Трилогия "Виктор"

Б16. Земля. 1582г. Крики, людские гневные крики, подгоняющие, страхом отзывающиеся в сознании двух маленьких детей. Еще недавно они были счастливы. Юные дети графа, маленькие господа, но лица людей их отца всегда встречали их искренней, неподдельной радостью. Маленьких графьев в любом крестьянском доме всегда ждал теплый хлеб и парное молоко в угощение. Графа, щедрого и рачительного, любили, как и его красивых приветливых детей. Где же сейчас добрые улыбки на загорелых лицах? Еще недавно они желали детям хороших снов по вечерам, а сейчас эти же голоса изрыгали проклятия и желали только мучительной смерти. Вместо еды или простеньких поделок из дерева в подарок на именины — топоры и вилы. Простое оружие, что не смогло бы защитить городок от набегов врагов, с ним даже на охоту не сходишь, но вот для травли детей оно годилось вполне. Темнота леса нисколько не помогала несчастным, скорее наоборот, мешала. Ветки хлестали по лицу, оставляя кровоточащие царапины. Мальчик крепко держал сестру за руку и старался не плакать, и без слез было тяжело разглядеть дорогу. А останавливаться было нельзя, иначе их тут же настигнут и зверски убьют, как недавно расправились с их матерью. Её останки, наверное, до сих пор догорали на костре. Детям совершенно не хотелось разделить ее участь, поэтому они, измотанные, уже на пределе своих сил, убегали подальше в лес, пытаясь там затеряться и уйти от преследователей. Неожиданно девочка споткнулась. — Виттор, я больше не могу, — заплакала она. Мальчик помог ей подняться и молча потащил следом за собой, стараясь не слушать ее всхлипывания. Пока поднимал, машинально отметил, что на поясе сестры по-прежнему висел меч. Они успели, убегая, схватить с собой первое попавшееся оружие — два коротких клинка, они были старыми, и отец повесил их в коридоре родового замка. Виттор уже пару лет учился фехтованию, а вот его сестра ничего тяжелее ложки не держала, как и положено графской дочери. Мечи не смогли бы их спасти от разъяренной толпы. И все же это была хоть какая-то защита от преследователей. Мальчик бежал чуть впереди своей сестры и крепко держал ее за руку, не давая споткнуться и упасть. Он постоянно затравленно оглядывался назад. Ощущение безысходности крепко угнездилось в его душе, ребенок знал, что далеко они не убегут. Но любовь к своей сестре и страх за неё не позволяли ему остановиться и достойно принять смерть. Внезапно Виттор резко остановился и дернул сестру за руку, чтобы та, заплаканная и ничего уже не видевшая, по инерции не побежала дальше. Перед ними чернотой провала зиял обрыв. Шум толпы приближался. Все, бежать больше некуда. Почему-то это придало ему немного сил. Мальчик повернулся к обрыву спиной и, хищно оскалившись, обнажил клинок. Девочка испуганно забилась за спину брата, судорожно хватаясь за край его рубашки. Вскоре из леса к ним выбежали преследователи. Сейчас они мало чем напоминали людей. Лица искажены в гримасе ярости и гнева, по лбу стекает пот от долгой погони. Их дыхание смешивалось с рычанием и жаждой крови. Они ли желали когда-то спокойных снов? Пели протяжные старинные песни зимой, у камина в графском замке? Распевали веселые частушки на праздниках? Девочка прижалась к брату и сказала дрогнувшим голосом: — Виттор, мне страшно. Мальчик глубоко вздохнул и, стараясь казаться спокойным и уверенным, ответил: — Не бойся, Анни, я не дам им прикоснуться к тебе. Не позволю, — на последних словах его голос наполнился злобой. Крестьяне остановились, и можно было заметить, что они боялись. Боялись двух маленьких детей. Потом кто-то из толпы крикнул чуть дрожащим голосом: — Выкормыши Дьявола! Убить их! Через миг люди поддержали его, и толпа взорвалась криками: — Убить! Убить! Убить! Кто-то самый смелый выбежал вперед, бросившись на детей с топором. Мальчик по-звериному оскалился и чуть повернулся, пропустив противника сбоку. Мужчина по инерции сделал шаг и развернулся с намерением все же убить щенка. Но тут ребенок, скривив рот в жесткой усмешке, вонзил ему клинок в живот. Крестьянин от удивления открыл рот и даже силился что-то сказать… Впрочем, Виттора это совершенно не интересовало, и он пнул его в сторону обрыва, освобождая меч. Мужчина пошатнулся и, не удержавшись, свалился вниз. На губах мальчика играла дикая, полусумасшедшая улыбка. «Они нас не достанут! Предатели!» Неожиданно позади него громко и испуганно закричала Аннира. Виттор резко обернулся. Его любимую сестру схватили и куда-то утаскивали. Он еще успел увидеть, как она беспомощно дергается, пытаясь вырваться. А потом все заслонили окружившие его крестьяне. Они размахивали оружием, выкрикивали проклятия, но ни один из них не решался подойти ближе, на расстояние выпада клинка. — Виттор! — долетел до него голос сестры, — Виттор! Помоги мне! Аааа… Не надо! Вздрогнув, мальчик резко рванулся вперед, выставив меч. Ближайший к нему крестьянин не успел отшатнуться. Он удивленно схватился руками за лезвие меча, проткнувшего его живот. — Анни?! — позвал сестру мальчик, судорожно пытаясь найти ее взглядом.— Держись, я иду! — крестьянин, хрипя, медленно оседал на землю, и Виттор машинально рванул меч на себя, высвобождая. Но девочка больше не отзывалась, а его самого снова оттеснили к краю обрыва. Один из крестьян, массивный, с тяжелым взглядом, напирал больше всех. И в глазах остальных было уже больше злобы, чем страха. Любая толпа слегка безумна, и страх не способен долго ее удерживать. — Что вы с ней сделали?! — закричал Виттор. На его глаза навернулись слезы. Очень глупый вопрос, и он сам мог на него ответить. Только какая-то часть его все еще не верила в реальность происходящего. Не могло все так произойти. Ведь совсем недавно он приходил к этим людям в гости, играл с их детьми, ел их еду. А сейчас все они словно обезумели, будто в них вселился сам Дьявол из рассказов священника в маленькой городской церквушке и управлял ими, как марионетками. — Где Анни?! — еще раз выкрикнул он. Массивный, оскалившись в улыбке, ответил: — В Ад отправили, и ты скоро последуешь за своей драгоценной сестренкой. — НЕЕЕТ!!! — взвыл Виттор и кинулся на него. Тот перехватил мальчишку и столкнул его с обрыва… Д41. 2072 г. от создания Империи. Я проснулся весь в поту. Опять. Снова один и тот же сон, кошмар и воспоминание одновременно. Мне было всего двенадцать, когда это все произошло. С тех пор прошло уже четыреста шестнадцать лет, но пережитый тогда ужас иногда возвращался с новой силой, и я снова падал… Когда эти кошмары прекратятся? Хотя я знаю ответ на свой вопрос. Когда достигну цели, тогда и прекратятся. Тогда все закончится и, наконец, наступит долгожданный покой. Мои размышления прервал чертов будильник. Да, да, да! Знаю я, что пора вставать! Боги, как же раскалывается голова, впрочем, как обычно. Переизбыток телепатического общения. Я сел и вытер остатки пота с лица. Ко мне в палатку вошла моя жена Сэлл. В каждом её движении была неизменная кошачья грация. Сэлл — оборотень, при перекидывании превращается в огромную кошку, что-то наподобие рыси, только раза в три больше. Точнее не знает даже она сама. — Виттор, вставай, — промурлыкала она, подходя ко мне. Мое истинное имя, данное мне матерью при рождении… Из ныне живущих его знала только Сэлл. Я поморщился, в сознании снова зазвучали крики давно погибшей сестры. Сэлл, увидев это, присела рядом, обняла за плечи. Спросила с затаенным беспокойством: — Опять кошмары? Я отрывисто кивнул, а потом, посмотрев на неё очень пристально, спросил: — Что ты здесь делаешь?.. Ты должна быть… — Знаю, знаю, — чуть раздраженно прервала она меня, — Я должна быть с Крисом, и уже давно… — Она немного помолчала и неожиданно для меня продолжила: — Зря ты так… Я сразу понял, о чем она, и мысленно застонал. Сколько можно? — Сэлл, не начинай, пожалуйста. Я поступил так, как считал нужным. Всё, точка. И давай больше не будем говорить об этом, — сухо отрезал я. У меня не было никакого желания обсуждать такие темы с утра пораньше. Но Сэлл, нахмурившись, все же проворчала: — Ты всегда поступаешь только так, как считаешь нужным… — Да, — ответил я. — И еще ни разу не ошибся. И с Крисом тоже... — я вздохнул и посмотрел на неё. — Сэлл, прошло двадцать восемь лет, и я ни о чем не жалею. Впрочем, в верности своего последнего утверждении я и сам сильно сомневался… Сэлл это прекрасно знала и, лукаво на меня посмотрев, спросила: — Так-то и не жалеешь? — в глазах у неё плясали чертики. — Да, не жалею, — выдавил из себя я, — будет лучше, если он будет жить подальше от меня… — потом я на секунду замолчал, но все-таки продолжил: — Для него же лучше. — Ты не можешь знать, что ему лучше, — тихо сказала Сэлл, — ты не он... Мой взгляд невольно упал на нашу общую фотографию, лежавшую на раскладном столике около кровати. Как раз вчера перед сном я разглядывал ее и забыл убрать. Я, Сэлл и Крис. Наше свадебное фото… Сердце сдавило болью… Черт! Не хватало ещё и в эти воспоминания погрузиться, без того хватает. Я резко встал с кровати, возможно, даже излишне резко. Сэлл встала следом за мной, тихо вздохнув, поцеловала меня в щеку и пошла к выходу. Прежде чем она полностью скрылась за пологом палатки, я успел сказать: — Помни, он не должен ничего обо мне знать. Она помедлила с ответом, но потом все же кивнула и, обернувшись ко мне, долго смотрела в глаза… Порой ее взгляд, как сейчас, мог становиться очень тяжелым, и даже мне было сложно его выдерживать. Но я всегда справлялся, и этот раз не стал исключением. Сэлл снова вздохнула и молча вышла. Я быстро привел себя в порядок, надел строгую имперскую форму. Привычка ее носить за долгие годы службы Императору въелась в подкорку головного мозга. И, хоть мне и противно от осознания того, чью сторону она символизирует, нельзя не признать ее положительные качества. Сделанная из «умной ткани», она обладала повышенной износоустойчивостью, могла некоторое время удерживать тепло и не пропускать холод, не мялась, к ней почти не липла грязь. К тому же можно затеряться в толпе среднестатистических имперцев, ведь, к счастью, далеко не все знают меня в лицо. Привычными движениями собрал в хвост черные волосы, доходившие по длине до середины лопаток. Надел высокие черные сапоги со шнуровкой и вышел из командирской палатки. Перед моим взором раскинулся лагерь. Мой лагерь… Повстанцы. Оппозиция. Как угодно. Люди и нелюди, которых я собрал для достижения своей цели. Все они пойдут за мной куда угодно, и даже на смерть… Кто-то проходил мимо и, увидев меня, отдал честь. Я сухо кивнул. Пора собираться. Сегодня нужно подобрать новое место для моей боевой группы, а то это скоро раскроют. Мой взгляд упал на помост в центре нашего нынешнего места дислокации. Пора объявить о первой готовности к отправке. Вздохнув, я направился к нему. Такой помост ставился в каждом нашем лагере, специально для того, чтобы делать объявления, отдавать массовые приказы. Конечно, связаться со всеми можно было бы и мысленно. Для меня это не составит особого труда. Но мой энергетический фон и так силен, временами приходится прикрывать, чтоб имперцы не засекли, а при использовании каких-либо способностей на нем возникает вспышка, и потом образуется, правда, ненадолго, пятно. Все это очень легко засечь, а за мной идет охота, поэтому некоторые способности лучше не использовать. Тем более, фон у каждого свой, как узоры на подушечках пальцев. Но папиллярные линии можно убрать, срезав тонкий слой кожи с рук, а энергетический фон исчезает только с физической смертью индивида. Именно из-за моего фона мы и меняем время от времени стоянки лагеря. Дойдя до помоста, я взошел на него, и вокруг тут же воцарилась тишина. Ни звука, ни движения, только несколько сотен людей и нелюдей смотрели на меня с немым вопросом во взгляде. Иногда своей преданностью они напоминали мне собак… Если я захочу, они умрут молча. Без лишних слов. Никто не спросит: зачем, для чего? Они всегда слушались меня беспрекословно. Шли за мной уже много десятилетий, и ни разу я не слышал от них каких-нибудь вопросов, возмущений, недовольства. Ни разу не было бунтов или волнений, каждый делал свое дело, и никто никому не мешал. Они умрут за меня, и я это знаю… — Объявляется первая готовность к отправке. Что делать и в каком порядке вы и сами знаете. — Не люблю много говорить, не считаю нужным. — Все, свободны. Через секунду лагерь вновь пришел в движение. Все делали то, что должны. Никакого хаоса, беготни или спешки. Времени у них было до вечера. Вполне хватит, чтобы собраться и погрузиться на корабль. А я тем временем подыщу подходящее место для нового лагеря, затем скину старшему навигатору на ЛК* всю необходимую информацию и данные того места, куда надо лететь. Все, теперь можно и своими делами заняться. Зайдя к себе в палатку, я тут же открыл портал на А8 и шагнул в него. Привычная прохлада, и я уже на месте. В первый раз, когда я осознанно зашел в портал, я дико, почти до паники, испугался. Тогда меня вытащил мой наставник — Дэниэл Варт, начальник Императорской охраны. Тогда он ещё был, сейчас он мертв, и уже давно… Дэниэл… Он, можно сказать, вырастил меня, после того как я в буквальном смысле свалился ему на голову. В тот день он отправился на одну из планет типа Д. На ней начались беспорядки, и оказалось, что на Д попадали обычные люди с Б-16. Естественно, они были напуганы, оказавшись вместо своей Земли непонятно где, и не знали, как себя вести в новом месте. Возникали конфликты между землянами и имперцами с Д. Император послал группу подразделения, которое специализировалось на закрытии пространственных разрывов, во главе с Вартом. В тот момент, когда они уже почти закрыли последний разрыв, из него вывалился я, прямо на голову одному из группы. Тут же я вскочил на ноги и кинулся на них с мечом. На тот момент я ничего не соображал, в ушах стоял шум ветра и крики сестры… Как мне позже рассказывал сам Дэниэл, ему пришлось успокоить меня ментальным ударом. Я просто потерял сознание, но перед этим умудрился ранить трех из группы, в том числе и самого Варта. Много позже я любил рассматривать след от своего меча у него на груди. А он с улыбкой говорил, что специально не стал его сводить… Я благодарен ему за то, что он для меня сделал. За его воспитание, опеку, обучение, выработку характера… А с другой стороны, у меня от него и переломы были, и постоянные синяки, нервные срывы и истерики… И все-таки он практически создал меня. Благодаря ему я жив и не нахожусь в псих. лечебнице. Благодаря его смерти я поступил в Академию, самое престижное высшее учебное заведение Империи. Раньше меня отказывались зачислить туда. Он был для меня… я даже не знаю, кем. Даже спустя двести лет после его смерти я так и не могу окончательно определиться в отношении к нему… Иногда я хотел его ударить, избить, убить. А иногда расцеловать, обнять и сказать, что кроме него, у меня никого нет, да никто и не нужен. Зачастую я делал и то и другое… Дэниэл Варт был… Дэниэл был… Был… Эта мысль отдалась в душе тупой болью. Кто-то думает, что я бесчувственная машина… Что ж, может, он отчасти и прав. Во мне почти нереально вызвать какие-то эмоции. А вот старые раны в сердце по-прежнему кровоточат… Впрочем, несмотря на малоэмоциональность, я почти постоянно испытываю душевную боль. Порой она достигает таких размеров, что нервы словно перегорают. Например, когда я приказываю закрыть люк в отсек, который затапливается, а там еще есть люди. Мои солдаты. И я отдаю приказ закрыть, ибо так надо, иначе погибнет намного больше народу. Так надо. Хотя… может, это все оправдания? Может, я и вправду бессердечная тварь? Убийца. Враг Империи. Не знаю. Но сердце болит. Я потерял много близких мне людей, больше не хочу… Именно поэтому отправил Криса подальше от себя. Мои размышления прервались из-за того, что кто-то толкнул меня в бок, проходя мимо. Ах да. Я совсем забыл… Губы скривила ироничная усмешка, я по жизни слишком рассеянный, а в последнее время особенно. Я огляделся… А8 Оказывается, я, как вышел из портала, так и остался стоять в центре торговой площади. Иногда удивляюсь, почему я все еще жив, с такой-то беспечностью. Варт бы меня за это избил, сильно и не раз… Он вообще страдал приступами необъяснимой агрессии. Временами вспыхивал и начинал крушить все вокруг. Или пить, а потом крушить… ну а если ему в этот момент попадался кто-нибудь под руку, он просто избивал этого человека. Избивал он долго и зверски, некоторые потом умирали… К счастью, об этих его приступах знали далеко не все. Я знал, и испытал полный спектр ощущений на своей шкуре. Варт часто срывался на мне, иногда я сам его провоцировал, лучше на мне, чем на ком-то другом. Тем более, Варт чувствовал приближение приступов и порой просто запирался со мной в комнате со звукоизоляцией. Потом, если сильно расходился, то отправлял меня в госпиталь, втайне ото всех. Хотя я был ему слишком дорог, и обычно он быстро успокаивался, не успев нанести мне особых повреждений. Сунув руки в карманы темно-синего пальто, какие обычно носили граждане Империи, я двинулся сквозь толпу шумных и суетящихся людей. Мне нужно было пересечь эту огромную торговую площадь, затем пройти через квартал металлоизделий, там, в начале квартала керамики, и находилась моя сегодняшняя цель. На А8 торговые кварталы зачастую располагались совершенно нелогично, поэтому при выходе из портала каждый мог взять путеводитель, бумажный или скачать в электронном виде, да и электротакси всегда готово отвезти тебя в любой уголок этой шумной планеты. Здесь всегда царили неразбериха и хаос. Многие этим пользовались… На А8 организовывались заговоры, заключались нелегальные сделки, получались заказы на убийство и еще многие договора. Тут невозможно было кого-то найти, особенно сейчас, в разгар сезонных скидок. Здесь находилось множество различных существ, в основном, правда, гуманоиды. Все они были в различных одеждах, чаще в национальных. Имперскую форму здесь носили лишь те, кто был, так сказать, при исполнении какого-либо задания. Таких тоже было довольно много. Вообще, по моему мнению, это одна из немногих планет, где люди хоть как-то проявляли эмоции, и их за это не отправляли на переподготовку. «Проявление эмоций нежелательно, главное — самоконтроль. Держа свои эмоции и чувства в жестких рамках вашего сознания, вы становитесь сильнее, ибо исключается вероятность свершения чего-либо в состоянии аффекта. Бесконтрольное же появление эмоций и чувств ведет к вашей же слабости. Поэтому если вы не можете самостоятельно справиться со своими эмоциями, то пройдите добровольную переподготовку…» Слова Кодекса поведения внезапно всплыли у меня в голове. Это говорил один из профессоров на А7. Вот такой дурью там забивается голова каждого студента. Стандартный возраст поступления в Академию, как и в любое другое учебное заведение, — пятнадцать лет. Но если по каким-то причинам существо не поступило в этом возрасте, то может поступать во сколько угодно. Там происходит тестирование, после которого определяется направленность, потенциал, и начинается обучение. Длительность обучения разная, от двух лет до… практически бесконечности. Это для фанатиков, которые хотят знать все. С такими мыслями я прошел через площадь и оказался в квартале металлоизделий. Большая часть моего лица была закрыта платком, но, думаю, здесь на это никто не обратит внимания. На секунду я остановился, чтобы осмотреться. Торговые лавки расположены в два ряда, а между ними снуют люди. Над головой висит голографический трехмерный рекламный щит: «Поступайте в Академию! Мы можем предложить вам: а) Качественное обучение; б) Качественное снабжение всем необходимым для обучения; в) Высококвалифицированных преподавателей. Поступайте в Академию! У нас все качественно». Это вещала девушка с поистине имперским лицом, которое не выражало ничего. Будто каменную статую научили разговаривать и дали выучить текст. Одета она была в строгую имперскую форму. Странно… У них что, студентов стало меньше? Или просто Академия перестала пользоваться популярностью и утратила былой престиж? Молодым кадрам Империи совсем необязательно было проходить жесткий отбор и большую конкуренцию, для поступления именно в Академию. Можно просто пройти стандартное обучение на своей планете или месте проживания большого количества народа. Образование можно получить почти везде, кроме планет-тюрем и еще небольшого количества исключений. Конечно, оно, возможно, будет не таким качественным или престижным, но все же… Я пошел дальше, на ходу вспоминая… — Они отказали! Эти ублюдки не хотят принимать тебя в Академию, Вик! — Варт был в ярости. Он опирался руками на стол и с ненавистью смотрел в экран монитора, на котором чернели строки официального отказа. Я сидел рядом и молчал. Меня это не волновало. Тогда прошло только три года с тех пор, как я попал в империю, и мне по-прежнему было безразлично, что происходит вокруг. Плевать на все и всех. Первые несколько месяцев я просто молчал, только Варт смог меня разговорить, и убедил, что если я не хочу в психбольницу, то надо жить. Он взял меня под опеку и стал воспитывать. И все равно я был угрюм и молчалив. Варт снова выругался: — Вот ведь твари! — Дэниэл, вам не стоит проявлять такие яркие эмоции, а то вас отправят на переподготовку, — слегка съязвил я. Он обернулся и, больно вцепившись мне в плечи, зашептал с легким маниакальным блеском в глазах. — Вик, ты должен поступить в Академию! Должен, — он слегка встряхнул меня. — Зачем? — я тогда удивился. — У тебя огромный потенциал. Просто огромный! Ты станешь Великим! В этом я уверен. Но чтобы твой потенциал раскрылся, тебе надо отучиться в Академии, — уже успокоившись, сказал он, а потом неожиданно добавил: — И ты туда попадешь, — с этими словами он отпустил меня и сел за компьютер писать апелляцию… Я снова остановился и опять осмотрелся. Так. Вон там нужный дом, туда я и направился. После того случая Варт постоянно посылал новые и новые просьбы, апелляции, но ответ всегда приходил один и тот же. «В поступлении отказано». Потом мне даже удалось узнать причину отказов. В Академии какой-то провидец, увидев мою фотографию, резко сообщил, что в будущем я несу великую опасность Империи и, следовательно, не надо меня ничему учить. В принципе, он, наверное, был прав… Эх, найти бы его сейчас и… А что «и»? Сам не знаю… Дойдя до нужной мне двери, я постучал три раза, затем два и девять подряд. Все, как условились. Через тридцать секунд мне открыли. Молодая девушка, лет шестнадцати на вид, не больше. Эх… опять он новую завел. — Вам Ниирберга? — задала мне вопрос эта девушка. Голос у нее был очень красивый. Джек, наверное, обещал ей карьеру певицы в одной из своих забегаловок. Ага, конечно. На моей памяти у этого пройдохи девушки менялись как перчатки. По одной за неделю. В ответ я лишь кивнул. Девушка отодвинулась от двери, пропуская меня. Я зашел в знакомую мне комнату. Обычная, разве что освещение несколько интимное, этакий полумрак романтичный. Тьфу! Надеюсь, его когда-нибудь схватят и отправят куда-нибудь на Д-51, чтоб ему там весело жилось. — Эээээ… друг! Ты пришель. Я так дёлго ждал! — раздался вопль Джека Ниирберга, и ко мне навстречу устремился мужчина лет сорока. С пивным брюшком и ужасным акцентом. Он добывал для меня артефакты, хотя даже не знал моего имени. Меня от него тошнило, такие, как он, недостойны даже презрения. Хотя пока Джек мне нужен, я потерплю. И его ужасные манеры, и страсть к малолетним девочкам, которых он после использования просто продает на одну из планет типа В. Официально она находится в резервации, а неофициально там публичный дом с рабовладельческими порядками. Но никого это не волнует. Безразличие — одна из главных «болезней» Империи… Я же, как это ни противно, не имею права светиться, пытаясь что-то сделать. — Где товар? — сухо спросил я у улыбающегося Джека. — Товар? Ах, да! Джейн, принъеси! — крикнул он девушке, и та тут же умчалась куда-то. Интересно, а Джек вообще тихо говорить умеет? После трехминутного разговора с ним у меня начинала болеть голова так же, как после тринадцати часов телепатического общения. Через минуту девушка вернулась, неся в руках сверток сантиметров десять в ширину и где-то пять в длину. Подойдя, она протянула его Джеку, тот взял его и, шлепнув ее по попке, приказал убираться в спальню. Она с улыбкой кивнула и убежала. Меня передернуло. Как с рабыней… А что? Пусть привыкает… Джек протянул мне сверток и тут же спросил: — Сто пхятьдесьят? Принимая сверток, я молча кивнул, потом, вспомнив кое-что, спросил: — Код? — 18ПL29. Отогнув свой рукав, я ввел в ЛК код операции перевода 18ПL29. Потом ввел число 150000. Это плата за артефакт. Деньги уже на счету. Джек улыбнулся. — С тобой приятно имьеть дьело, друг. Обрахщайся! Я кивнул и молча вышел. Все. Артефакт мой, с его помощью я смогу найти следующий. А их всего три. По крайней мере, так говорил мой провидец, перед тем как выброситься в открытый космос. Я не знаю, что он увидел в будущем такого, что решил покончить жизнь самоубийством, но мне он сказал лишь то, что я должен найти три артефакта и последний из них поможет достичь моей цели. Путано и не особо понятно, но предсказания всегда бывают такими. Пока главное делать, со временем все прояснится. Артефактов три, и второй теперь у меня, но как искать третий? Был бы жив Грег, тот мой провидец, мне было бы легче. А так, наверное, придется искать еще одного провидца. Артефакты, конечно, обладают необычными свойствами, но эти свойства еще узнать надо, и инструкций по применению на них не написано. А жаль, было бы меньше проблем. До точки телепортации я дошел с чистой головой, ни о чем не думая. Потом открыл портал для начала обратно на Д-41, оставил там артефакт, прекрасно зная, что его никто не посмеет тронуть. А потом пошел шататься по планетам, сканируя и анализируя полученную информацию в поисках подходящего места для лагеря. Такое я нашел, по своим подсчетам, только часов через десять, жутко при этом вымотавшись, и последнее, что осознанно сделал, это скинул координаты своим. Им лететь досюда, с гипером, около четырнадцати часов. Я успею выспаться. На этой планете было море и много песчаных пляжей. Существ, хоть разумных, хоть неразумных, не было. Я растянулся на песке, сняв с себя лишь пальто, потом закрыл глаза и погрузился в воспоминания, которые плавно перетекли в сон. Я снова был на А1 в доме Дэниэла Варта… Улыбка скользнула по моим губам. Воспоминания… А-1. (Империя). 1712 год от создания Империи. — Вик!!! — по дому разнесся гневный вопль Варта. Я улыбнулся, сидя в кресле и закинув ногу на ногу. Сейчас Дэниэл ворвется в комнату и начнет меня отчитывать. Может, даже бить… Я снова нарушил его прямой приказ и не жалел. Мы были на задании, и его захватили в плен. До этого от него поступил приказ за пленными не возвращаться. Ни в коем случае. А я вернулся! Улыбка вновь исказила мое лицо. Я часто нарушаю приказы и всегда оказываюсь прав. Всегда! От этой мысли я даже слегка рассмеялся. В этот момент в комнату вихрем ворвался Варт. Подбежав ко мне, Дэниэл схватил меня за руку и резко выдернул из кресла, затем крепко прижал к себе. При этом одну мою руку больно завернул за спину. А потом прошипел сквозь зубы: — Ты гаденыш!.. Вик, ты снова нарушил приказ. Причем мой прямой приказ! — последние слова он почти прокричал. Я поморщился. Как бы у него срыв не случился. Слишком зол. Дэниэл резко встряхнул меня, отчего рука за спиной заболела еще сильнее. Но на этот раз я лишь сцепил зубы и подавил стон. Потом, нагло и дерзко глядя Варту в глаза, улыбнулся. Я прекрасно знал, что он ненавидит такое мое поведение. — Вик, хватит улыбаться! — прорычал Варт. — Объясни, почему ты на этот раз нарушил приказ?! Я молчал. Каждый раз одно и то же. Я сам не мог ответить на его вопрос… Почему я не бросил его там, в плену? Не знаю! И меня это бесит! Причем дико! И на этот раз я снова почувствовал волну злобы, поднимающуюся из глубины души. — Почему, Вик?! — понизив голос, снова спросил Варт. Я отвернулся, почти ненавидя его за то, что он заставляет меня чувствовать боль. Да и просто чувствовать тоже! Дэниэл развернул меня и прижал к стене. Затем свободной рукой повернул мою голову к себе. Я злился, до помутнения сознания хотелось расцарапать ему лицо в кровь. И наслаждаться его гневными криками, которые смешаются с болью. Скорее всего, после подобной выходки я быстро окажусь в мед. блоке с многочисленными травмами, но сейчас мне было плевать на это, ну или почти, остатки осторожности еще сдерживают меня… Да что ему вообще от меня надо?! — Что ты молчишь? — более спокойно спросил он. Я снова промолчал. Не хочу ему ничего говорить. Не хочу. Не хочу! Я резко вздохнул. Дэниэл нахмурился. Он всегда быстро чувствовал изменения во мне. Хотя в свои пятьдесят шесть лет я прекрасно усвоил имперскую выдержанность и хладнокровие с виду, пусть даже не оканчивал Академию. — Вик, просто ответь на мой вопрос. Почему ты постоянно нарушаешь мои приказы? Вик, почему? — тихо спросил Варт. Я отрицательно покачал головой. Он снова схватил меня за подбородок и заглянул в глаза. Его глаза были черные, как сама ночь, и иногда мне казалось, что я могу разглядеть в них звезды. Я закрыл глаза. И почувствовал, как он обнял меня. Крепко. Молча. Зачем? Зачем он это делает?! Я вырвался и отбежал к кровати. — Вик? — в голосе Дэниэла звучал вопрос и легкая растерянность. — Уйди! — почему-то крикнул я. Он, естественно, не послушался и даже наоборот, сделал три шага ко мне, и я опять оказался зажат. Но на этот раз между ним и кроватью. Взгляд его черных глаз был спокоен, что наводило на мысль о том, что он что-то задумал. — Виктор, успокойся, — тихо сказал Варт. — Я спокоен, — в свою очередь ответил я. Потом добавил: — Совершенно. Неожиданно Варт расхохотался, запрокинув голову к потолку. — Что смешного? — раздражаясь, спросил я. Варт, ничего не отвечая, продолжал смеяться. Я снова повторил свой вопрос, все больше и больше злясь. А Дэниэл смеялся. В итоге, не выдержав, я дал ему хлесткую затрещину, испытывая при этом садистское удовольствие. Дэниэл замолчал, на губах у него выступила кровь от моего удара, а в глазах разгорелся огонь злобы. В следующий миг я полетел на пол, больно ударившись головой о железную спинку кровати. В глазах на секунду потемнело, и тут же я почувствовал пинок по ребрам. Свернулся в клубок, заранее прикрывая руками голову. Но ударов не последовало. Варт схватил меня за воротник и поднял, в глазах опять потемнело… Так было всегда: когда я допускал оплошность или сильно злил его, Дэниэл начинал меня бить. Я постарался приготовиться к новой боли, но на этот раз он поступил совершенно неожиданно. Просто посадил меня на кровать и, сам сев рядом, спросил: — Вик, так зачем ты нарушил мой приказ? — голос его звучал почти нежно. — Захотелось, — съязвил я. — Соскучился по твоим пинкам, хозяин, — когда я сильно злился, то начинал называть его хозяином. Варта это унижало. Дэниэл вздохнул. — Вик, я тебя вырастил и хочу знать, что с тобой? — Ага, конечно! — меня прорвало. — Старый педофил хочет узнать, что творится с его маленькой тупой игрушкой! Почему она перестала выполнять его приказы! Непорядок! — меня начинало трясти. Тут уже речь не о работе… Дэниэл всю мою тираду выслушал совершенно спокойно, лишь один раз поморщившись при слове педофил. Потом со вздохом произнес: — Вик, ты прекрасно знаешь, что это неправда. На самом деле мне практически плевать на то, что ты нарушаешь приказы, находясь на службе. Меня волнует то, что творится у тебя в душе. Вот тут, — с этими словами он положил свою руку мне на грудь. Я дернулся, но Варт удержал меня, схватив за руку. Я гневно посмотрел на него и выпалил: — Тебе этого никогда не понять! — Почему? — с интересом спросил Варт. — Почему?! — взвыл я. — Почему?! Да потому, что ты тварь бездушная! У тебя самого нет ни души, ни чувств! Ты мертв! Как и все имперцы! Ненавижу! — прокричал я ему в лицо, ожидая, что на меня посыплются удары. Но их не последовало. Лицо Дэниэла исказилось, как от сильной боли, а потом он поцеловал меня. Я попытался отодвинуться, но мне не позволили. Поцелуй был нежный и с легким оттенком горечи… Когда поцелуй закончился, оказалось, что я лежу на кровати, а Дэниэл лежит ко мне полубоком и слегка улыбается. — Мертвый? Бездушный, говоришь? Вик, внешность обманчива. Запомни. Возможно, ты сам станешь таким, как я: бездушной тварью, ходячим мертвецом… — он немного помолчал, разглядывая меня. И я молчал. Варт, когда хотел, мог лишить меня всей моей силы одним поцелуем, и я уже не знал, кто я, где, зачем?.. — Но поверь мне, — продолжил Дэниэл, гладя меня по лицу, отчего я закрыл глаза, просто наслаждаясь, — я этого не хочу. Не хочу, чтобы про тебя говорили: бессердечный ублюдок, тварь бездушная. Я хочу, чтобы ты жил. И жил, плюя на идиотские законы Империи о самоконтроле! Чувствуй! Живи! И приложи все свои силы, чтобы сохранить душу. Я открыл глаза. Дэниэл смотрел куда-то… в никуда. В глазах цвета ночи плескалась боль. Мне захотелось как-то помочь ему, и я произнес: — Дэниэл, все хорошо. Его взгляд стал осмысленным, и он взглянул на меня. Потом улыбнулся и, склонившись к моему лицу, прошептал прямо в губы: — Конечно. А потом… в целом свете остались только его губы, руки и… мое бесконечно податливое тело… Планета вне классификаций. 2072 год от создания Империи. Разбудили меня поцелуем. Да таким, что я не сразу осознал, где нахожусь. Открыв глаза, я увидел Сэлл. Лучи рассветного солнца озаряли ее, и она была похожа на ангела. Улыбнувшись этой мысли, я решил оставить вопросы о том, что она здесь делает, на потом, и просто поцеловал ее, крепко прижав к себе. Сэлл ответила мне со всей своей кошачьей страстью. Прекрасное и удивительное создание. Я восхищался каждой клеточкой её тела, каждой частичкой её души. Сколько раз она спасала меня от смерти, как от духовной, так и от физической. Благодаря Сэлл я шел дальше, выбираясь из душевных пропастей. Это ей нужно поклоняться, а не мне, как думают многие. Моя Сэлл… Наверное, погрузившись в свои мысли, я сжал её слишком сильно и она недовольно мяукнула. — Раздавить решил? — спросила она с легкой улыбкой на губах. Я молча покачал головой, ослабил объятия и улыбнулся в ответ. Я жив, Дэниэл, потому что люблю. Люблю её. Люблю Кристиана. Возможно, я жив не целиком, а лишь частично, но жив. И жив только благодаря им… Сэлл, посмотрела пристально на меня, и сказала: — Доброе утро, муж мой. Я лишь опять улыбнулся, а потом, поцеловав её еще раз, сказал: — А я бы хотел поспать еще немного… Сэлл рассмеялась и ответила на поцелуй, протягивая руки к застежкам имперской формы. У нас осталось лишь сорок минут до прибытия моего лагеря… Потом, обнимая ее, я наткнулся пальцами на старый шрам между лопаток и нахмурился. Она получила его из-за меня. Тогда мы все еще работали на Империю, и во время очередного задания она чуть не умерла. Меня сильно ранило, а она в последний момент, когда здание уже почти разрушилось, кинулась под обломки. Меня к тому времени уже вынесли, и я не смог ей помешать. Она спасла самую тогда дорогую для меня вещь. Фотографию. На ней были мы с Вартом. Он не любил фотографироваться, только однажды сделал исключение. И она спасла её от разрушения… Но какой ценой?.. Тогда она ждала ребенка. Нашего ребенка. И у неё случился выкидыш. Мы были слишком далеко от больницы. Телепорты не работали, а целителя к тому времени уже убили. Я же своими маленькими целительскими способностями смог спасти только её. От моих невеселых мыслей меня отвлекла Сэлл. Её поцелуй был теплым и нежным. Я не представляю, почему она по-прежнему со мной, но безумно рад этому. — Вик, пора вставать. Сюда скоро прибудут твои люди, — сказала она. Я кивнул. Да, наверное, пора вставать, надевать одежду, надевать маску холодности и прочее. Но так не хотелось. Сейчас мне было так спокойно и хорошо, что хотелось растянуть этот момент на долгое, долгое время… Я знал, что это невозможно. Я повернулся к Сэлл и спросил: — Сэлл, а почему ты вообще здесь? Ты должна быть с Крисом… Она почему-то отвела глаза в сторону и немного тяжело вздохнула. Мое сердце сжалось от плохого предчувствия. — Что-то с Крисом? — тревога нарастала. Не надо… Прошу… Всех Богов прошу, не трогайте его… Я в немом ожидании смотрел на Сэлл, надеясь, что она, как обычно, успокоит меня и скажет, что с ним все в порядке. Но она кивнула. Мое сердце пропустило ход. — Что с ним? — Он исчез на очередном задании Империи. Его послали с простой задачей на Г-35. Он должен был убить одного из поставщиков. Тот в последнее время отказывался работать, и Империи это очень не понравилось, они ему и замену уже нашли… Крис прибыл туда, но потом связь оборвалась, и все... — Сэлл вздохнула, а я молча слушал. — Империя созвала совет, чтобы решить посылать за ним ССС** или нет. Но ты же знаешь, что пока они решают, Крис может умереть раз триста. Бюрократы, блин! — последнее она произнесла с легкой злобой в голосе. — Ясно, — сухо сказал я. Крис с Сэлл по-прежнему работали на Империю. Я «выгнал» их из группы, оставив их в Империи. Во-первых, мне нужны были «уши», а во-вторых, я знал, что им там безопасней. На них почти не падало подозрений, хотя все знали, что Крис мой муж, а Сэлл моя жена. Но доказательств того, что они все еще связаны со мной, у Империи не было. Сэлл меня понимала. А вот Крис нет. Он сильно обиделся на меня за то, что я оставил их в Империи, и стал искать меня повсюду, со временем это стало его идеей фикс. Но я благополучно избегал встречи с ним. Чем дальше он от меня, тем безопаснее для него. По крайней мере, я так считал. Но, видимо, и в Империи он не в полной безопасности. Небо над нашей головой расчертил огненный след входящего в атмосферу планеты корабля. Прилетели. Пора работать. Вначале разобраться с лагерем… затем Кристиан. Мы с Сэлл встали и быстро оделись. Потом, несколько минут спустя, перед тем как Сэлл телепортировалась, я сказал ей: — Я найду его, Сэлл… найду. Она слегка улыбнулась и кивнула. — Я знаю, Вик. Знаю, что ты его не бросишь. Только не «светись» сильно, ладно? — Хорошо. Постараюсь. Иди. Она исчезла. Я тяжело вздохнул и посмотрел на небо, где по-прежнему был виден след от корабля. Я не прощу себя, если с Крисом что-то случится. Но если в Империи смогут понять, кто его спас… то ему все равно конец. Через пять минут корабль приземлился в паре километров от меня, и я направился к нему быстрым шагом. Когда я дошел до корабля, передо мной тут же возник старший навигатор, и затараторил, докладывая: — Сэр! ГК*** "Вихрь" прибыл. Все члены команды и пассажиры корабля в полном порядке. В данный момент мы располагаемся на планете. Я сухо кивнул: — Свободны. Он отдал мне честь и тут же убежал по направлению к кораблю. По моему приказу часть техников первым делом начала настраивать переносной телепорт. Этого времени мне как раз хватило, чтобы вспомнить все, что я знал о о Г-35 или Планете Доменных печей, как ее называют в простонародье. Там рабовладельческий строй. На Г-35 начинают работать лет с семи, кидают уголь в горящие печи. Если кто-то не может больше работать или умирает, то его кидают прямо туда, куда же и уголь. Так, чтобы не вонял и не хоронить. Эта планета поставляет обожженные изделия из глины и прочих материалов на разные планеты Империи. Именно с этой планеты Крис родом. Я его забрал оттуда, когда ему было восемь. До сих пор помню эту встречу… Я во главе группы по заданию Империи прибыл на Г-35, со стандартной проверкой. Что да как? Всю ли продукцию отправляют в империю? Все ли печи работают? Иногда форма правления в самой Империи напоминает мне тот же рабовладельческий строй. Почти те же порядки, особенно для тех, кто ниже рангом… Тогда, во время проверки, мы ходили по ангарам, где находились печи. Ангаров было ужасно много, они были понастроены по всей планете, как уродливые наросты. Но судьбе было угодно, чтобы мой провожатый, толстый и мерзкий, вечно лебезящий мужичок, завел мою группу именно в этот цех. Первое, что я увидел, войдя туда, это группу людей в углу цеха, яростно спорящих между собой. Наш провожатый, почуяв неладное, сразу захотел вывести нас оттуда, но я приказал остаться. Когда мы подошли ближе, выяснилось, что эти люди столпились вокруг мальчика, забившегося в угол, лет семи-восьми от силы. Он же, в свою очередь, не хотел сдаваться и отбивался от них киркой, которая была уже в крови. Рядом с ним лежало тело мужчины с пробитой головой. Мальчик дико озирался и рычал. Когда мы подошли ближе, то все остальные разошлись, а он испуганно замер с киркой в руке. Взглянув ему в глаза, я вдруг вспомнил себя самого, когда появился на Д-45. Тот почти панический страх и ужас, которые тогда руководили мной. — Что здесь происходит? — четко и с расстановкой спросил я. Мне тут же ответил смотритель цеха. — Этот ублюдок мелкий убил моего помощника! — очень эмоционально, почти брызжа слюной, выкрикнул он. Я поморщился. — Попрошу вас выражаться более уравновешенно и цивилизованно. Вы все-таки не дикарь и живете в Империи! — на последнем слове я сделал особое ударение. Мужчина побагровел от злобы, но промолчал. Ещё бы он посмел мне что-нибудь сказать. Быстро бы отправился на переподготовку. Я продолжил: — Теперь подробней. Зачем он это сделал? Как он это сделал? Сколько ему лет? Кто его родители? Как его зовут? Ответить он не успел, за него ответил мальчишка. Голос его слегка дрожал от страха и гнева, но сам он распрямился и гордо вскинул голову, потом, смерив надсмотрщика ненавидящим взглядом, он представился: — Меня зовут Кристиан Дерек Вандерлоган-третий! Оппа!.. Да этот мальчик аристократ. Интересно, как он здесь оказался? Разве что его родителей сослали сюда. Только за что?.. — И эта мразь только что сожгла мою мать в печи! — выкрикнул мальчик и плюнул на тело, лежащее рядом. — Ах ты, тварь! — заорал на него надсмотрщик и одним хорошим ударом в лицо свалил мальчика с ног, потом тут же добавил еще пару увесистых пинков, по ребрам. Мальчик не пикнул, только всхлипнув, свернулся в клубочек, словно его неожиданно покинули все силы. Смотритель обратился ко мне. — Простите меня за это недоразумение. Этого гаденыша скоро отправят вслед за его родителями… Говоря это, он смотрел только на меня и совсем забыл про мальчишку. А тот дотянулся до своей кирки и, опередив всех, с размаху вонзил её в бедро смотрителю. Сверху вниз. Так, что она застряла где-то над коленом. Смотритель дико взвыл и, схватившись руками за бедро, откуда толчками била кровь, свалился на пол. Я внимательно посмотрел на мальчика. Его глаза блестели и от страха, и от решимости убить как можно больше народу до того, как убьют его. Ребенок с полностью искалеченной психикой… К нему уже бежали другие помощники надсмотрщика с явным намерением убить. А мальчик, выдернув кирку из ноги смотрителя, чем вызвал его новые дикие крики, стоял и ждал. Готовился умереть. Я смотрел на него и вспоминал себя. Страх, боль, отчаяние, которое ты никому не можешь показать, и затаенное желание жить. Хотя сознание говорит, что ты сейчас умрешь, но все же что-то в тебе еще надеется. Слепо и безумно. Внезапно мальчик посмотрел мне в глаза, и я убедился в правоте своих ощущений. В его глазах был страх. Как у меня… Тогда, давно… Больно… Задохнувшись, я выдохнул: — Остановитесь. И тут же поставил энергетический щит между мальчиком и теми, кто хотел его убить. Все в недоумении уставились на меня. — Прекратите! Хватит! — я взял себя в руки и придал голосу особую жесткость, чтобы никто не посмел что-либо сказать или тем более ослушаться моего приказа. Наступила гробовая тишина. Лишь слабо стонал раненый надсмотрщик. И куча недоуменных взглядов. Мальчик тоже смотрел на меня, но страх в его глазах становился только сильнее, потому что я дал ему надежду на спасение. И эта надежда тут же выпила часть его решимости убивать. Черт! Я не мог его там оставить! Набрав воздуха в легкие, я заговорил. Как обычно — холодно, слегка надменно, кратко и четко. Я просто ставил всех здесь присутствующих перед фактом, который никто не осмелится оспорить. Я имел право забрать отсюда мальчишку. На этой захолустной планетке мои права были ограничены разве что самыми высшими чинами Империи. Которых здесь, естественно, не было. — Этого ребенка я заберу с собой. В Империи с ним разберутся. Некоторое время стояла такая же гробовая тишина, как и до моего заявления. Потом кто-то из помощников смотрителя слабо и неуверенно сказал: — Но он убил человека и заслуживает смерти… Я резко обернулся к нему и позволил своему гневу проскользнуть во взгляде. Мужчина съежился и застыл на месте. — Вы, я полагаю, тоже неоднократно убивали? — произнес я ледяным тоном. — Значит, тоже заслуживаете смерти. Мне что, решить вашу судьбу? Я имею на это право. Так же, как и на то, чтобы забрать этого ребенка. Ну как? Мне восстановить справедливость? Я пристально посмотрел ему в глаза. Мужчина съежился еще сильнее и сделал шаг назад. Потом мелко потряс головой в знак отрицания. Правильно, жить всем хочется. Наверное, всем, кроме меня… Я снова обернулся к мальчику и, протянув ему руку, сухо сказал: — Пойдем со мной… — потом, увидев, что мальчик сомневается, так же сухо добавил: — Это твой единственный шанс выжить. Мальчик еще раз посмотрел в мои холодные глаза и молча сделал шаг вперед. Потом посмотрел на мою руку и покрепче вцепился в кирку. Я убрал руку. Сообразительный малыш растет. Нужно взять его под свою опеку. Тогда, в тот день, мы вернулись на А-1. Там я без лишних слов накормил его и отправил спать. Мальчик был красив, особенно после того, как я его отмыл. Правда, его излишняя худоба немного пугала, но это можно исправить, а вот его глаза… Глаза загнанного в угол волчонка. Мне постоянно казалось, что он готов броситься на меня, если я сделаю что-то не так, и он почует в этом опасность. Но я все делал сухо и спокойно. Только потом, поправив на нем одеяло, я понял, что меня всего трясет. В прямом смысле этого слова. Трясет мелкой дрожью. Это меня сильно поразило. Ведь такая дрожь означала лишь одно. Страшный диагноз для любого имперца. Психоэмоциональная дестабилизация. Я должен был немедленно отправиться на лечение с последующей переподготовкой. Где мне снова вольют в мозг то, как я должен себя вести. Естественно, я никуда не пошел… — Сэр? — голос одного из техников отвлек меня от воспоминаний. — Портал готов. Пора. Я шагнул в портал, небольшую каменную площадку в форме квадрата, окруженную почти невидимым силовым барьером. Передо мной тут же проявилась полупрозрачная сенсорная панель. Я ввел координаты той планеты, где когда-то спас Кристиана. Тогда я и представить себе не мог, насколько дорогим станет мне этот мальчишка с глазами волчонка… ------------------------------------------------ *ЛК — есть практически у каждого имперца (исключением являются существа, имеющие индивидуальную непереносимость вживления в тело, также те, кто живет на планетах с очень низким уровнем развития, и существа, обитающие на планетах, которые находятся в резервации) Личный компьютер, вживляется под кожу на левом запястье и имеет форму небольшой таблетки. При нажатии на него разворачивается небольшой голографический интерфейс. Сворачивается так же. ЛК совмещает в себе функции телефона, портативного компьютера, аудио и видео записи. **ССС (или 3С) — специальная служба спасения. Высылается на поиски пропавших солдат, особо важных для Империи. Решение об отправлении ССС принимает Совет Империи (состоящий из главнокомандующих имперских войск). ***ГК — галактический корабль.