О дружбе сильного мужчины и сумасшедшей женщины

Как неприятно и неловко оказаться загнанным в угол. А она хитра. Бегала по штабу, перегоняя свою добычу с места на место, и, в итоге, прижала в тупике у туалета, куда Майк и заскочил в призрачной надежде, что в мужской она не станет ломиться. Не стала, но и не ушла. Он ясно чуял её запах – чернил, реактивов и несвежей рубашки. Использовал комнату по назначению, вымыл руки, присел на подоконник, ну не вечность же тут яйца высиживать – дел полно. А за дверью подстерегал хищник. Каштанового окраса, с сумасшедшим оскалом и в очках. Выждав минут сорок, Майк сдался. Вдохнул, выдохнул, размял ладонями шею и, приоткрыв дверь, высунул нос в коридор. Она явно где-то рядом, запах не остаточный, а довольно сильный, но может быть удастся добраться до лестницы и скрыться бегством. На самом деле это был кошмар – один майор разведки разрабатывал план, как ему сбежать от другого, и их тактическое соревнование длилось весь день, никак не определяясь с победителем. Решив рискнуть, Захариус выскользнул из туалета, как можно тише прикрыв дверь, и, изо всех сил стараясь превратить своё стокилограммовое тело в тельце порхающей бабочки, двинулся к лестнице. — Титан! Вопль эхом разнесся по коридору, оглушая не хуже звуковой ракеты, в ушах зазвенело и это, видимо, послужило спусковым крючком. Майор Захариус, схватившись за волосы, запрокинул голову и заорал во всё горло: — Господи Боже, Ханджи, отъебись от меня! Уж это, конечно, был вопль пострашнее. Из кабинетов стали выскакивать люди в полной уверенности, что второго по силе воина просто убивают прямо в коридоре штаба. И видели встрепанного майора Захариуса, который бежал к лестнице, преодолев немалое расстояние в три шага, и несущуюся за ним майора Зоэ, которая, потрясая кулаками в воздухе, неслась в тщетной попытке настичь свою жертву. Вечером, заперев дверь на ключ, едва вошел в комнату, Майк заявил удивленной Нанабе: — Если припрется Ханджи, меня нет. Я тут больше не живу. Я ушел за стены ловить титана. У нас скоро будет свой домашний титан. Готовься, - и, упав на кровать, жалобно застонал. Нанаба прыснула в кулак. Весь отряд третий день наблюдал за тем, как майор Зоэ не давала прохода Майку с настойчивыми требованиями помочь ей пленить титана в предстоящей вылазке. Никакие доводы о том, что цель данной экспедиции иная, что Смит запретил, что это опасно, что в данный момент нет условий, были для неё пустым звуком. Она ходила и канючила: «Помоги поймать титана», в итоге сократив эту фразу до лаконичного «титан» и выпрыгивала с этим на Майка из-за углов и поворотов. Он держался и не мог поступить, как Ривай, который при первой же попытке подобным образом пристать к нему, тряхнул женщину за ворот куртки и, заглянув в глаза, тихо, но четко произнес: — Ещё раз пристанешь ко мне с этой хуйней, поубиваю всех титанов, которых поймаешь. Она тут же отстала, опасаясь за будущее своих экспериментов. Уговаривать Ирвина было дохлым номером. Несмотря на то, что с момента инцидента с дневником Ильзе Ланглар командор разрешил захватывать титанов живьем, в некоторые вылазки на это накладывался запрет. Экспедиции ставились другие задачи, несовместимые с трудоемким процессом поимки титана. Это был как раз тот случай, но Ханджи приспичило именно сейчас. И она кидалась на всех, кто мог хоть как-то посодействовать. В итоге остался один Майк. Воспитание запрещало ему трясти женщину за ворот, а игнорировать её он тоже не мог, в итоге прятался, убегал и вот, наконец, заперся в комнате, надеясь, что она не явится, как в предыдущие вечера. — Майк, - Нанаба присела на край кровати, расстегивая его нагрудный ремень, - ты столько лет её знаешь, ну неужели нет способа отвязаться? В ответ он только махнул рукой, мол, отстань. Сам быстро снял ремни, разделся, бухнулся в кровать и накрылся одеялом с головой, давая понять, что хочет покоя и тишины. А до вылазки оставалось две недели. На другой день Захариус принял волевое решение. Уверенно войдя в кабинет командора Смита, он встал по стойке смирно, отдал честь, прижав к груди огромный кулак, и слегка угрожающе повернув его в сторону письменного стола, твердо произнес: — Ирвин, разреши ей поймать титана. Тот хмыкнул удивленно: — Быстро же она тебя дожала. Нет, в этот раз нет. В следующий поймает. Майк тяжело упал на жесткий стул, потерев по-прежнему сжатым кулаком левую сторону груди: — У тебя есть все шансы потерять командира отряда. Ещё немного, и меня просто заберут санитары. Ну, или Доук приедет и заберет меня за преднамеренное убийство. Тогда потеряешь сразу двоих. Не отрываясь от разложенной на столе карты, Ирвин покачал головой: — Не стыдно тебе? Бегаешь от неё, как мальчик, ещё и мне жаловаться прибежал. Я тебя не узнаю. Майк уже сам себя не узнавал. Ханджи, которую он много лет по-дружески нежно любил, казалось, задалась целью свести его с ума, а просто перекинуть её через плечо, как в старые времена, и привязать где-нибудь в лаборатории, было бы ещё стыднее. Да и отвяжут ведь всё равно. — Ирвин… — Нет. Прячься лучше или сделай, как Ривай, я разрешаю. Майк ещё побушевал немного, поугрожал грядущим сумасшествием, в итоге выпил налитые Смитом сто грамм и решил, что будет делать. Прятаться. Когда на Нанабу налетел вихрь, выбивая из рук папки с документами, она только рыкнула раздраженно, пропуская майора Зоэ, и принялась их собирать. Добежав по инерции до конца коридора, Ханджи остановилась, обернулась, потерла задумчиво нос и подбородок и вернулась, чтобы помочь. Протягивая Нанабе последнюю папку, она усмехнулась дружелюбно и спросила, как будто просто так, из любопытства: — А где Майк? Майк был в укрытии надежном, как стена Сина. — Знаешь, я за ним не слежу. Оскал Ханджи растянулся едва ли не от уха до уха: — Я не поверю, что ты не знаешь, где он. Давай, не заставляй напоминать о званиях. Фыркнув, Нанаба сложила папки стопкой и поднялась, перехватывая поудобнее: — Я субординацию соблюдаю и имею приказ от непосредственного командира, - и всё-таки не стала сдерживаться, метнула на майора злобный взгляд и выговорила не самым благодушным тоном, - Ханджи, отстань от него. А та внезапно сникла, забрала у Нанабы половину папок и побрела рядом, вздыхая: — Ты думаешь, мне это нравится? Но предыдущий малыш, он же погиб, - в голосе зазвенели слезы, - а у меня столько неподтвержденного осталось, столько несделанного. А они… Никто же слушать не хочет. «Потом, Ханджи, потом, в другой раз». А мы теряем время. Ведь кроме Моблита не слушает никто, но он не может один мне помочь. Беднягу стало жалко. Нанаба искренне ей восхищалась, по-настоящему. Процентов восемьдесят разведки считали Ханджи не вполне здоровой душевно, а Нанаба её понимала. Ну не сама для себя она, в конце-то концов, всё это делает. Для всех ведь. — Так, а что там у тебя? Глаза заблестели ярко, а пальцы до побеления сжали папки: — Знаешь, там ведь… — Стоп! – это тяжело. Нанаба знала, что через два часа это станет невыносимым, а через четыре захочется пойти и прыгнуть в пасть титану, лишь бы не слушать сначала подробный пересказ курса титанологии, а затем развернутое повествование о каждом из предыдущих подопытных и, наконец, многочисленные теории, выводы и планы, но кто-то должен принести эту жертву, так почему не она? – Условие: я сейчас пойду с тобой, но ты оставишь Майка в покое до самой вылазки. Идет? Протянутую руку пожала вспотевшая от радости ладонь Ханджи. Уши! Наконец-то свободные уши. Майк прождал Нанабу до полуночи, после начал переживать. Он сам допоздна прятался у Ривая, здраво рассудив, что нужно забиться туда, куда Ханджи соваться побоится. Когда к трем часам ночи он уже был близок к тому, чтобы идти искать свою подчиненную, она, наконец, явилась сама. Бледная, с запавшими глазами и остекленевшим взглядом. Молча стянула ремни, сняла одежду и, блаженно вытянувшись на постели, положила прохладную ладонь Майку на обнаженную грудь, прошептав торжественно-радостно: — Ты свободен.