Дом Солнца

Длинные пальцы разминали, толкли и заваривали травы. С ужасом он прислушивался, не раздадутся ли поблизости шаги, и сердце его замирало, когда кто-нибудь проходил по коридору мимо двери в зал. Золотой лучик солнца осветил его черные волосы, закрывающие лицо. К лучшему, что хозяин отрезал их не так коротко, подумалось Шену. Изначально у Шена была коса, но, взяв его как трофей, Аргон отрезал косу Шена чуть выше плеч. В итоге прическа вышла неровная, но достаточно длинная, чтобы спрятать лицо. Если сильно тряхнуть головой, за прядями волос можно спрятаться от всех. Запретить им смотреть. Это единственное, что он может запретить. Да и то, пока они не догадаются, что он "прячется" специально. Иначе за самовольство неизбежно последует наказание. А зная хозяина… Шен содрогнулся. Шаги послышались совсем близко, и затихли у порога. Сердце Шена пропустило удар, затем забилось панически быстро. Дверь открылась. Шен скользнул на пол и встал на колени, не в силах поднять взгляд от пола. Он бросил сумку на стол и лишь затем подошел. Медленные тяжелые шаги. Его кожаные сапоги остановились прямо напротив парня. Шен весь сжался, стараясь стать как можно меньше, сердце колотилось уже где-то в горле. — Закончил то, что я приказал? Ты можешь говорить. — Почти закончил, господин, — тихо прошептал Шен. — Меня должно волновать твое "почти"? — Нет, господин… Сильная рука подняла голову парня за волосы, закинув ему голову назад так, что стало больно. Шен всхлипнул. Его господин, его палач, стоял перед ним, пронзая холодным взглядом серых глаз. Высокий мускулистый воин с надменным взглядом и черными бровями. Он был недоволен. Он никогда не бывал доволен. Но сегодня явно больше обычного. Шен попытался представить, чем ему это грозит. Через что ему предстоит пройти сегодня. Его "воспитание" началось недавно, но парня пробирал холодный пот уже только от голоса своего мучителя. Мучителя, кстати, звали Аргон, но Шену разрешалось звать его не иначе как "Хозяин" или "Господин". А у Хозяина было очень, ОЧЕНЬ изощренное воображение. — Что ты скажешь в свое оправдание? Его рука вцепилась в волосы Шена еще сильнее, накручивая пряди на пальцы, отклоняя ему голову все сильнее назад. Взгляд парня затуманился от слез, но он изо всех сил старался не закричать, лишь прерывисто дышал, пытаясь совладать с болью. Стоит ли говорить, что голова в такой ситуации не работала и ничего внятного он ответить не мог? И это рассердило Аргона еще больше. Он нависал над Шеном так близко, что его пах почти упирался тому в подбородок. Даже через плотные штаны Шен чувствовал знакомый мускусный запах, и это пугало. Шен помнил, что следует потом. Внезапно Аргон отпустил его, отойдя к окну. Там он налил в стакан воды и протянул своей игрушке. — Пей. Проглотив ком в горле, он выпил. Пальцы дрожали. Каждый день здесь, в Доме, был пыткой. И никакой возможности отсюда вырваться. В опустевший стакан хозяин снова налил воду. — Пей. Шен подчинился, с трудом заставив себя пить. Это хорошо. Это всего лишь вода. Другим везет меньше, намного меньше… Их Хозяева заставляют пить… другие жидкости. А это просто вода. Аргон наполнил третий стакан и Шен обреченно протянул к нему руку еще до приказа. Какой смысл оттягивать неизбежное, если и так ясно, что от него хотят. После четвертого стакана Аргон успокоился и к нему вернулась, наконец, его холодно-язвительная усмешка. Он устроился в кресле, указав взглядом рядом с собой. Шен опустился на колени там, где было указано. Он уже не спорил, но еще не сломался. Когда споришь, тебя бьют, и всё равно приходится делать то, что они хотят. За тобой лишь выбор: сделать это самому или сделать самому, но потом еще несколько дней еле-еле передвигаться и шипеть от боли. Это они уже проходили. Аргон взял Шена за подбородок и развернул к себе. Шен смутился и опустил глаза. Он ненавидел, когда его так разглядывают. Будто кусок мяса на рынке. Так и смотрел на него тогда на рынке тот самодовольный кусок жира, что пытался выкупить у Аргона его нового раба. Окидывал оценивающим взглядом, как вещь, заглядывал под одежду и рассматривал зубы. У Шена была светлая матовая кожа, продолговатое лицо с узким подбородком, темно-карие печальные глаза и прямые черные волосы. Сложение тонкое и жилистое, длинные изящные пальцы. Эти пальцы ему чуть не сломал другой воин за непослушание, но Аргон заступился за него, сказав, что накажет по-своему. Он и наказал, разложив Шена прилюдно на той поляне. А тот, первый, смотрел и смеялся. Аргон взял со стола какую-то книгу и погрузился в чтение. Было больно долго стоять на коленях на каменном полу, но парень уже привык к этой боли. Ведь ее можно терпеть. Куда хуже, когда тебя грубо имеют три здоровых мужика на грязной циновке в подвале, запрещая кричать и вообще издавать хоть какие-то звуки, правда? Через некоторое время Шен начал ерзать и попытался неловко сдвинуть ноги. — Сдвигать ноги запрещено, — веско произнес Хозяин, не отрываясь от книги. — На коленях, это значит: разведенные максимально широко ноги, чуть наклоненный вперед корпус и руки за спиной. — Мне тяжело… Звонкая пощечина отбросила голову Шена назад. Затем вторая, третья… Наказание за то, что он посмел говорить без разрешения. Шен виновато уставился в пол, кусая губы. Но терпеть было сложно. Мочевой пузырь был полон и низ живота то и дело скручивало от тупой тянущей боли. Ноги дрожали и раб инстинктивно порывался их свести. Останавливал его только страх перед гневом хозяина. — Мне кажется, тебе сложно, — насмешливо проговорил Аргон. — Я помогу тебе. Он встал и зашел за спину стоящему на коленях Шену. Тот напрягся. Он ухватил Шена за волосы и резко поднял. Он всегда поднимал раба так. Затем он толкнул его вперед и прижал к столу. Стол был широкий, дубовый и тяжелый. Парень замер, затравленно дыша, чувствуя дыхание Хозяина на своей шее. Тот снова ухватил его за волосы, опустив подбородок вниз и максимально обнажив шею, затем, растягивая удовольствие, укусил Шена в холку, прижимаясь к нему всем телом. Он знал, что парню неприятно, и наслаждался этим. — Всего лишь моя игрушка. Нагнув его над столом, Аргон начал раздеваться. Раздевать Шена смысла не было: мальчики в этом Доме носили только разноцветные пояса-юбки до колена, которые обвязывались вокруг бедер и держались на завязках. Пояс Шена, к примеру, был лазурным, из дорогого плотного шелка, привезенного из далеких восточных стран. Низ живота стало тянуть еще сильнее, пришлось сильно закусить губу и сдвинуть, наконец, ноги. Но помогло не сильно. В следующую секунду сзади к нему прижалось горячее сильное тело, и чужие руки снова развели его бедра максимально широко. Шен беспомощно застонал, когда Аргон уложил его животом на стол, стиснув переполненный мочевой пузырь, еще и надавив сверху на поясницу. Всё, что он мог, это со свистом вдыхать воздух и кусать распухшие уже губы, чтобы не кричать. Хозяин смял его пояс и требовательно ткнулся в ягодицы. — Я был слишком добр с тобой. Ты то и дело нарушаешь мои приказы. Он толкнул Шена на стол, заставляя выгнуться в пояснице еще сильнее, и, смазав слюной, начал проталкиваться вглубь. Это было еще больнее, чем обычно. Обычно Шен не напоминал сам себе переполненный мех с водой, теперь же, помимо обычных болезненных ощущений, каждый толчок Хозяина отзывался ноющей тяжестью внизу живота. Кажется, Шен старался не издать ни звука, но через несколько минут, когда толчки стали агрессивнее и резче, начал постанывать сквозь стиснутые зубы. Все его мышцы были предельно напряжены, и холодный пот проступил на коже. Хозяину нравилось слизывать его языком. Когда Шен снова попытался сдвинуть дрожащие ноги, Аргон уже без церемоний схватил его за волосы и рванул назад, одновременно раздвинув коленями бедра парня. Фрикции стали еще резче, жестче, и жидкость внутри Шена плескалась так, что терпеть дальше не было никакой возможности. — Вот это мне нравится, — услышал он хриплый шепот над ухом. — Ты так сильно сжимаешь меня. Пожалуй, будем развлекаться так чаще. Шен жалобно заскулил и Аргон понял, что тот не выдержит и испортит всё веселье. Тогда он сжалился над Шеном и изменил угол проникновения так, что теперь каждый толчок отзывался внутри парня томной тягостью и дрожью. Вопреки его желанию, вопреки его гордости, член Шена встал, и терпеть стало значительно легче. Аргон кончил, с рычанием вбиваясь в беззащитного парня. Шен скреб пальцами по столу, закатив глаза и все еще подмахивая, но Хозяин уже вышел из него, как обычно не дав тому кончить. Если бы Шен попросил… Но он не мог заставить себя просить. Словно прочитав его мысли, Аргон надавил на плечи парня и поставил его на колени. Тут был ковер, и стоять было не так больно. — Будь здесь и не смей двигаться, — приказал Хозяин, привычным пинком раздвинув бедра Шена. Не зная, куда деть глаза от унижения, тот уставился в пол. Когда Аргон вышел, Шен позволил себе лишь совсем чуть-чуть сдвинуть бедра. Он стыдливо расправил лазурный пояс, прикрыв наготу, и вновь завел руки за спину, не меняя позы. Говорят, здесь у стен есть не только уши, но и глаза. Ведь как же иначе они узнали о планируемом побеге Белого, и тогда… тогда… Об этом думать не хотелось. Так же как и о том, что Шену никогда отсюда не выбраться, никогда не освободиться от Аргона, поработившего его на том поле сражения. О чем он только думал, семнадцатилетний парень без воинского опыта, отправившийся защищать свою страну от вторжения иноземных захватчиков. Их армия поработила уже весь полуостров. Надменные светловолосые ослы! Но если была бы возможность все переиграть, Шен сделал бы все то же самое. Так же встал бы на защиту своей страны, так же ожесточенно дрался бы на том поле у реки. И так же проиграл бы Аргону, против которого у Шена не было ни единого шанса. Но всё, что он делал, было правильно. И это успокаивало. В остальном же оставалось только положиться на волю Богини. Значит, все это зачем-то надо. Но придет время, и Шен перестанет быть игрушкой для сероглазого воина. Придет время, и он бросит ему вызов. И победит. И кто тогда станет чьей игрушкой? Возбуждение спало и боль внизу живота усилилась. Терпеть дальше было невозможно. Но Хозяин запретил ему двигаться. И он… Нет! Нет… Черт. Ковёр… Он издевался над ним. Он именно этого и хотел, конечно. Но теперь парня ждет наказание, и Шен даже представить не может, каким оно будет.