Б-16. Земля. 2073 год от создания Империи. (Начало третьего тысячелетия на Земле)
На Б-16 было раннее утро. Тускловатое солнце медленно поднималось над горизонтом, который был застроен одинаковыми на вид домами. Серый город медленно просыпался и с самого того момента, когда я открыл глаза, стал наводить на меня тоску и апатию. Окружающая меня реальность никак не вязалась с тем, что бродило по моему сознанию. Чьи-то руки, губы и страстный… Потерев виски от усталости и пару раз тряхнув головой, чтобы отогнать ненужные в данный момент мысли, я пошел искать свою почти «жену». Марина готовила завтрак. Тихо подошел к ней. — Доброе утро, — склонившись почти к ее уху, поздоровался я. Она вздрогнула, чуть не уронив ложку, которой мешала омлет. — Ты так тихо вошел, что я и не услышала. Ну, если бы ты услышала мои шаги, в то время, когда я их скрывал… то это бы значило только одно: в Империи меня бы уже убили. Конечно же, вместо озвучивания своих мыслей, я мягко обнял ее за плечи и нежно прошептал: — Нет, ты просто погружена в свои мысли. Марина обернулась ко мне и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала. Гоня мысли о своей Сэлл, я почти вынудил себя мягко ответить, вкладывая в поцелуй все те чувства, которых не было. Женщины очень чувствительны к деталям и многие из них, даже земных, неосознанно ловят эмоции ближнего. Думаю, в Империи из них вышли бы прекраснейшие эмпаты. — Возможно, — сказала она, чуть отодвинувшись от меня. — Ты есть будешь? — Да, — ответил я. Еще и поспать не помешало бы, конечно, но на последнее нет времени. Пока Марина раскладывала готовый омлет по тарелкам и чем-то его там приправляла сверху, я с облегчением опустился на стул и мгновенно почувствовал, как по напряженным мышцам медленно растекается блаженная истома расслабления. Вскоре перед моим лицом опустилась тарелка с вкусно пахнущим завтраком. Желудок тут же оповестил меня о том, что он крайне голоден, и только сейчас я понял, насколько проголодался! Взяв ложку я, может даже чуть торопливо, принялся за трапезу, Марина с улыбкой наблюдала за мной, но сама даже не притронулась к еде, хотя и себе порцию положила. — Марин, почему ты не ешь? — слегка настойчиво спросил я. Не хватало еще, чтобы она заболела чем-нибудь. У меня в данный момент с кораблем и экипажем хватает проблем. Не надо мне еще тут добавлять… Она вздохнула, судя по всему, немного боясь чего-то, но потом все же медленно начала: — Меня тошнит… и… — Марина замолчала на некоторое время. А вот это уже похоже на хорошие для меня новости. Я отодвинул в сторону еду и аккуратно взял Марину за руку, которая своей бледностью выделялась пятном на коричневой скатерти. — Что — «и», Марин? — я старался говорить как можно мягче. Хотя от нервного ожидания мне просто захотелось потребовать у нее отчет о произошедшем. Но она не солдат и просто не поймет, чего я от нее хочу. Марина посмотрела на меня и, по-прежнему с опаской, договорила: — …и месячные задерживаются. — Ну сходи к врачу, проверь, может, ты беременна? — сымитировав удивление, сказал я. — А если я действительно беременна, тогда что? — совсем тихо спросила она. Я чуть не подавился. От нее исходили волны беспокойства и даже страха… — Ничего, — как можно более спокойно сказал я. — Вырастим и, по возможности, счастливы будем. — Ты это серьезно?! — кажется, она искренне удивилась моему ответу. — Да, а что? — сейчас мне вполне искренне хотелось сказать ей, как же я рад ее потенциальной беременности и как важны мне наши с ней дети. — Просто ты часто говорил, что ребенок — это груз. А я всегда знала, как тебе тяжело, и поэтому не хотела быть обузой… Я был удивлен. Мои внутренние догадки по поводу ее страха подтвердились. Оказывается, наш Велеслав не ангел? Интересно, сколько раз он гнал ее на аборт? Впрочем, это и к лучшему, а то что бы я сейчас делал с ее детьми от Велеса? Так что, может, и спасибо ему за эту тонкую жестокость по отношению к Марине. Я подсел вместе со стулом к Марине и взял ее лицо в свои руки. Заговорил, пытаясь наспех подобрать нужные слова и успокоить ее. — Мариш, дети, это, возможно, и груз, но только в первое время. Это раз. Во-вторых, многие семьи мечтают о детях, но никак не могут заиметь оных, — я вздохнул, с тоской и грустью вспоминая свою Сэлл. — Они идут почти на все, чтобы иметь детей… А у нас, — я заставил себя повеселеть. — У нас будет ребенок! Это же счастье. Марина удивленно и немного чаще необходимого моргала. Я заметил, что ее глаза влажно блестят. Отлично, мне удалось найти ее слабое место. Впрочем, это не так уж и сложно. — Ты изменился, — тихо прошептала она. — Мы все меняемся со временем, — я как можно более любяще посмотрел на нее. Она улыбнулась мне сквозь слезы. Я аккуратно и нежно поцеловал ее и убеждающе сказал: — Иди и проверь. Как можно скорее, хорошо? — Ладно, — она кивнула. — Сегодня и схожу. С работы отпустят легко. Я все равно почти месяц нормально не работаю. Сходишь со мной? Я, чуть подумав, кивнул. Потом встал. Пока она будет собираться, мне просто необходимо хоть немного поспать. — Марин, ты собирайся, а я немного вздремну, не выспался что-то. Еще раз поцеловал ее, вставая из-за стола. Стер ее несостоявшиеся слезы и шепнул, глядя ей в глаза: — Ты для меня самая лучшая женщина на Земле. Ты мое сокровище. Сейчас меня сложно было обвинить во лжи… Марина счастливо улыбнулась и шепнула: — Люблю тебя. А вот эти слова в отношении нее всегда давались мне с огромным трудом, и на этот раз я ограничился дежурным: — И я тебя.***
В больнице пахло, как и положено здесь, на Б-16, лекарствами. В имперских же больницах ничем не пахнет. Я ждал Марину, сидя на каком-то диванчике с обшарпанными подлокотниками. Она зашла в кабинет УЗИ (здесь таким образом проверяют беременность). Мимо ходили какие-то люди. Больные, кашляющие. Дети плакали и капризничали. Им здесь не нравилось, так же, как и мне. Только они не могли понять, почему, а я мог. Больницы на Б-16 — одно из самых грязных мест. В моральном плане. Боль, страх, взятки, ирония, злоба, зависть и многое другое смешалось в этом месте. Я сидел здесь с огромным трудом. Душно и просто отвратительно. Хотелось выйти на свежий воздух. Хотя свежего воздуха на этой планете тоже не было, практически нигде. Разве что на очень отдаленных участках планеты, в глуши, вдали от городов и людских поселений, сохранились отголоски чистоты. Дверь кабинета приоткрылась и оттуда вышла моя земная жена. Поднявшись ей навстречу, я почти ощущал трепет от предстоящего известия. — Ну как? — вопрос я задал с легкой дрожью в голосе. Нужно показать ей, что это для меня важно. Вот это очень легко и честно. — Я беременна, — с легкой и какой-то растерянной полуулыбкой сказала она. Отлично! Часть дела сделана. Привлекая ее к себе, я мельком подумал, что нужно будет еще и правильно воспитать этих детей. А вслух сказал почти механически: — У меня для тебя сюрприз. — Какой? — Пойдем, — я взял ее за руку и мы наконец-то вышли. Улица встретила нас как обычно: газами, шумом и грязью. Появилась непрошеная мысль: взорвать, что ли, эту планету?! Одной мусоркой во Вселенной станет меньше… Пока нельзя. Она слишком дорога для Марины, а Марина сейчас нужна мне. Я, по-прежнему держа ее за руку, свернул налево. Там находился ресторан, а через дом — ювелирный… — Куда мы? — Скоро узнаешь. Я же сказал, сюрприз. Дальше Марина шла молча. Мы зашли в хороший ресторан — на предмет «хорошести» я проверил его еще до прихода сюда. Заказав нам поесть и дождавшись, когда принесут выбранную мною еду, я соврал ей, что мне нужно срочно решить один вопрос по работе, но это недалеко и ненадолго, и попросил ее подождать, пообещав вернуться как можно скорее. Еще до десерта. Она послушно кивнула. Чудо, а не женщина. И не повезло же ей со мной. Выйдя из ресторана, я бегом направился к ближайшему ювелирному магазину, где и купил мечту Марины — два обручальных кольца. Я неплохо изучил ее жизнь с Велеславом и ее характер. Она была очень романтичной в душе, что, впрочем, почти не волновало Велеса. Он всегда был занят и всегда на работе. Поиски, раскрытия дел, поимка преступников… Я мог понять его жажду приключений, но вот мне пока придется быть более романтичным, чем он. Должен же я сделать ее счастливой. Хоть ненадолго… На Земле обручальные кольца представляли собой два тонких ободка из золота. В Империи в знак союза далеко не всегда использовали именно кольца, порой это были браслеты, порой — кулоны, можно было обойтись и без них. Для Марины я купил с парой красивых драгоценных камней, а себе совершенно обычное, все равно после ухода с Земли я выброшу его. Пустая безделушка. Которая столько значит для Марины. Как же я не хочу этого делать… Сэлл… Вот кто моя единственная и настоящая жена. Но не я ли часто говорил, что победа зачастую требует огромных жертв и усилий? Обручальные кольца, предназначавшиеся другой женщине… Я в задумчивости гладил коробочки с ними в кармане, борясь с сильным желанием просто выкинуть все это в ближайшую мусорку и сделать вид, что правда решал вопросы по работе. У меня было ощущение, что они вот-вот прожгут карман, упадут и укатятся куда-нибудь в одну из многочисленных сточных канав этой планеты. Как бы я хотел этого… Но все будет по-другому. Все должно быть по-другому. Я сжал до боли зубы и побежал обратно. Пока и правда не передумал. Надо побыстрее с этим покончить, незачем трепать себе нервы раньше времени. Надо. Чтобы детям и Марине было легче, надо это сделать. Вспомнилось, как я сделал предложение Сэлл. Это было в моей палатке, мы базировались на одной из тюремных планет и должны были усмирить бунт. И я, перед отправкой группы, в составе которой была и Сэлл, пригласил ее к себе, якобы на урегулирование мелких вопросов в нашем плане действий. Вопросы и правда кое-какие были, но это все не стоило того, чтобы отвлекать ее от сборов и проверки боеготовности своей подгруппы. Я сделал ей предложение сухим тоном и по официальной форме. В тот день на ее лице так и не отразились истинные эмоции. Я их до сих пор не знаю. Сэлл ответила мне согласием по ответной форме и, спросив разрешения на продолжение проверки подгруппы и прочих сборов, вышла. Истинная имперка… Но тогда, несмотря на ее внешнюю холодность, я был безумно рад, почти счастлив… В то время я уже любил Криса, поэтому поженились мы все втроем. В Империи это делается быстро. Да и здесь, на Б-16, я не позволю медлить, иначе сам передумаю. Боги! Я собственными руками рушу свою жизнь!.. Очень сильно захотелось поговорить с Сэлл. Просто услышать ее голос, спросить, как она, и сказать, что очень люблю ее. Только ее… Сколько бы женщин у меня ни было, она та, в которой я уверен, которой доверю свою жизнь и душу. Ей я доверил бы судьбы миллионов, не боясь, что она погубит их. Ей я доверяю себя… Её я люблю по-настоящему… Как бы далеко мы друг от друга не были, сколько бы сотен лет не прошло, я буду любить ее. Но звонить нельзя. Превыше всего Цель. А с Сэлл… потом поговорю. Все равно придется объяснять, что я сейчас сделаю и зачем это нужно. Я остановился около ресторана и проглотил комок, вставший в горле. Вспомнился один из местных психологов. Он в своей книге спрашивал: «Вы знаете, откуда берется «комок» в горле? Это результат того, что люди не могут позволить себе проявление эмоций. В данном случае — слез». В чем-то он прав… Вернувшись в ресторан, я быстрым и уверенным шагом подошел к Марине, встал на одно колено (тут почему-то подобное поведение считается крайне романтичным и нравится основной массе девушек) и, протянув ей коробочку с кольцом, выпалил, добавив в голос немного дрожи, (мне тоже надо быть эмоциональней): — Марина, выходи за меня замуж. Она удивленно заморгала, а потом кивнула и широко улыбнулась. Потом вскочила и бросилась ко мне в объятья. — Ну, тогда за документами и в загс, — сказал я, проглатывая очередной комок в горле. На секунду мне представилось что где-то от тревоги проснулась Сэлл и внимательно всматривается в темноту помещения. Может, даже думает позвонить мне, но здравый смысл побеждает, как и всегда, и она ложится обратно на кровать, пытаясь снова заснуть… — Но нужно же еще месяц ждать после подачи документов, — чуть удивленно произнесла она. Я моргнул, выныривая из непонятного видения и вспоминая, что вообще тут происходит. С трудом заставив себя улыбнуться и вложить в голос немного надменности и самоуверенности, я сказал: — Ничего. Я это быстро исправлю. Она лишь молча улыбалась…***
Вернулись мы домой поздно ночью. На пальцах сверкали кольца. Марина была счастлива… После того, как она уснула, я прошел на кухню, налил себе чай, сел за стол. Хотелось позвонить Сэлл, Игорю, найти Криса… …но я ничего не делал. Нельзя. Нельзя… Резкий звон привел меня в чувство. Некоторое время я тупо смотрел на белые острые осколки на полу, прежде чем понял, что просто выронил чашку. Чай растекся по кафельному полу. Я прислушался. Кажется, Марина не проснулась… Марина, теперь — моя жена. Жена… На полу белели осколки. Сэлл… Крис… Я создал звукоизоляционный купол и со всей силы ударился головой об стол. Нельзя! Потом еще раз и еще. Четыре, пять, шесть. Сильнее! Еще сильнее!.. После очередного удара об край услышал тихий хлюпающий звук. Кажется, рассек до крови… Я улыбнулся. Нужно еще сильнее! Нельзя звонить, нельзя искать, нельзя, я сам сломал все пути назад, сам разрушил все мосты, сам, сам, сам… Теперь кровь струйкой стекала по лицу, капая на почти блестящую от чистоты столешницу. Нельзя их беспокоить… Нельзя, я сам, сам… Еще сильнее, еще… Кровь заливала глаза, мешая видеть. Я стер ее ладонью. Голова болела дико, большая часть стола была в моей крови, перед глазами все плыло. Наверное, хватит. Еще немного ударов, и я рискую просто потерять сознание. Я оперся лбом на лакированное покрытие и стал ладонями размазывать кровь, краем глаза наблюдая за рисунками, которые получались. Неровные красные квадраты и круги расплывались перед глазами. В голове опять всплыла чья-то фраза: «Худший враг человека — он сам». Я лежал лицом в крови и рисовал на столе красивыми красными разводами собственной крови. Абстракционист, блин. А в голове крутилась эта фраза: «Худший враг человека — это он сам… Худший враг человека — это…» Голова кружилась и тянуло в сон, но уснуть не получалось долго. Только под утро я почувствовал, что, наконец, засыпаю и поставил будильник: нужно утром убрать за собой. С утра, когда встала Марина, все было чисто и на столе ее ждал завтрак. На себя я предусмотрительно наложил иллюзию. — Доброе утро, Слав, — сказала мне слегка сонная Марина. Выдавив из себя улыбку, я как можно бодрее ответил: — Доброе утро, жена. Марина расцвела в улыбке. После еды она ушла в магазин — нужно было купить черное платье для похорон. Я забрался в кровать и связался с Игорем. — Да, сэр. Я закатил глаза к потолку. Опять «сэр»! Заметив столь неприкрытую реакцию на его сэрканье, Игорь тихо и коротко рассмеялся. — Какие новости? — спросил я его. — Успехи есть? — Не требуй невозможного. Прошло очень мало времени. С Францем я еще не начинал разбираться, но его состояние стабильно. В коме. Лабораторию восстанавливаю, подопытных присмотрел, — потом Игорь внимательно посмотрел на меня. — Что? — спросил я, думая о том, насколько хорошо наложил иллюзию на лоб. — Давно спал? — глаза Игоря сузились. — И не ври. — Давно. Как раз после тебя этим займусь. — Хорошо. Тогда отбой, если что-то изменится, я тут же сообщу. Я кивнул, потом открыл рот, чтобы сказать, что я… даже не знаю, что конкретно, просто что-то теплое… Но подавил это в себе и просто резко оборвал связь, не дожидаясь, пока Игорь решит спросить, что я там намеревался еще сказать.***
Когда вернулась Марина, я не видел, но утро следующего дня встретило нас противным писком будильника. Нас ждали похороны. Напевный голос священника, темно-красный гроб, мраморные белые крылья ангела. Слезы в глазах Марины. Горсти земли, бросаемые на гроб каждым присутствующим… День был трудным даже для меня. Слишком много всего, и мне приходилось постоянно следить за «женой Б-16», я не мог допустить, чтобы с ребенком что-то случилось из-за ее переживаний. Пару раз даже отогнал слишком назойливых родственников, незачем слишком нервировать ее бессмысленными и бесконечными словами сочувствия. Но, несмотря на сильную усталость, Марина сказала вечером: — Слав, я у подруги переночую? Я задумался буквально на секунду. Она женщина, и порой ей нужно больше сочувствия, чем мог бы дать ей я… Сочувствие и слова, много слов, больше, чем я из себя выжму. Нужно больше женского. Подруга как раз подойдет для этой цели. Еще днем я просканировал и проверил всех ее подруг, эта оказалась самой обычной женщиной, которая была вполне рада видеть Марину. — Ладно. Только обязательно позвони, когда доберешься. — Хорошо. — И поесть не забудь, — в шутку добавил я. — Ты тоже, — крикнула она, уходя с подругой. Добравшись до дому и дождавшись звонка Марины, я лег спать. Надо пользоваться, пока есть такая возможность… Разбудил меня звонок в дверь. Я посмотрел на часы: 03.32. И кого это…? Выйдя в прихожую, я неосознанно остановился. Из-за двери в нос ударил сильный запах боли и страха. Что за черт?.. Я резко распахнул ее. На меня почти рухнула заплаканная Марина.