EXO. Ключ к рассвету

Глава 1.1

(всё правильно, сначала 1.2, потом 1.1) На работе у него был выходной, но он забыл часть лекций в шкафчике. Пришлось после занятий забежать и забрать. К несчастью он столкнулся с Кису. Накануне они как раз долго спорили по поводу танцевальных боёв, поэтому отказываться от испытания не годилось. ― Не понимаю, зачем тебе работать в охране? ― зудел Кису, пока они искали свободный класс для решения их спора. ― Деньги нужны, ― коротко бросил Чонин, заглянув в танцевальный класс и убедившись, что там занято. ― Не, ну это-то понятно. Просто ты мог бы не хуже заработать в любом клубе. А может, даже лучше. Знаешь, с твоей внешностью и умением танцевать... ― Отстань. ― Но я не понимаю, ведь... ― Нет. ― Но почему? Что тут такого? И ты сам сказал, тебе деньги нужны. ― Я не танцую за деньги. Никогда этого не делал, не собираюсь и впредь. ― А если бы тебе предложили танцевать на сцене? Тьфу, и тут занято... ― На сцене ― это другое. ― Почему? ― Кису почесал кончик носа и оглянулся. ― На сцене ― это работа и искусство. В клубе ― нет. И мне просто нравится танцевать. Для души, а не для того, чтобы кого-то развлекать. Теперь заткнись и ищи место лучше, а не щёлкай клювом по сторонам. Место они нашли в малом концертном зале ― пробрались через вспомогательный вход, который кто-то забыл закрыть. Кису долго и осторожно спускался вниз, Чонин просто сбросил рюкзак и спрыгнул, мягко приземлившись на алую дорожку. ― Какой интервал? ― завидев родную аппаратуру, оживился Кису. ― Какой хочешь. ― Семь секунд? Или десять? ― Без разницы. ― Чонин легко запрыгнул на сцену, прошёлся в одну сторону, другую, примеряясь к доступной площади. ― Ладно. Учти: хоть раз собьёшься или замешкаешься ― ты проиграл. ― Знаю. Начинай уже. Кису порылся в музыкальной библиотеке, сформировал плейлист и принялся тасовать композиции без разбора. Чонину полагалось танцевать под этот безумный коктейль вне зависимости от того, как резко менялась музыка. И при этом он должен был двигаться именно под музыку и не сбиваться. Кису считал, что подобное выдержать невозможно, и что не под любую музыку можно танцевать. Чонин считал иначе. По его мнению, такой музыки, под которую невозможно было бы танцевать, попросту не существовало. Он всего лишь прикрыл глаза и положился на слух, всё остальное получалось само. Десять минут куда-то подевались с концами. Разобраться бы в этом феномене, наверняка ведь можно использовать нечто подобное в теории для создания машины времени. Когда Чонин танцевал, испарялись не просто минуты, но целые часы. Только он никогда об этом не жалел, потому что вместо испарившихся часов оставалось чувство чистого и незамутнённого счастья. Равноценный обмен. Кису сломался на одиннадцатой минуте, поэтому Чонин с лёгкой душой прихватил рюкзак и вознамерился сбежать. Он добрался до выхода, закинул вещи наверх, ухватился за край выступа, подтянулся и забросил колено, а когда вскинул голову, остолбенел от неожиданности. В дверях над убранной лестницей торчал белокурый студентик и пялился на него широко распахнутыми глазищами. Симпатичный, немного встрёпанный, растерянный, с отпечатком смешливости на живом лице с тонкими изысканными чертами. В его взгляде изумление мешалось с откровенным восторгом. Чонин привык к восторгам, но у этого кадра восторг был настолько чистым и переходящим в нечто большее, что он едва не свалился вниз. Не свалился исключительно потому, что узкая ладонь сжалась на его запястье и удержала от нежелательного полёта. "Будучи в разных мирах, они видят одно небо. И будучи в одном мире, смотрят на разные небеса. И в тот день, когда миры и небеса станут едины, они вновь встретятся друг с другом. И двенадцать принесут мир новый..." Запястье обожгло ― больно, почти до слёз. Потом белокурый парнишка отшатнулся и отдёрнул руку. Хотелось одновременно дать ему по башке и успокоить, потому что выглядел он напуганным и ошарашенным. ― Новичок? Если ты с музыкалки, то тебе в другое крыло нужно. Ещё две минуты ― и тебе поставят прогул, занятия уже идут. ― Э... ― Паренёк смотрел на него так, словно понять ничего не мог. Может, по-корейски говорить не умеет? Напрягаться и повторять всё по-английски Чонину совершенно не хотелось. ― Господин Лухан! Вот вы где! Господин Чон просил отдать вам. Чонин застыл. Со студентом он, похоже, здорово промахнулся, но этот странный кадр выглядел именно как студент, а не как солидный сотрудник. Просто невероятно, что он старше самого Чонина. Чёрт... а он с ним так неформально и простецки... Чёрт. Чонин пробрался мимо Лухана и направился к лифту, на ходу бросил взгляд на левое запястье и нахмурился. На коже проступили тёмные пятна. С чего бы? Лухан не настолько сильно сжал пальцы, чтобы синяки остались, да и не оставалось у Чонина синяков никогда. Пока он ждал лифт, этот странный Лухан вновь к нему прицепился. Как репей к собачьему хвосту. Сначала стоял рядом и бросал взгляды искоса, потом начал задавать вопросы. ― Слушай, дядя, какого чёрта тебе от меня надо? ― в итоге не выдержал Чонин. ― Хотел взять пару уроков паркура и танцев. Меня зовут... Лухан. То есть, Лу Хань, но ты можешь называть Луханом. А тебя как зовут? Чонина с детства учили не говорить своё имя кому попало, тем более таким типам, которые вели себя как психи. Лухан определённо проходил по категории "псих". Лифт остановился, створки разошлись с музыкальной трелью. Чонин смерил Лухана задумчивым взглядом и после просто зашёл в кабину. Псих сунулся следом и вновь покосился на него. Пиявка белобрысая, "мэйд ин чайна". Чонин затосковал. ― Ну так как? Мне нужно взять пару уроков. Если дело в плате, то я готов... Сколько ты берёшь за уроки? ― Пару сломанных ног, вывихнутую руку, фингал под глазом и с десяток подзатыльников. Устраивает? ― привычно перечислил он и нахмурился, постаравшись придать себе максимально недоброжелательный вид. На подземной стоянке удалось-таки сбежать от навязчивого Лухана. Чонин добрался до байка, выудил куртку из рюкзака и спрятал под рукавом тёмные следы от пальцев на запястье. Он съездил в библиотеку, заскочил в обсерваторию, метнулся ещё по нескольким менее значительным делам и добрался к вечеру домой. Под дверью нашёл записку от домовладельца с указанием суммы задолженности. Не ко времени. После душа Чонин поиграл с Монгу немного и засел за расчёты. Собака решила ему помочь и едва не прикончила стопку с анализом и докладом по фотометрии. Зараза. Чонин спас бумаги, закинув их на шкаф, разложил чертежи на полу и принялся ползать по ним с линейками в руках. К одиннадцати с расчётами он покончил, теперь осталось лишь сделать карту, но на это будет завтрашний день. Сложив всё на шкаф, чтобы собака не пустила его труды на подарки в виде конфетти, Чонин со спокойной душой рухнул на диван и закрыл глаза. Левое запястье болело зверски. Он проснулся от внезапно громкого шёпота у самого уха: "Кай?" И это оказалось не самым главным, куда хуже было то, что футболку, простыни и кожу заляпала кровь. Чонин метнулся в ванную, чтобы смыть с себя алые потёки, тогда и обнаружил, что кровь хлещет из ран на левом запястье. Именно оттуда, где кожи касались пальцы странного белокурого китайца. Как его... Лухан, кажется. Чонин смывал кровь и пытался понять, что не так, но густые капли вновь и вновь проступали и заливали кожу, мешая разглядеть сами ранки. Ощущения странные, как будто кожа лопнула изнутри. И жжение, как при ожоге. Чонина через пару минут слегка замутило. Вида крови он не боялся, стало быть, дело в кровопотере. Он пытался хоть как-то остановить кровь, но ничего не помогало, тогда просто перетянул руку над ранками, перекрыв кровоток, и кое-как забинтовал. Присев на бортик ванны, медленно провёл ладонью по лицу, чтобы сосредоточиться и включить ещё сонные мозги. По запястью его не ударили, не порезали ― ничего такого. Его всего лишь удержали от падения. Тогда какого чёрта у него хлещет кровь? И какого чёрта она хлещет так, словно на руке вену вскрыли? Чонин резко поднялся и едва не рухнул на пол, устоял на ногах только потому, что ухватился за дверную ручку. Помотал головой, немного оклемавшись, и побрёл в комнату. Монгу смотрел на него с дивана умными глазами и не вертелся под ногами, как обычно бывало. Кружилась голова, было душно и жарко. Чонин добрался до окна и распахнул его, впустив в комнату робкие рассветные лучи. Напротив дома торчала серебристая машина. Предположительно, в ней сидели ответы на вопросы. За стеклом по тёмной спинке разметались светлые пряди, а бледное лицо с тонкими чертами выглядело усталым. Это не заставило Чонина пересмотреть свои планы ― он уверенно постучал согнутым пальцем по стеклу. Сначала дрогнули тёмные ресницы, слабо шевельнулись губы, а затем Лухан отвернулся и продолжил спать. Мило, но так не пойдёт. Чонин приставил ногти к стеклу, выдохнул и резко провёл ими по гладкой поверхности. Противный и мерзкий звук способен был и мёртвого поднять из могилы, что уж говорить о спящем. Лухан подскочил на месте, потёр глаза и ошарашенно уставился на Чонина, через минуту додумался опустить стекло. ― Доброе утро, ― хмуро выдал он и звонко чихнул. ― Следишь за мной? Выслеживаешь? Или просто влюбился? ― Что? ― Лухан потрясённо уставился на него. ― А... ну просто... как бы это... ― Он вновь чихнул. Чонин развернулся и двинулся к крыльцу. За спиной хлопнула дверца автомобиля, потом зашуршала трава под ногами Лухана. ― Прости, мне действительно очень нужно поговорить с тобой. Я ведь вчера... ― Ты умеешь молчать по утрам? Вопрос Лухан понял правильно и заткнулся. В доме он хвостиком последовал за Чонином на кухню, пристроился на стуле в уголке, а потом благодарно кивнул, когда ему в руки сунули чашку кофе. Его взгляд задержался на забинтованном запястье Чонина, сместился на подсохшие бурые пятна на футболке. ― Твоя рука... ― Это то, о чём я бы хотел тебя спросить. ― Прости? Чонин вздохнул, отставил чашку и принялся разматывать бинт, заодно и жгут снял. По коже побежали тонкие струйки. ― Это... Что это? ― потрясённо вопросил Лухан. ― Не знаю. Не могу остановить кровь. Лухан схватил полотенце, бросился к раковине, чтобы намочить его, и провёл влажной тканью по коже, стерев кровь. Не помогло. Тогда он прижал полотенце к ранкам, так похожим на следы от пальцев. Белая ткань медленно пропитывалась красным. Чонин наблюдал за Луханом с усталым безразличием. У него снова кружилась голова, и не осталось уверенности, что он смог бы сейчас встать со стула. ― Не понимаю... ― беспомощно пробормотал Лухан, когда отвёл полотенце от запястья и убедился, что кровь и не подумала уняться. С минуту он смотрел на запястье Чонина, а затем вдруг обхватил пальцами, словно надеялся зажать ранки. Зажмурившись, он крепко держался за запястье Чонина. Наверное, он слышал те же слова, что вновь звучали в голове Чонина. Или нет. Только Чонину стало лучше, как ни странно, слабость отступила немного. И когда Лухан отдёрнул руку, на запястье ничего не было ― ни единого намёка на недавние раны. Они оба ошарашенно смотрели на смуглую кожу, испачканную кровью, но без ран. Чонин повертел рукой, но так ничего и не нашёл. Лухан уставился на собственную ладонь, посмотрел на запястье Чонина и очень медленно опустился на стул. В воцарившейся тишине пару раз пискнула кофеварка. ― Может быть, это всё ещё сон? ― слабым голосом поинтересовался Лухан. Чонин не устоял перед искушением больно ущипнуть его. ― Эй! ― Значит, не сон, ― сделал он верный вывод и взял со стола чашку с недопитым кофе. Он молча прикончил кофе, наблюдая за рассеянным гостем. Пожалуй, тот в самом деле был сбит с толку не меньше, чем он сам, выходит, ждать от него ответов бесполезно. Отставив пустую чашку, Чонин поднялся со стула и отправился в комнату. В конце концов, ему нужно выполнить задание, а не приводить в чувство Лухана, которого он не знает и знать не желает. Он отмылся от крови, натянул свежую футболку и снял со шкафа листы, чертежи и заготовки карты. Разложив всё на полу, вооружился карандашами и линейками. Лухан явился через полчаса, покружил рядом с Монгу, позволил себя обнюхать и устроился на диване в компании собаки. Пока он молчал, это полностью устраивало Чонина. ― Вчера я уже спрашивал... Ты учишься в академии компании? Понимаешь, мне очень нужен особенный... ― Я вчера тебе ответил, ― буркнул Чонин, уткнувшись в справочник. Сверил данные и опять склонился над наброском карты. ― И как это понимать? Не совсем студент? ― Верно. Я люблю танцевать, но это не основное образование. ― Хм... А какое основное? Чонин не глядя подхватил одну из книг и сунул в руки любопытному Лухану, после чего вновь вернулся к чертежам. ― Астрономия, астрофизика и космология... Э? ― Ещё я занимаюсь космохимией, спектроскопическим анализом, астрофотографией и астрофотометрией. ― Чонин смахнул чёлку в сторону и закусил губу. ― Теоретическая астрофизика ― это моя специальность. ― Правда? А как же танцы? Ты очень талант... ― Я ответил на твой вопрос, теперь не мешай мне. Мне надо сдать эту работу завтра утром. Вряд ли ты сможешь сделать её за меня. ― Но почему астрофизика? ― Лухан медленно переворачивал страницы книги. ― Потому что ты слышишь голоса? Чонин слишком сильно нажал карандашом ― грифель сломался. ― Двенадцать. И ты ― один из двенадцати? Ты... Кай? Совсем как во сне. Имя отдалось болью в голове, укололо в висках. Огрызок воспоминаний, только чьих? И что будет, если прямо сейчас он "прыгнет"? Он "прыгнул", налил себе кофе в чашку и "прыгнул" обратно. Лухан сидел на диване, прижав к груди книжку и почти не дыша. ― Никогда не думал, что телепортация возможна в реальности... ― наконец пробормотал он так тихо, что едва удалось разобрать слова. ― Ты не выглядишь сильно удивлённым. Тоже умеешь "прыгать"? ― Если только в сознание другого человека. Я не знаю, что я умею. То есть, мне кажется, что я знаю далеко не всё, на что способен. Наверное, пока плохо освоил... Мой знак не так ярок, как твой. ― Что ты сказал? ― Чонин выронил из рук снимок астероида. ― Тот диск, двенадцать знаков. Мой ― рядом с твоим. Твой был ярким, а мой мерцал так слабо и неуверенно. Это был твой сон? Я видел тебя там, в каменном склепе рядом с диском. Разве ты не смог прочесть моё имя на знаке?