Власть печатного слова

      Когда Фарен впервые замечает Рику за чтением, он решает, что сестра просто придуривается. Заглядывает ей через плечо, видит непонятные чёрные крючочки, нарисованные на бумаге, и морщит нос. На что тут смотреть? Лучше б на него посмотрела, ведь сегодня он победитель: они с Леске снова подрались, но впервые за всё время их дружбы глотать пыль пришлось не Фарену. Конечно, далась эта победа ему нелегко и стоила расквашенного носа и дырки в рубахе, но раньше было куда хуже. А теперь он победил и больше никому и никогда не уступит в драке! Рике, считает Фарен, надо бы отнестись к нему с уважением, ведь когда он вырастет, он будет самым сильным в Пыльном городе, а значит, сумеет сделать так, чтобы и перед Рикой все расступались с почтением. Но если сестра будет вредничать и задаваться, Фарен ещё крепко подумает, вступаться ли за неё! — Да погоди ты, — дёргает плечом Рика, когда он пытается начать рассказывать ей, как потешно Леске верещал и просил пощады, — знаешь, как тут интересно! Фарен обиженно сопит. С тех пор как Рику приметил Берат, она стала больно много задаваться, считает он. Экая она теперь цаца, манеры тренирует, руками есть ей, видите ли, нельзя, рукавом нос утирать тоже, а теперь что за новости — крючочки дороже родного брата! Рика поднимает на него взгляд. Улыбается ему, словно он — нагов детёныш несмышлёный: — Да ты не сердись! Хочешь, я тебе вслух почитаю? Такие красивые стихи! — Засунь стихи свои!.. — он отшатывается от её руки. — Бронто толстозадая! Выбегает наружу. Находит Леске. Снова дерётся — только в этот раз ему опять достаётся.

***

Когда он вновь видит Рику за чтением, она даже не замечает, что он вошёл. Глаза её горят, губы беззвучно шевелятся, и для неё словно бы нет в мире ничего, кроме проклятой книги. Фарен шипит, словно глубинный охотник, бросается на сестру и выхватывает книгу из рук. — Отдай! Фарен не слушает, перепрыгивает через кровать, уворачивается от рук. Не может быть, чтоб её Берат заставлял читать, она сама, сама выдумала! Где-то украла и врёт теперь, что охотницам за знатью надо уметь такое! Ничего и не надо, Фарен не дурак, он всё знает, чего от них требуется! Вон, мамка сразу ему сказала, как они промышляют! Ещё нудела, родился б Фарен девкой, его б тоже под какого из знатных подсунуть можно было, а так какой с него прок! Ну он ещё покажет, какой с него прок, он им всем так покажет!.. Листы в книге мягкие, мнутся под пальцами, а вот обложка кожаная, прочная. Ну ничего, Фарен не какой слабак! Один угол зажать в зубах, за другой рвануть посильнее... — Не смей! — кричит Рика. — Зверёныш! Раздаётся сухой треск. Фарен, несколько удивлённый, смотрит на разлетающиеся из рук листы. На бессильно опускающуюся на пол Рику. Она закрывает лицо руками и всхлипывает. Ты чего, хочет спросить он. Это ж просто бумага. Это даже не Берат тебе дал, правда? Ты же соврала. Не надо охотницам за знатью... Теперь искалеченная книга жжёт ему руки, и, не зная, что с ней делать, он швыряет её под ноги сестре. Выбегает вон, чуть не сбив с ног мамку.

***

Когда Фарен возвращается домой, его ждёт крепкая трёпка — мамка таскает его за уши и хлещет по щекам, потому что он испортил вещь Берата, а отплатить ему, конечно же, нечем. Потому что сопляк бестолковый, одни убытки от него, лучше б в колыбели придушила засранца... Фарен и рад бы не реветь, но в душе горит обида, и сдержаться никак не получается. На его завывания приходит Рика: — Да пусти ты его, мам. Пускай лучше поможет обратно всё склеить. Он с Рикой в ссоре, но шанса вывернуться от мамки не упускает. Получает напутственный подзатыльник и идёт за сестрой. Угрюмо смотрит, как сестра раскладывает обложку, — всё-таки не сумел порвать, только листы сдёрнул, слабак проклятый... Рика говорит: — Клей мешай, чтоб комков не было. Клей паршивый. Леске говорит, его из соплей бронто варят. Врёт, наверное. Но воняет, если нагреть, всё равно гадостно. Рика раскладывает листы, разглаживает те, что помялись. Его взгляд цепляется за один. — Это что? — тыкает он пальцем в картинку. — Это дракон, — тихо говорит Рика. — Тут про разные страны на поверхности рассказывается. — Да ладно! — фыркает Фарен. — Нету там ничего! Над нами камень, где ж они жить будут? Прям в нём? Рика находит ещё один лист, протягивает ему: — А смотри-ка. — А потолок где же? — озадаченно спрашивает он, рассмотрев картинку и так и сяк. Рика улыбается. Берёт верхний лист в стопке. Откашливается. ...Спать в тот день они ложатся куда позже обычного.

***

В комнате горит свеча. Свет от неё скудный, едва хватает, чтоб осветить страницы. Рыжий мальчик с богатым набором синяков на физиономии и ногах водит пальцами по строчкам, шевелит губами. Читает он медленно: видно, что только учится. — Да погаси ты уже свет, угробище! — раздаётся из соседней комнаты пропитой женский голос. — Лучше б шёл милостыню просить, ни куска жратвы дома нет! — Да, да, погоди, — раздражённо отзывается мальчик. И шепчет себе под нос: — Главу дочитаю только...