А уж тем более врачи, что спокойно выкинули досье о смерти такой-то такой-то, будто такого и не случалось вовсе. В принципе, пусть все вокруг будут думать, что ничего такого и не было никогда. - До завтра, Хонда-сан! - крикнул на прощание какой-то мальчуган, и ещё пара учеников, что обычно шли домой в компании с ним, помахали классному руководителю. Учительница в свою очередь нахмурилась и с заумным видом проговорила им вслед, что дети - мелкие сорванцы, и рассмеялась, махнув им, отправилась своей дорогой домой. Конечно нет, её липовая для всех смерть не была забыта абсолютно всеми. В первое время. Как бы то ни было, на следующий день после происшествия всё вернулась на круги своя, а на сотовый ей пришло новое сообщение, номер отправителя которого не был определен. Нана, сказать честно, подумала, что это просто шуточка со скрытым номером, но знакомая песня с шестьсот шестьдесят шестого канала как текст в конце заставила её надолго задуматься. - "Не волнуйся, прошлое тебя не побеспокоит" - это ещё ладно, - послышалось со стороны кухни, и Нана повременила заходить туда, - но "детка, ты почему-то до сих пор в моем сердце" - это уже совсем!.. - Порадовался бы, что я, по крайней мере, до сих пор не на кое-каком другом органе, - заходя внутрь комнаты и опираясь о косяк двери, проговорила с невеселой улыбкой на лице азиатка, и улыбка тут же исчезла. - Мги-то уже съехал, а ты почему ещё здесь? Вроде бы я не на тебе собиралась жениться. О том, что разговоры с самим с собой - первые признаки шизофрении, она говорить не стала. В конце-то концов, у каждого свои заскоки и удивительные недоразумения. - В том-то и дело, дорогая, что не на мне, - Леонардо покачал неодобрительно блондинистой головкой, надув губки. - Но я так и не понял, почему тебе вдруг расхотелось не то, что жениться - общаться с моим милым братцем. - Я тут подумала, - ставя чёрную сумочку, в которой японка теперь всерьез носила баллончик со жгучим перцем, на стульчик, поделилась своими мыслями та, - что пусть быть женой мафиози и круто, но весьма проблематично. Толерантность в виде геев, измены, пьяные итальянцы и ризотто по утрам - всё это спустя некоторое время надоедает. - Понимаю, - задумчиво произнес мужчина, и улыбнулся возможной невестке своей милой улыбочкой. - Ну, тогда прощай? - Скатертью дорожка, - от всего сердца пожелала Хонда, и пропустила его вперед, подумав о ну очень ревнивых старших братьях. Кивнув и улыбнувшись ещё шире, итальянец, оставив на вешалке вторые ключи от квартиры, которые ему оставил младший перед отъездом, и взяв в руки передвижной чемодан, ушёл. Нана только-только хотела было облегченно вздохнуть, так как рядом со своим убийцей даже ей становилось как-то не по себе, как входная дверь вновь открылась. - Дорогая, а ты знаешь, что не проводить гостя до самой калитки - грех? А грешники после смерти в ад попадают. Фыркнув на такое замечание, и подходя к входной двери, чтобы закрыть её, Нана вдогонку крикнула: - Да ладно, я уже была в Аду. Меня оттуда, надоедливую такую, выпроводили.