Неосторожность

— А сейчас я расскажу вам историю про тех, кого поминает отнюдь не добрым словом весь Фаэрун. Эта история мало кому известна, я сама услышала ее только краем уха…

***

      Артемис, в полной готовности к любым неожиданностям, сидел за столом в комнате гостиницы, которую они с Джарлаксом «снимали» у хозяина не самой популярной забегаловки, и изредка прикасался к кружке эля. Отнюдь не потому, что он таким образом растягивал удовольствие от напитка, напротив, он оказался мерзопакостнейшим. Просто с минуты на минуту должен был прийти Джарлакс, который так расхваливал здешние угощения. И Энтрери не терпелось показать дроу, насколько он неправ.       Ждать долго не пришлось: с лестницы послышался веселый напев, затем до слуха донеслось кодовое слово для стража-дракона над дверью комнаты, а через пару секунд она распахнулась так сильно, что ударилась об стену и жалобно заскрипела петлями. Энтрери даже не пошевелился — общаясь с Джарлаксом, привыкаешь ко всему. — С добрым утром, дорогой мой друг! — беззаботной почти танцующей походкой дроу прошел в центр комнаты. И, широко раскинув руки, развернулся, чтобы весь белый свет полюбовался на красоту и величие наёмника. — Сегодня великий день! — Ты говоришь это каждое утро, а под вечер обещаешь, что следующий день уж точно станет великим, — хмуро бросил убийца. Меж его бровей залегла морщина, давно получившая там постоянное место жительства. — Ну же, не будь таким занудой. Выпей эля — и станет веселей, — Джарлакс опустился на стул напротив Артемиса, спиной к двери, закинув ногу на ногу, и подтолкнул кружку поближе к другу. — Уже пил и могу сказать, что это — самое мерзостное пойло из всех, что я встречал, — калимшит отодвинул её и стал сверлить недобрым взглядом собеседника.       У любого другого на месте главы банды Бреган Д’Эрт прошлись бы мурашки от даже от беглого взгляда убийцы — что уж говорить о прямом. Но только не у Джарлакса. Тот, как ни в чем ни бывало пододвинул кружку к себе, хлебнул эля и тут же сморщился от отвращения. Однако даже это, казалось, не могло испортить отличное настроение дроу и убавить его энтузиазма. — И правда, дрянь какая. Отлично подойдет для травли крыс. Но не дряннее Мозга Старейшины. Ты знаешь, из чего готовится этот напиток? — Очевидно, из Мозга какого-то Старейшины. Скорее всего — деревенского, — съязвил Энтрери, уже не надеясь вызвать Бэнра на серьёзный разговор. — Ха! Возможно, и такой напиток есть, но конкретно этот готовится из мозговой жидкости Старейшины иллитидов. На вкус не очень, но способен сбить с ног даже дракона. Он распространен в Вестгейте, я так слышал…       В голове Энтрери прокатилась волна боли, а затем почему-то заныли зубы — не раз выбитые, не раз вылеченные. — Прекрати чесать языком, дроу. Переходи к делу, дорогой друг.       Джарлакс было раскрыл рот для ответа, но тут в дверь постучали. Определённо, сегодня Боги решили вывести лучшего убийцу Калимшана из себя. — Важаемы господины! — донесся до них голос трактирщика, немного дрожащий и очень подобострастный. Он, как и почти вся остальная прислуга в таверне, был до икоты напуган странными жильцами. Почему «почти вся»? Потому что у некоторых девиц-служанок хватало (или наоборот, не хватало) мозгов пытаться строить глазки одновременно и Джарлаксу, который наслаждался всеобщим вниманием, и Артемису, который от него бесился. — Входи, милый трактирщик! — ответил дроу, мгновенно поднимаясь на ноги, и тихо шепнул: — Зеленый.       Статуэтка дракона сверкнула изумрудными глазами, безвредно пропуская тучного мужчину в замызганном фартуке. Его вымазанные жиром руки мяли какую-то грязную тряпку, выдавая беспокойство, вызванное страхом перед странными клиентами. За его спиной мелькала фигурка любопытной эльфийки, лицо которой было скрыто в тени. — Чего хочешь? — раздраженным тоном бросил Энтрери, заставив побелеть трактирщика ещё больше. Теперь он напоминал далёкого отпрыска ледяных великанов — такой же высокий, неуклюжий и бледный. — Д-да… Там, внизу, вас ж-ждет какой-то дворф, назвавшийся Ангро… Арго… — Атрогейт? О, он вовремя! Скажи ему, чтобы поднимался, — обрадовался Джарлакс. Он лёгким разворотом подошёл к калимшиту — следом зазвенели многочисленные побрякушки — и небрежно опёрся рукой на… голову Артемиса.       На этом долгое, дисциплинированное терпение убийцы лопнуло. С глухим рыком он вскочил и, схватив многострадальную кружку с недопитым элем, швырнул ее в своего напарника. Расплескавшаяся жидкость обрызгала стены, стол, трактирщика (который облизнул капли и поморщился), пол, кровать, но только не чистолюба-Джарлакса. Он изящно увернулся, полы его плаща взметнулись следом. Тут уже в ход пошло оружие. — Ах, ты, шакал! … — прошипел калимшит, молниеносно выхватив кинжал.       Ответом ему был мелодичный смех дроу, раздававшийся одновременно с трех сторон. Шустрый прохвост применил одну из своих многочисленных магических штучек и теперь в тройном экземпляре бегал по комнате, едва не сбивая предметы мебели. Трактирщик, не очень привыкший к чудесам, попятился, наткнулся на стенку и беззвучно открывал и закрывал рот. Наверное, он бы попросил постояльцев успокоиться и не громить его мебель, побери их Баатор, но как тут им помешать и не лишиться головы или других важных частей тела? Крутящаяся рядом девчонка-эльфийка, напротив, едва ли не пищала от восторга, наблюдая с безопасного расстояния. — Не горячись, Артишка! Что ты так взъелся? — издевался в три голоса дроу.       А что Артемис? Ну, а Артемис вдруг схватил стул и крутанулся с ним в руках вокруг своей оси. Послышался хруст ломающегося дерева, и настоящий Джарлакс, пятясь, споткнулся о походный мешок и рухнул прямиком в кровать, верно выверенной траекторией. На него тут же налетел с кинжалом в руке убийца. — Не смей. Ко мне. Прикасаться, дроу! — прорычал он сквозь зубы, приставив оружие к горлу напарника, который не показывал и тени беспокойства. Напротив, он ухмылялся, хитро сощурив красные глаза. К животу Энтрери прикоснулось что-то холодное и острое. — Приятель мой дорогой во всех смыслах. Неразумно нападать на своего напарника и работодателя, тем более, если у него всегда найдется парочка трюков в рукаве. Мне-то от твоего кинжала ничего не будет, а вот тебе… — он многозначительно замолчал, выразительно подняв бровь. — Не относись ко мне как к своей игрушке… Иначе дорого заплатишь, — пригрозил убийца, все же вставая. Он взглянул на застывшего в дверях трактирщика, явно получившего душевную травму из-за стула, и краем глаза заметил, как скрылся край платья эльфийки. «Девять кругов Ада,» — подумал он, раздосадовано пряча оружие в ножны. — «Теперь начнут ходить слухи…» Не то, чтобы ему было дело до сплетен, но все-таки было бы неприятно услышать про себя разные гадости или, напротив, выдуманные глупости. Пообещав себе убить любого, кто об этом скажет, он грозным взглядом смерил хозяина таверны и ушел, бросив через плечо: — Погромы оплатит он.