Формула Любви

Детский плач может ассоциироваться у каждого человека с абсолютно разными вещами. Заботливые мамочки, привыкшие слышать его каждый день, почти что на автомате прибегут к своему дитя и начнут его успокаивать. Кого-то он будет раздражать, кто-то просто не обратит внимания, а кто-то слишком впечатлительный вспомнит любой банальный фильм ужасов и вздрогнет от страха – его богатая фантазия уже нарисовала самые страшные картины. Но вряд ли такое будет случаться часто, столь впечатлительных людей еще нужно поискать. Однако, в этой ситуации допускать такие мысли можно было без стыда – атмосфера располагала к этому. Юкари поежилась – ее совсем не радовало то место, в котором она внезапно очутилась. Все вокруг было окрашено в черно-белый, с примесью угнетающей серости. Плотный туман мешал рассмотреть даже то, что находилось на расстоянии вытянутой руки. Было холодно и совсем неуютно. Хотелось убежать отсюда, как можно скорее, а еще лучше узнать, что происходящее – всего лишь сон. Ведь это правда так?... Вновь послышались тихие всхлипывания. Их обладателем, без сомнений, был ребенок. Маленькая девочка. “Она просто потерялась. Не думай ни о чем страшном. Ей просто тоже страшно. И это вовсе не фильм ужасов!” Такеба пошла в сторону, откуда раздавался плач. Девушка пробиралась сквозь плотные туманные стены с особой осторожностью, с опаской оглядываясь по сторонам. Хотя, зрение сейчас было почти бесполезным – куда больше пользы может принести слух, и, может быть, нюх. Но Юкари надеялась, что она не учует что-то неординарное. Например, запах крови, или еще чего хуже... С каждым новым шагом она все ближе и ближе подбиралась к своей цели. Все отчетливее девушка могла услышать тоненький голосочек, который что-то тихо говорил в перерывах между всхлипами. Такеба знала, что ее первоочередной задачей было найти, успокоить потерявшееся дитя, а уж затем искать вместе выход. И никак наоборот, как бы страшно ей ни было самой. Наконец, она смогла различить маленький силуэт вдалеке. Юкари вытянула руку вперед, проверяя, не обманывает ли ее зрение, затуманненное практически полностью, но коснуться ребенка она не смогла. Сделав еще пару неуверенных шагов вперед, девушка достигла своей цели. - П... Папа... Такеба не понимала, почему настолько сложно различить очертания лица девочки. Это явно была вина уже чего-то другого, не только тумана. Кажется, у девочки были два хвостика, закрученные в причудливые спиральки. И, к сожалению, это было единственное, что смогла увидеть нового Юкари. Впрочем, сейчас совсем не было важно, как выглядит плачущий ребенок. - Что случилось, малышка? Ты потерялась? “Мда, глупый вопрос, Такеба. Естественно она не просто так стоит в жутком месте, где ничего не различить из-за тумана и плачет!” Девочка подняла голову и уставилась на Юкари широко распахнутыми глазами. Видимо, она не заметила присутствия другого человека. Странно, но девушка никак не могла понять, какого же они цвета. - Папа... – девочка запнулась и шмыгнула носом. Такеба склонила голову на бок, терпеливо ожидая услышать продолжение фразы, но скоро поняла, что это бесполезно. - Что с твоим папой? Где он? - Папа... Оставил меня... Он ушел... Я не нужна ему... Юкари чуть не задохнулась от возмущения. Что это за папа такой, что бросает свою дочь в столь мрачном месте?! Как вообще такой человек может зваться отцом?! - Я так не думаю. Он наверняка совсем скоро вернется за тобой! А пока он не пришел, я побуду с тобой здесь. Хорошо? – девушка мило улыбнулась. Девочка лишь покачала головой и старательно потерла глаза кулачками. - Нет... Я никому не нужна... Я совсем одна. Я думала, что нужна папе, но теперь его нет... И всю жизнь я буду одинокой... Никому нет до меня дела... Такеба была в состоянии легкого шока. Она совсем не ожидала, что маленькая девочка будет задумываться о таких вещах. Неужели у нее совсем никого нет? Родители, друзья? Неужели никто не уделяет ей внимания? - Не правда. У тебя есть я. Ты нужна мне. Забавно это – говорить такие важные слова человеку, которого видишь первый раз в жизни. А может, уже далеко не первый? Юкари сама начала путаться в своих мыслях, чувствах. Был ли это сон? Или же реальность? Почему она находится здесь? Почему она так уверена, что эта девочка нужна ей? И ведь она не чувствовала, что врет... Такеба тихо ахнула, когда почувствовала себя в чьих-то объятиях. Обнимали ее уже не детские руки, это, совершенно точно, была взрослая девушка. Юкари хотела поднять голову и взглянуть на ту, что сейчас так нежно прижимала ее к себе, но, почему-то, тело совсем не слушалось ее. На голову девушки осторожно легла чужая рука и начала нежно гладить ее по волосам, иногда спускаясь к шее, и, не задерживаясь там слишком долго, поднимаясь обратно на макушку. От объятий и поглаживаний было так тепло и приятно, что глаза девушки невольно начали закрываться. - Я так рада слышать это. Спасибо тебе... – ответил смутно знакомый женский голос. Юкари точно знала его обладательницу, но отчего-то слишком тяжело было вспомнить даже самых близких друзей. Такеба почувствовала, что что-то в окружающей их обстановке вдруг поменялось и открыла глаза. Картина перед ней предстала абсолютно противоположная той, что была на тот момент, когда она прикрывала глаза. Больше не было черно-белого мира, что украшали лишь загадочный туман, теперь перед ними простиралось море, в котором отражались невысокие дома и багрово-оранжевое закатное солнце. Этот пейзаж... Казался очень знакомым. И таким родным. “Киото?...”- собственные мысли отдавались эхом в голове, - “Почему я здесь?...” Теперь девушка находилась в родном городе, из которого она уехала несколько лет назад. Как она сюда попала? Что привело ее сюда? Юкари тонула в собственном же океане из вопросов. Кто поможет ей найти ответ? - Юкари... Будешь ли ты со мной до конца? Вновь этот голос, тот, что невозможно забыть, но именно сейчас Такеба упорно не может вспомнить, не может понять... И девушка осознала, что она спит и видит сон, стоило ей почувствовать, как губы против ее воли растягиваются в улыбке. - Конечно... Медленно, очень медленно девушка начала открывать глаза, с трудом пробуждаясь от захватившего ее в плен сновидения. Отчего-то проснуться было тяжелее обычного, очень долго Юкари не приходила в себя. - М-м-м... Сколько сейчас времени?... – девушка приподнялась на кровати и потянулась к небольшим часам-будильнику, располагавшимся на прикроватной тумбочке. Тут же она и заметила, что одета, а кровать была застелена. Стрелки часов показывали 20:08, что полностью подтвердило догадки Такебы о том, какой сейчас день и почему она спала. - Ну вот, - вздохнула Юкари, свешивая ноги с кровати и почесывая голову, - Уснула... А я всего-то прилегла на пару минут. С момента начала учебного года прошло всего лишь две с небольшим недели, а Такеба уже чувствовала себя, как выжатый лимон. Не так-то просто было собраться с силами после отдыха и начать заниматься в полную силу. Плюс эти странные сны, что начали сниться ей в июле... Из-за них Юкари совсем не высыпалась. Так что нет ничего удивительного, что девушка уснула, стоило ее голове коснуться мягкой подушки. “Интересно, кто же это был в моем сне? Не похоже, что случайный человек, которого мне нарисовала фантазия. Я точно чувствовала, что мы как-то связаны. Но я совсем не помню ни ее лица, ни голоса...” За окном уже совсем стемнело, поэтому до письменного стола Такеба пробиралась почти что вслепую. Сев за стол, она с тихим щелчком включила настольную лампу. Включать основное освещение у девушки не было никакого желания – глазам нужно было дать привыкнуть к яркому свету. Юкари с легкой грустью в глазах уставилась в окно. Она слышала, как за окном завывает ветер, поддерживаемый монотонным звуком падающих капель дождя. Девушка видела, как ветром срывает с деревьев уже чуть пожелтевшие листья. Такеба чувствовала, как медленно увядает вместе с природой. Конечно, еще было тепло и часто солнечно днем, но дыхание осени уже чувствовалось на собственном затылке. Юкари совсем не любила осень. Но нельзя было утопать в собственных отнюдь не радостных мыслях, нужно было делать дела, выполнять свои обязанности и в целом жить дальше, как бы ненавистно ни было это время года. А поэтому Такеба оторвала взгляд от мрачной картины за окном и перевела его на стол, заваленный учебниками и тетрадями. Девушка вздохнула. И где эти хваленые истории про веселую жизнь старшеклассников?... Юкари решила начать выполнение домашнего задания с их дополнительных занятий по математике вместе с семпаем. Что-что, а та не шутила, когда говорила про жесткий режим с сентября. Девушке уже хотелось взвыть от количества упражнений, которые велела ей выполнить Митсуру. Но, не успела Такеба приступить к их выполнению, как раздалось, поначалу, приглушенное гудение, а затем музыка. Звуки исходили из школьной сумки, которая была оставлена ее обладательницей у входной двери. Не медля, Юкари спрыгнула со стула и, подбежав к сумке, опустилась на колени. Пришлось потратить некоторое время на то, чтобы перекопать всю сумочку – увы, такова уж особенность женских сумок. Наконец, после продолжительных поисков, Такеба извлекла нужный ей предмет. “Семпай?” – Юкари невольно улыбнулась. Не часто можно было увидеть на экране своего мобильного имя “Кириджо Митсуру”. Хотя, вероятность того, что этот разговор не будет связан с делами, была ничтожно мала, Такеба все равно поспешила взять трубку и произнести бодрое “Алло?”. - Добрый Вечер. Я не побеспокоила тебя? Голос на том конце провода, конечно, узнавался, но с большим трудом. От хоть и строгого, но мелодичного голоса Митсуру совсем ничего не осталось, вместо этого девушка говорила – вернее, практически шептала – осипшим голосом. - Митсуру-семпай?! Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Юкари, - Ты заболела? Повисла пауза, во время которой Кириджо пыталась прокашляться и придать своему голосу как можно более нормальный тон. Такеба догадывалась, что та смущается от того, что ее слышат такой. - Да... Мне очень жаль, Юкари, но завтра я не смогу придти к тебе. Боюсь, меня даже в школе не будет какое-то время. Но я постараюсь как можно быстрее восстановить свое здоровье. С одной стороны, Такеба уже была готова вздохнуть с облегчением – вся эта гора домашнего задания, к которому она еще некоторое время готовилась бы морально, переносилась на неопределенное время. С другой стороны, Юкари переживала за подругу и не хотела, чтобы та плохо себя чувствовала. - У тебя температура, да? Тогда конечно ты должна отлеживаться дома! И даже не вздумай выходить на улицу, пока не выздоровеешь, а не то-о-о... – девушка пригрозила семпаю пальчиком, хоть и знала, что этот жест никто кроме нее и не увидит. На том конце провода послышался хрипловатый смех. - Хорошо. Ты тоже береги себя, сейчас наступает такое время, когда заболеть очень легко. - Уж за меня можешь не волноваться, - Такеба улыбнулась и медленно подошла к окну. К сожалению, погода так и не поменялась, а посему ее встретил все тот же мрачный вид. Тем не менее, печаль и тоска теперь отошли на второй план, общение с подругой всегда поднимало настроение. - Что ж, тогда... – Митсуру уже было собиралась положить трубку, но Юкари остановила ее: - Подожди. Кириджо ничего не ответила, лишь повис немой вопрос о том, что не так. Такеба отвернулась от окна и, улыбнувшись еще шире, спросила: - А давай я приеду к тебе? Ее собеседница явно не ожидала такого поворота событий. - А... Но... Я боюсь, в таком состоянии я не смогу заниматься с тобой, даже если ты приедешь ко мне... - Нет, ты не поняла меня, - Юкари была очень довольна посетившей ее так внезапно идеей, - Я просто хочу навестить тебя. Разве это плохо? Короткая пауза. - Отнюдь нет, - даже по интонации, с которой ответила Митсуру, было ясно, что она улыбается, - Я буду только рада. - Тогда заметано! Жди меня завтра! Только скажи, пожалуйста, адрес, - девушка схватила со стола ручку и тетрадь и села на кровать. Зажав трубку между ухом и плечом, Юкари начала записывать на последней странице адрес, который диктовала ей подруга. Она была рада навестить подругу. А еще приятнее было осознавать, что Митсуру будет рада ее визиту. - О-ох... – не сдержала изумленного вздоха Юкари, когда оказалась на пороге весьма внушительного поместья. Нет, она, безусловно, ожидала увидеть поистине царские хоромы, но, как оказалось, она недооценила мощь семьи Кириджо. Впрочем, “порог” – это громко сказано. Сейчас Такеба стояла за массивными воротами, которые преграждали ей путь к дому подруги. Смелости позвонить в звонок хватило не сразу, да и то, пока девушка решалась, охрана уже начала суетиться. - Девушка, вам что-то нужно? – Юкари сразу и не приметила, что чуть поодаль от ворот располагалась будка охранника. Сейчас он сам выглядывал из двери и, кажется, уже собирался выйти. Не дай Бог, если прихватив что-то опасное с собой. - А-а, простите, здесь живет моя подруга... Она пригласила меня к себе. Я могу как-то попасть?... – обычно, девушка не терялась так сильно и не звучала столь неуверенно, но сегодня был не совсем обычный случай. Охранник – мужчина под два метра, с накаченными мускулами и жутко грозный на вид - недоверчиво покосился на нее. - Фамилия и имя? – нехотя спросил мужчина. - Э? Ну, Кириджо Митсуру... - Да нет же, - охранник закатил глаза. Было видно, что ему хотелось уже поскорее выпроводить глупую девчонку, а самому поскорее развалиться в удобном кресле и продолжить коротать время за просмотром какого-нибудь шаблонного боевика, - Твои! “Мда, не долго он продержался с формальностями”, - пронеслась безрадостная мысль в голове Такебы. - Меня зовут Такеба Юкари. Если вы спросите Митсуру-семпая, она сраз... - Без тебя знаю, что делать, - прорычал в ответ мужчина, скрываясь в своей каморке. Юкари ничего не оставалось, кроме как терпеливо дожидаться того момента, когда ее впустят в дом, параллельно мысленно ругая грубого охранника. Ждать пришлось достаточно долго и когда девушка уже собралась идти к мужчине с разборками, массивные ворота начали медленно открываться. “Ну неужели, свершилось.” - с облегчением подумала Такеба, осторожно заглядывая в постепенно разраставшуюся щель между двумя открывающимися половинками. К ее удивлению, в саду ее уже ждали. - Такеба Юкари-сан? Извините за долгое ожидание, - девушка поклонилась, когда же она выпрямилась, Юкари удалось разглядеть получше свою собеседницу. Это была девушка примерно ее возраста, может, чуть старше. Длинные каштановые волосы были убраны в аккуратный пучок на макушке, одета девушка была в форму горничной. Судя по тому, как она краснела и говорила чуть неуверенно, можно было предположить, что работать здесь начала девушка совсем недавно, - Позвольте мне вас проводить в покои Митсуру-сама. Такеба кивнула и проследовала за горничной. “У нее есть горничная... Вот это здорово! И, наверное, не одна, судя по такому большому дому... А-а-а, мо-о-о, только не начинай опять ей завидовать, Такеба!” Юкари оказалась права – стоило ей зайти в дом, как она уже встретила еще нескольких служанок и одного юношу-дворецкого. Их лица показались девушке знакомыми, после чего она вспомнила, что уже видела часть прислуги семьи Кириджо во время летней поездки. Дом, мягко говоря, поражал воображение. Тот старый особняк, о котором вспомнила Такеба, даже в подметки этому не годился. Здесь все было настолько богатым и ярким, почти что светилось от роскоши, что у девушки закружилась голова. Многое из интерьера Юкари даже не запомнила – настолько здесь разбегались глаза и столько всего интересного было, чтобы сразу запечатлеть в памяти. Но не стоит зацикливаться на описании этих королевских хором, ведь наша героиня уже поднялась по внушительных размеров лестнице, устланной дорогим персидским ковром и скрылась в одном из коридоров. Девушки поднялись на второй этаж и пошли вперед, по длинному коридору, Юкари он показался прямо-таки бесконечным. А еще девушка задавалась вопросом, что находится за дверьми, мимо которых они вместе с горничной проходили. Их было так много... Такеба порой думала о том, что она совсем не понимает богатых людей. Зачем им столько всевозможных вещей, к которым они, впоследствии, прикоснутся, дай Бог, раз в год. Да и то потом про них забудут. Вдалеке замаячила дверь, которую от остальных отличали размах и роскошь. Юкари сразу смекнула, что это-то и есть дверь в комнату ее подруги. Когда девушки подошли вплотную к двери, Такеба заметила, что дверь украшали не просто "золотые полоски", как ей показалось поначалу, а очень красивые объемные завитушки-стебли, на конце которых красовались большие цветы. "Красота..." Горничная выдержала паузу, а затем тихо постучала в дверь. - Оджо-сама, извините за беспокойство. Ваша подруга, Такеба-сан, пришла. Юкари даже стало немного не по себе от таких формальностей. Такое она слышала только в аниме и дорамах... Поэтому сейчас она чувствовала себя героиней чего-то подобного. А еще она не удивится, если, войдя в комнату, увидит Митсуру в шелках и золоте. На троне. Ну да ладно, это все плоды бурной фантазии. Такеба уже хорошо знала, что, обладая даже столь несметными богатствами и живя в роскоши, Кириджо оставалась прекрасным человеком, который, к тому же, и не стремился всеми этими благами попользоваться в полной мере. - Пусть заходит, - послышался из-за двери голос Митсуру. Юкари с облегчением заметила, что он больше не осипший, как вчера, а, значит, девушке стало уже лучше. Горничная открыла дверь и, отойдя в сторону, поклонилась Юкари. Такеба немного растерялась, кивнула в знак благодарности и зашла внутрь. Служанка поклонилась и ушла, закрыв за собой дверь. Сложно описать восторг, в который пришла Юкари, когда оказалась в комнате подруги. Это была очень просторная комната, в которой очень гармонично сочетались бежевый, красный и золотой цвета. Она была достаточно светлой, хотя окна частично были завешаны бордовыми бархатными шторами. Напротив Юкари стоял большой и явно очень комфортабельный диван, а за ним располагались книжные стеллажи, занявшие всю стену. Такеба горела желанием получше рассмотреть всю комнату, но к ней обратилась Кириджо: - Рада тебя видеть, Юкари. Девушка с трудом оторвала взгляд от невероятно красивого интерьера и перевела его на подругу. Та выглядела, в целом, как обычно, и все же, хотя бы по глазам, было видно, что Митсуру болеет. - Я тоже! – Такеба улыбнулась, но тут же на ее лице появилось обеспокоенное выражение, - Как ты себя чувствуешь? Юкари не совсем знала, куда себя деть – ей хотелось присесть куда-то, да вот только куда? Имеет ли она вообще право касаться чего-либо в этой комнате? Но Митсуру, будто читая ее мысли, кивнула на кровать и произнесла: - Садись, я совсем не против. Кровать у Кириджо была поистине королевских размеров. На ней спокойно могли расположиться двое, не ощущая, при этом, тесноты и дискомфорта. Тем не менее, Такеба села на самый ее краешек. А то все еще было как-то не по себе. - Чувствую я себя лучше, чем вчера, спасибо, - ответила на заданный ранее вопрос Митсуру, - Я что-то даже не поблагодарила тебя за визит... Спасибо. Юкари от услышанного едва заметно покраснела. - Ох, да что ты! Не стоит благодарностей. Я сама ведь этого захотела. И да... Дом у тебя просто потрясающий! – сказанное не было лестью, а лишь чистой правдой. - Благодарю, - Кириджо не очень хотела поднимать разговор о собственном доме. Она чувствовала себя неловко перед Такебой, которая, в отличие от нее, ютилась в тесной комнатке в общежитии. Митсуру боялась, что Юкари испытывает отрицательные эмоции от визита в этот особняк. Но, кажется, девушка была искренней с ней. Впрочем, Кириджо знала, что так просто ее подруга врать не станет. Некоторое время девушки сидели в тишине, обе не зная, на какую тему лучше поговорить. Нет, у них совсем не было проблем с этим. Ну, иногда проскальзывало... Первой голос подала Такеба: - А знаешь, я позавчера ходила в свой любимый магазин, а там... О, тема магазинов была той, с которой Юкари было проще всего начать и в процессе уже как следует разговориться. Поэтому Митсуру была только рада послушать рассказы девушки о своих покупках и каких-то “нереально больших скидках”. Кириджо не совсем умела восторгаться слову “скидки”. - ... А еще мы с одноклассницами заходили в суши-бар и у нас остались очень двоякие впечатления, - Юкари притихла и нахмурилась, явно вспоминая случай, о котором начала рассказывать. - Почему же? – поинтересовалась Митсуру. Юкари вздохнула и продолжила: - Я не понимаю, откуда в повара берут настолько невоспитанных людей. Нет, серьезно, его не учили, что гостям нужно улыбаться, ну или, хотя бы, быть вежливым с ними?! – Такеба скрестила руки на груди и чуть надула щечки от обиды к неприятному типчику из кафе. - Он нагрубил вам? – Кириджо покачала головой. Это действительно было неприемлемо для обслуживающего персонала. - Ага! Я не расслышала стоимость онигири маки и переспросила его, так он огрызнулся, назвал “глухой”! Это вообще нормально?! Пф, да и смотрел он на нас так уничтожающе... А сам на какого-то бомжа похож в своей этой шапке. Митсуру приподняла бровь. - В шапке?... - Ну да, - Юкари с легкими нотками удивления взглянула на подругу. Почему ее это заинтересовало?, - Я вообще не понимаю, как его в ней допустили к еде. Короче, там было вкусно, но из-за этого типа я вообще не хочу туда возвращаться. - Все бывает. Не принимай близко к сердцу. А хорошие рестораны еще найдутся, - ответила Митсуру и тихо вздохнула. Юкари показалось, что, с самого начала их сегодняшней встречи, Митсуру выглядела какой-то подавленной. Поначалу девушка списывала это на то, что подруга болеет, но сейчас она была больше уверена в том, что Кириджо что-то терзает. - Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросила Такеба, внимательно следя за реакцией подруги. Было видно, что та не ожидала этого вопроса. А может и ожидала, но просто не была уверена в том, что действительно хочет поделиться своей проблемой. - Возможно... – уклончиво ответила Митсуру, переводя взгляд на окно. Несколько секунд они просто слушали стук падающих на подоконник капель, - Если ты не против меня выслушать... - О чем ты говоришь?! – Юкари была даже возмущена этой фразой, - Конечно! Мы же подруги. Я буду только рада послушать тебя и постараться помочь! Кириджо не сдержала улыбки, хоть та и получилась печальной. Все-таки, она была невероятно счастлива, ведь с ней дружит такой прекрасный человечек... Но нужно было отвечать на поставленный вопрос. Впрочем, Митсуру не была против и надеялась, что если выговорится, то ей действительно полегчает. - Мой отец... Серьезно заболел. Он улетел лечиться в Америку. Да, говорить на эту тему слишком тяжело, даже собравшись с духом. А еще, услышав, как вздыхает от удивления Такеба и шепчет “Боги...”, Кириджо почему-то почувствовала лишь злость. Откуда этой девушке знать о том, насколько хрупки и болезненны отношения Митсуру с отцом? Нет, не так. Как тяжело любить его и не получать даже минимальную долю внимания... Девушка прикрыла глаза. “Успокойся, твоя реакция абсолютно не оправдана.” – вдох-выдох, и, кажется, справляться с эмоциями уже легче. Действительно, она не права. И сочувствие Юкари нужно ценить, ведь оно – искреннее. - При этом он даже ничего не сказал мне лично, лишь передал новость через горничных. А ведь я хотела проводить его, пожелать счастливого пути и скорейшего выздоровления... Но я понимаю, что это ему не важно. И, наверное, его можно понять. Наверное... Кажется, температура поднялась и теперь слезятся глаза. Да, от температуры все беды. Когда Кириджо выздоровеет, то и глаза у нее слезиться не будут. По-крайней мере, оправдания этому она уже не найдет. На ее ладонь легла теплая ладошка Юкари. Митсуру вздрогнула и подняла глаза на девушку. Ее большие глаза, в которых читались искренние беспокойство и сочувствие очаровывали. А это незначительное – для кого-то – прикосновение значило очень многое для Кириджо. Даже если Такеба не прочувствовала на себе эту боль, она все равно будет самой лучшей поддержкой для Митсуру. - Мне сложно судить, - Юкари тщательно подбирала нужные слова, аккуратно пробиралась сквозь дебри тех фраз, которые могли ненароком ранить или обидеть семпая, - Но я уверена, что ты не безразлична ему. Возможно, он не хотел, чтобы ты расстраивалась лишний раз, если бы провожала его. И... Все будет хорошо. Я слышала, что в Америке есть самые лучшие больницы в мире. Ему обязательно помогут лучшие специалисты! Только Такеба закончила фразу, как в дверь постучали. - Госпожа, что Вы желаете на обед? – послышался голос из-за двери. Юкари не была уверена, принадлежал ли он той же горничной, что проводила ее до этой комнаты, или же это была уже другая служанка. Повисла пауза. Кириджо сделала глубокий вдох и ответила: - То же, что и вчера, пожалуйста. - Будет сделано, - ответили из-за двери, после чего послышалось едва уловимое постукивание отдаляющихся каблуков. Юкари обернулась к Митсуру и хотела добавить что-то еще, но та покачала головой, ясно давая понять, что тема закрыта. - Спасибо, Юкари. Мне стало лучше, - девушка погладила большим пальцем ладошку кохая. Такеба зажмурилась от приятных ощущений. - Не за что, я ничего такого не сказала. Могла бы и получше тебя успокоить... Семпай, тебе плохо? Тревога, совсем недавно покинувшая сердечко Юкари, вернулась обратно, заставив волноваться с новой силой. Кириджо прижала свободную ладонь ко лбу и прикрыла глаза. Девушка достаточно тяжело дышала, щеки сильно покраснели. - Кажется, температура поднялась, - Митсуру не считала это чем-то удивительным, учитывая то, что во время разговора об отце она начала сильно нервничать и переживать. Голова немного шла кругом, а сознание подкидывало какие-то странные картины, которые обычно видишь в состоянии полу-сна. Было до безумия жарко, но откинуть одеяло в сторону Кириджо не позволило бы стеснение. - Может, мне позвать кого-то? Надо, наверное, принять жаропонижающее... В любом случае, я рядом! И ничего, ты скоро выздоровеешь... я... могу... слышишь... Голос Юкари медленно растворялся среди какого-то неясного гула. Все вокруг погрузилось в кромешную тьму. На какой-то момент Кириджо показалось, что она падает. Ниже, еще ниже... Кажется, настолько глубоко просто-напросто невозможно упасть. Может быть, она падает в Ад? Это ее расплата за все грехи? За то, что посмела усомниться в отце?... Послышались еще чьи-то голоса, но разобрать то, что они говорили, было практически невозможно. Внезапно Митсуру почувствовала, что уже не падает, а вполне стоит на ногах. Темнота начала рассеиваться, постепенно открывая завесу тайного. Теперь девушка могла хотя бы убедиться, что находится не в Аду. Хотя... То место, в котором она очутилась, жизнерадостным и безопасным тоже не назовешь. Отчего-то было слишком сложно сконцентрироваться и рассмотреть окружающую обстановку получше. Да еще и темный туман никак не рассеивался до конца. Кириджо не сразу поняла, что ее правая рука чем-то занята. Лишь опустив взгляд, она увидела, что крепко держит длинную серебряную шпагу. Внезапно, девушка почувствовала мощный прилив сил и уверенности. Ноги сами начали двигаться, вести ее как-то слишком уверено в определенном направлении. - Ямагиши, доложи обстановку. Ямагиши? Кто это? Чье имя она сейчас произнесла? Странно, с одной стороны она уверена в том, что говорит, кого окликает, но память упорно блокирует образ этого человека... И ей отвечают. Тихий девичий голосок. Она что-то взволнованно вещает, но Митсуру совсем не разбирает слов. И вдруг что-то предстает перед ней. Нечто темное и желеобразное, с двумя громадными и красными, словно рубины, глазами. Кириджо не испытывает страха перед этим паранормальным существом, наоборот, ухмыляется и протягивает вперед руку со шпагой, встает в боевую стойку и небрежно смахивает с лица челку. Она делала это уже тысячу раз, ей не составит труда добавить к этой тысячи единицу. - ... ожа... оспо... госпожа... Даже после самых бессонных ночей, когда удавалось выцепить лишь пару часов на сон, Митсуру было легче открыть глаза. Сейчас же ей потребовалось приложить не мало усилий, чтобы разлепить их и проснуться. Ноющее тело и жар дали девушке понять, что температура все еще держится и, причем, не малая. Кириджо раздраженно вздохнула – ее уже порядком достало ощущать себя столь слабой и немощной. - Госпожа? Как Вы себя чувствуете? Кто-то из прислуги был в ее комнате. Сколько же она проспала? И... Юкари. Неужели она уже ушла?... Девушка почувствовала, как болезненно сжалось сердце. Она хотела побыть с Такебой чуть подольше... Чуть дольше хотела она ощущать тепло ее руки, пускай даже при температуре эти ощущения были не столь яркими, нежели в обычном состоянии. Митсуру все же обернулась, дабы ответить служанке и так и застыла, с чуть приоткрытым ртом. Не то, чтобы это было целиком и полностью от удивления, просто она собиралась ответить... - Ю... Юкари? Что ты?... Кириджо с трудом верила в увиденное. На какой-то момент она просто-напросто потеряла дар речи и лишь часто хлопала широко распахнутыми от удивления глазами. Перед ней стояла никто иная, как Юкари. Вот только... Одета она была не в то, в чем пришла. То есть, проблема была даже не в этом... Вернее, проблемы, как таковой не было, была только... Девушка в костюме горничной. Митсуру оглядела Юкари с ног до головы, затаив при этом дыхание. Форма, без сомнений, была той самой, которую носили ее горничные, различие было только в том, что девушка надела куда более пышный подъюбник, нежели те, в которых ходила прислуга в доме Кириджо. Белоснежный, отглаженный фартучек прикрывал юбку, такие же белоснежные ленты были нашиты на пышные рукава-фонарики. Белое “горлышко” было наглухо застегнуто, но можно было увидеть, как из-за него кокетливое то и дело выглядывает любимый ошейник Такебы. А самым главным атрибутом, придававшим еще больше шарма образу, был ободок с рюшечкой на голове. Юкари выглядела просто невероятно милой и, в то же время, чертовски соблазнительной. Кириджо хлопнула себя по лбу, и крепко зажмурилась. “Мне это снится. Или привиделось. Проклятая температура!...” - Госпожа, может, Вам принести мокрое полотенце? – обеспокоенно спросила Такеба, чуть наклоняясь и пытаясь вглядеться в лицо девушки. Митсуру отвела руку ото лба и открыла глаза. - Это не галлюцинации?... – неуверенно спросила Кириджо. Юкари не выдержала и засмеялась: - Прости, что так удивила! Я думала, это развеселит тебя. Я попросила у одной из твоих служанок форму. Конечно, она очень удивилась – с чего это вдруг гостье примерять платье слуги... – Такеба немного смутилась и от чувства неловкости начала теребить кончики своих волос, - Но тут уж ничего не поделаешь с моими причудами... Помимо того, что я хотела тебя как-то расшевелить, я уже давно горела желанием примерить эту милую форму, - короткая пауза, - Вообще, я должна была быть мейдой на школьном фестивале, но его отменили из-за штормового предупреждения. Как же не кстати!... Но только ты... это...- Такеба приложила ладонь к щеке, и начала говорить заговорческим шепотом, - Никому не говори, хорошо? Это будет наш маленький секрет. Девушка подмигнула Кириджо и, тихо хихикнув, покружилась на месте, встав спиной к Митсуру. - Что скажешь? Мне идет? – полу-обернувшись, спросила Юкари у подруги. Поток информации, который услышала Кириджо от Такебы заставил ее голову пойти кругом. Или это лишь предлог, отговорка, чтобы умолчать о настоящей причине головокружения?... Только сейчас Митсуру заметила, что на Юкари надеты милые плотные белые колготки, а на ногах были надеты миниатюрные черные туфельки, такие очаровательные, словно снятые с куколки. А бантик, завязанный сзади на талии, отлично дополнял эту картину. Кириджо пыталась успокоить сбившееся дыхание, но сделать это было практически невозможно. Она никогда не относилась к форме горничных как к предмету фетиша, но сейчас она чувствовала себя последней извращенкой, которая теряла голову от вида возлюбленной в таком виде. Фантазия никогда не мешала ясному уму Митсуру, но сейчас привычная система дала сбой. Теперь перед девушкой мелькали картины далеко не детского характера. Хотя бы взять то, что служанки обязуются выполнять все, что прикажешь... Девушка приложила ладонь ко лбу и покачала головой, пытаясь прогнать из головы столь непристойные мысли. Правда, Юкари расценила этот жест по-другому. - А-а-а? Тебе не нравится? – расстроенно спросила Такеба, мгновенно теряя все то счастливое сияние, что ее окружало до этого. - Ох, нет, ты не поняла, - поспешила исправить свою ошибку Кириджо, - Это я из-за температуры... А тебе очень идет. Мне нравится. На лице девушки вновь расцвела улыбка. - Я рада! “Не представляешь, как рада я,” – пронеслось в голове у Митсуру, за что ее лоб чуть не удостоился нового удара ладонью. - Ах да, чуть не забыла, обед! Я пришла покормить тебя, - Юкари подошла к журнальному столику и сняла с него поднос, полный различной еды. У кровати уже стоял стул (и Кириджо надеялась, что Такеба не наблюдала, сидя на нем, за ней, когда она спала), куда осторожно присела девушка, внимательно следя за тем, чтобы, не дай Бог, ничего из тарелок не упало или, что еще хуже, не разлилось. - Скажи “а-а-а”! – бодро произнесла Юкари, зачерпывая ложкой суп. В ответ на это Митсуру взглянула на нее полностью шокированным взглядом, затем она перевела его на тарелку. - Юкари, ты серьезно? Я могу и сама... - Но я же ведь твоя верная помощница, - девушка довольно улыбалась, - Да и ты плохо себя чувствуешь. Нужно же мне поухаживать за больной? - Это все прекрасно, но правда, не стоит... – Кириджо была сильно смущена тем, что задумала Такеба. И объяснений этому смущению могло найтись два: либо это смущение от того, что они сейчас выглядят, как парочка возлюбленных, кормящих, однако, не друг друга и не клубничным мороженым, либо как мамочка и ее пятилетняя дочка. Спасибо на том, что Юкари не приговаривает вдобавок “чух-чух”. И оба варианта не особо приводили в восторг... - Да ладно тебе стесняться, - ложка с тарелкой стали еще ближе к лицу Митсуру. Та поежилась и отвернулась, - Ты лучше сядь, я тебя лежа не покормлю... - Юкари, - достаточно жестко произнесла Кириджо, обернувшись и удостоив девушку неодобрительным взглядом, - Я тебе сказала – не надо. - Мо-о-о, - Такеба, обидевшись на то, что ее предложение было отклонено – да еще и в такой раздраженной форме – надула щечки и положила поднос на прикроватную тумбочку, - Ну, как хочешь! - Не обижайся, - Митсуру вздохнула и едва заметно улыбнулась, - Я все равно тебе очень благодарна, за все. Спасибо. Ответом была теплая улыбка Юкари. Та, что сможет согреть и спасти даже в самые одинокие и грустные дни. Вскоре девушка ушла, оставив Митсуру наедине со своей простудой и монотонными “кап-кап” за окном. От встречи с Такебой у Кириджо весьма заметно поднялось настроение, но теперь, после ее ухода, оно стремительно катилось вниз. Никогда еще Митсуру не ставила общение с человеком выше досуга, проведенного наедине с книгой. Раньше она лишь уставала от людей, чувствовала себя истощенной, и стремилась восполнить энергию в одиночестве. Но и это разрушила Юкари, заставляя семпая теперь страдать от гулкой тишины, в которую погрузилась комната. Взгляд Митсуру упал на прикроватный столик, заставляя ее сердце, поначалу, понежиться в теплоте светлых чувств, но затем болезненно сжаться от накативших воспоминаний. Там, на тумбочке, стояла фотография в рамке. Не просто обычная фотография, коих можно было в большом количестве найти в семейном альбоме, нет, то было действительно особенное и важное фото. Кириджо свесилась с кровати и дотянулась рукой до рамки, после чего обратно улеглась на кровать. Она долго молча смотрела на фотографию, невольно поглаживая большим пальцем фактурную рамку. На нее смотрели две улыбающиеся девушки: одной из них была она сама, а другой... Юкари. Это фото было сделано на фестивале в конце августа. Девушки были одеты в пестрые кимоно, волосы Митсуру были собраны хвост, а в волосы Юкари был вплетен красный цветок. А самым главным было то, что они держались за руки, как самые настоящие и близкие подруги. Подруги... Именно таковыми считала их отношения Такеба, дружескими. Ведь она любила Арисато, и наверняка даже не представляла, какие муки и терзания одолевают сердце Кириджо. Тогда Митсуру поняла, что больше не она носит громкое звание защитницы Юкари. Не к ней она прижмется, когда ей будет страшно, не она будет ее верным стражем. Нет, это все уже совсем не то, что было во время летней поездки. Да и... Было ли тогда что-то важное? Конечно, в глубине души Кириджо понимала, что глупо винить себя в этом, но все же она продолжала упорно злиться на себя за то, что отошла на некоторое время от Такебы. А когда вернулась, то оказалось, что она, Иори и Арисато решили заглянуть в Дом Страха. Не описать словами той боли, что испытала девушка, когда, увидев вышедших из здания друзей, она заметила, как жмется к Минато Юкари, шепча что-то навроде “Было так страшно... Я так испугалась!...”, а тот, в свою очередь, ответил “Не переживай. Это все люди в костюмах.” и погладил девушку по голове. Хотелось тогда все бросить, откинуть в сторону нормы и морали, закрыть глаза на чувства Такебы к нему и оттолкнуть юношу от девушки, высказать ему все, дав понять, что свою возлюбленную она ни за что не отдаст. Но пламя гнева быстро сошло на нет, когда Митсуру поймала на себе взгляд смущенной и одновременно окрыленной Юкари, в котором ясно читалось “Ты видела это?! Я так счастлива, он обращает на меня внимание!”. Сразу вся буря утихла, оставляя после себя лишь горькое послевкусие. И все, что можно сделать – это одарить девушку фальшивой улыбкой и кивнуть ей. От этого Такеба светится еще сильнее. “Если она счастлива... То я не имею права мешать ее счастью.” – с тех самых пор эта мысль прочно засела в голове Кириджо, поставив блок на ее желание обладать самым дорогим сокровищем, которое только можно было отыскать. Однако, долго мучиться от мыслей, воспоминаний и самокопания девушке не пришлось. Стоило Митсуру поудобнее устроиться на кровати и прикрыть глаза, вспоминая то, что было до случая с Домом Страха, как мир снов мгновенно увлек ее за собой. Этот сон кардинально отличался от прошлого. На место темных коридоров пришла светлая комната, а на место чувства собранности и готовности к битве – желание. Такое сильное, непреодолимое, заглушающее голос разума. - Тебе же нравится, когда я так одеваюсь, да? – послышался чей-то кокетливый голос, сопровождаемый смущенными хихиканиями, - А когда раздеваюсь?... Митсуру удалось сфокусировать взгляд на том, кто говорил. Вернее, на той. Дыхание мгновенно перехватило, а в комнате, кажется, стало разом на десяток градусов теплее, чем было до этого. Перед ней стояла никто иная, как Юкари, даже в том же платье горничной,и так же спиной, вот только было в этой картине одно “но”. Молния на платье была расстегнута, а фартучек медленно скользнул по юбке вниз, к ногам. Девушка довольно улыбалась, смотря на Митсуру томным взглядом. На секунду Кириджо даже показалось, что Такеба облизнула губы – и это явно было не просто так. - Ну что ты стоишь? Школа, студ.совет, твои дела, связанные с компанией... – отчего-то Кириджо совсем не расслышала конец фразы, хотя девушка говорила громко и отчетливо - ... Мы с тобой совсем не контактируем, - чуть обиженно произнесла Юкари, приспуская с плеч платье, - Я уже очень соскучилась... - Прости. Я тоже соскучилась... – как и в тот раз, слова сами слетают с губ. Митсуру сделала пару шагов вперед и протянула руку. Она коснулась оголенного плечика Юкари и нежно огладила его, заставляя младшую девушку зажмуриться и блаженно вздохнуть. Затем Кириджо медленно заскользила ладонью по спине девушки, к другому плечу, а от него переместилась на шею. Такеба прерывисто вздохнула. - Ну вот, как обычно, я теряю голову даже от твоих малейших прикосновений, - Юкари продолжила стаскивать с себя платье и теперь оно закрывало ее только по пояс. Митсуру открылся прекрасный вид на нежно-розовое кружевное белье девушки с кокетливыми бантиками по бокам. Такеба приобняла себя за плечи и вновь улыбнулась этой довольной – нет, это даже было что-то иное, то, чего раньше Кириджо у нее не видела – улыбкой. Девушка не могла налюбоваться на свою возлюбленную. Она застыла, рассматривая оголенное тело Юкари. - Будешь ждать, пока я полностью разденусь? Вечно ты так, - фыркнула Такеба, но, впрочем, улыбка с ее лица не исчезла. Последнее движение – и платье полностью спадает к ногам девушки. Перешагнув через него, Юкари многозначительно глянула на Митсуру, кладя одну руку на плечо, а другой скользнув по собственным бедрам, - Что ж, я готова, се-м-пай. Самообладание было потеряно. Причем, не сейчас, а еще тогда, в самом начале. Кириджо вновь коснулась Такебы, но на этот раз обняв и притянув ее за талию к себе, немного резко и властно. Юкари это ничуть не смутило – наоборот, ее глаза лишь сильнее засверкали. Митсуру гладила спину девушки, оглаживала узкую талию и сходила с ума от того, насколько нежной и приятной на ощупь была кожа Юкари. Кириджо наклонилась к шее девушки и с довольной ухмылкой отметила, что Такеба заранее подготовилась, сняв с шеи свой ошейник. Ох, как же он раздражал, когда каждый раз Митсуру натыкалась на него в порыве страсти и тратила время на то, чтобы стащить его. Каждый раз?... Девушка коснулась губами шеи кохая и оставила легкий засос на ней, словно помечая, что Юкари принадлежит ей и только ей. В ответ послышался приглушенный стон. О да, Митсуру прекрасно знала, что Такебу это сильно заводит. Прекрасно знала?... Кириджо провела ногтями по спине девушки, медленно поднимаясь вверх, по позвоночнику, заставляя Юкари мелко задрожать и прикусить от чувств губу. Своими же губами она вновь касалась шеи девушки, покрывая ее многочисленными поцелуями, и постепенно подбираясь к ушку. Еще одно слабое место ее возлюбленной. Еще одно?... Откуда она это все знает?... Мощный раскат грома заставил Митсуру, вздрогнув, проснуться и резко сесть на кровати. Девушка тяжело дышала – но вовсе не от страха или от температуры... То, что она увидела, просто будоражило сознание. Успокоиться и быстро отойти от такого не сможет даже такая собранная личность, как Кириджо Митсуру. Хотя, в свете последних событий, она уже сомневалась, что осталась прежней... Красноволосая девушка сжала пальцы и почувствовала, что у нее что-то зажато в руке. Опустив голову и уставившись на фотографию, Кириджо вспомнила, что было до того, как ей приснился... столь необычный сон. И вновь она почувствовала прилив этой горькой злости, обиды и чувства несправедливости. Девушка была возмущена тем, что не может получить желаемое. А ведь оно было так близко! И так реально... Запах Юкари, вкус ее кожи и тепло ее тела, такая невыносимая близость с ее собственным... Митсуру, тяжело дыша, запрокинула голову и закрыла глаза. Было так жарко, так чертовски жарко, и абсолютно невыполнимой казалась задача объяснить природу этой жары. Так много вариантов и так сложно в них разобраться... “Какого черта я должна опускать руки?”, - Кириджо распахнула глаза и стиснула зубы, - “Почему меня должно останавливать то, что она что-то чувствует к какому-то парню, от которого она вряд ли что-то получит взамен? Почему меня должно останавливать то, что мы обе – девушки? Разве когда-нибудь моей тактикой с самого начала было “отступить”?” Митсуру ударила кулаком по одеялу и начала сверлить взглядом фотографию, которую она кинула рядом с собой. Голова шла кругом лишь от созерцания Юкари... Она помнила – ох, как же ясно она помнила! – все то легкое безумие, которое зарождалось между ними во сне. Интересно, она действительно столь же игривая с партнером? Хотя, она наверняка будет смущаться поначалу... Да все это совсем не важно, глупости, пустяки. Митсуру точно знала, что смогла бы лучше любого парня заставить ее кричать от удовольствия. Кириджо повалилась обратно на кровать, все так же тяжело дыша, и чувствуя, как горит. Она кусала губы от осознания того, что этот сон ее не на шутку возбудил, настолько, что хотелось делать то, чем вряд ли она бы занялась в любое другое время. Девушка задавалась вопросом – с каких пор ее милые и невинные фантазии о Юкари стали такими... похотливыми? Постепенно, незаметно, непристойные мысли все больше и чаще посещали ее, в основном тогда, когда Митсуру ложилась спать. Кириджо оправдывала это лишь тем, что, если раньше она придерживалась мнения, что любить девушку – это аморально, то теперь она полностью приняла это и перестала видеть что-то плохое. Так порушились барьеры и стены, которыми она сдерживала свою любовь к кохаю. Свои желания... Хотя, если призадуматься, то ничего странного в этом не было. Восемнадцатилетняя красивая девушка без малейшего опыта в любви и отношениях, да еще и презирающая “самоудовлетворение”. Конечно в такой накопится необъятное желание, легко объясняемое человеческой физиологией, и, однажды, оно все же найдет выход, причем не тихо, а масштабно, взорвавшись, подобно взрывчатке. И пока девушка медленно водила ладонью по своему телу, она искала оправдание не только в этом, но и в высокой температуре. Во всем была виновата исключительно ее болезнь, из-за которой Митсуру плохо отдавала себя отчет... Да, она сдалась. Кириджо прикрыла глаза и, все еще продолжая искусывать собственные губы, оглаживала собственную грудь. Перед глазами четко стоял образ Такебы из ее сна, невообразимо сексуальной и жаждущей ее прикосновений. Митсуру могла это сделать. Она могла подарить ей столько любви и ласки, столько удовольствия, сколько сама того пожелает Юкари. И Кириджо предпочитала не думать о том, что опыта в этом деле у нее не было от слова совсем. Да и знания были весьма расплывчатые. Так что, может, стоит потренироваться на самой себе? Еще одна отговорка. Та, благодаря которой девушка сжимает собственную грудь и злится на то, что ей мешает ночнушка. Митсуру не совсем понимает, что творит, когда достаточно уверенно стягивает с плеч лямки от сорочки и приспускает ее. Вид собственной обнаженной груди одновременно заставляет задуматься о том, стоит ли продолжать начатое, и одновременно возбуждает сильнее. Как жаль, что Юкари в ее сне не была полностью раздета. Кириджо думает о ней, не переставая. Почти что на автомате, отключив логические объяснения своим действиям, девушка подносит пальцы к губам и облизывает их, медленно водит языком туда-сюда. А когда Митсуру касается ими своей груди, напряженных сосков, то вздрагивает и издает тихое “ах”. На несколько секунд девушка останавливается, пытаясь понять, почему это настолько приятно и чувствуется совсем иначе, нежели в прошлый раз. Прошлый раз... Был один такой грешок за Кириджо. Еще будучи совсем юной, и, как она сама себя описывает в таком возрасте, глупой, Митсуру решила поизучать свое тело. Вот только собственные прикосновения не приносили ровным счетом никаких эмоций – ни отрицательных, ни положительных – после чего девушка сделала вывод, что все это – пустая трата времени, которой люди, почему-то, придают очень большое значение. Сейчас же все было иначе. Митсуру не позволяет себе открыть глаза, этого не должно произойти ни в коем случае. Ведь так она может представлять вместо собственных пальцев пальцы возлюбленной, а, если очень постарается, то и ее губы... Да, наверное, так бы все и было, когда наступил бы черед полностью удовлетворенной ее ласками Юкари. А, может, это тот случай, когда Кириджо бы сорвалась и заставила девушку выполнять все, что она захочет, в костюме горничной. Нет, так нельзя. Но это тоже дико заводит. Кириджо ясно видит смущенное личико Юкари, которая осторожно касается кончиком языка ее груди. Так, да, именно так... Митсуру вздыхает чуть громче и невольно выгибается, словно подаваясь навстречу движениям ее языка. Как хорошо, что влажные пальцы позволяют представить это ярче... Тяжесть внизу живота просто невыносима. Хочется как можно скорее избавиться от нее, но вместо этого она лишь разрастается и приносит все больше дискомфорта. А посему Кириджо не в силах более медлить. Хотя она точно уверена, что Такеба сразу к главному занятию не приступит, она будет еще некоторое время оглаживать впалый живот девушки, и, смущаясь, осторожно скользить руками по ее бедрам. Да, да, все будет именно так... Митсуру чуть разводит ноги и скользит рукой сначала по правой, затем по левой. Она ясно видит, как, не решаясь, Юкари ведет ладонью почти к промежности девушки, затем, пугаясь, ведет наверх, к коленке, а затем вновь опускается... При этом ей удается делать это так нежно и гармонично, что не разу понимаешь, что Такеба полна сомнений. “Наверное, я чокнутая, раз думаю о таком,” – успевает пронестись в голове Кириджо последняя адекватная мысль перед тем, как она касается себя пальцами между ног. Девушка прикрывает ладонью лицо, чувствуя, как сгорает теперь еще и от смущения. Она не думала, что собственные прикосновения вкупе с фантазией дадут настолько мощный эффект. Настолько мощный, что, кажется, на ткани трусиков не осталось ни единого сухого места. Они были насквозь мокрыми... Разум, вопреки всем ожиданиям, это никак не комментировал. Затуманенный, он уже никак не мешает рукам действовать самим по себе, направляясь интуитивно, согласно желаниям тела. Митсуру шумно выдыхает и начинает поглаживать промежность, сначала медленно и деликатно, но вскоре уже быстро и резко. Опять белье только мешает, поэтому девушка почти что одним рывком стаскивает его с себя и... замирает, когда пальцы касаются обнаженной плоти. Ее уже ничто не скрывает и не защищает, а потому и возрастает чувствительность. И одного прикосновения достаточно, чтобы по всему телу пробежала легкая электрическая волна. Определенно, это можно было сравнить с ударом током. Влажность позволяет пальцам легко скользить по промежности, поглаживать ее, постепенно наращивая темп. А когда девушка касается клитора, она понимает, насколько все прошлые ощущения были слабыми и начинает старательно массировать эту точку. Кириджо комкает свободной рукой простыни и молится, чтобы это все закончилось. Но, одновременно с этим, безумно сильно желает продолжения. Ее губы уже искусаны в кровь из-за неудачных попыток сдержать стоны, которые один за другим срывались с губ. Беззвучно шевеля ими, Митсуру просит Юкари зайти до самого конца. Отчего-то образ Такебы побледнел и стало труднее представлять ее здесь, в данный момент времени. Сознание уже отказывается отвлекаться на что-либо другое, все, на чем оно хочет заострять внимание – удовольствие от ласк. Поэтому Кириджо уже не представляет, как будет мешкать кохай, что-то робко бормоча под нос. На это нет времени, нет сил уже ждать. Мгновение – и она резко вводит палец. Все тело взмокло, ночнушка неприятно липнет к телу. Нужно было с самого начала ее снять, отбросить в сторону этот ненужный предмет. Но сейчас все неважно, любые чувства перекрывает чувство удовольствия. Митсуру сразу же начинает двигаться быстро, резко, не жалея себя и не тратя время на привыкание к новым ощущениям. И почти сразу же к первому пальцу добавляется второй, хоть и поначалу девушка гадает, сможет ли он проникнуть внутрь. Ведь там достаточно тесно... А от ощущения пустоты хочется избавиться. Девушка морщится, когда случайно царапает себя изнутри длинными ногтями. Появляется острое желание отрезать их сразу же, как только она закончит с этим. Ведь у Юкари нет таких длинных ногтей, ее ногти не будут добавлять к приятным ощущениям абсолютно не вписывающееся сюда чувство боли. Голова идет кругом, ритмичные движения то кажутся правильными и естественными, а через мгновение уже кажется, будто это танец безумия. Волосы Митсуру хаотично разметались по подушке, дышать почти невозможно, поэтому она ловит ртом воздух, как рыба. Она пытается не кричать, но это дается с большим трудом. А потом все резко заканчивается. Конец всему настает тогда, когда к Кириджо приходит осознание того, что она делает. Так резко, как-будто на нее выливают ведро ледяной воды и заставляют прийти в себя. Весь бред, вся дурь испаряются, бегут прочь из головы, заставляя застыть на месте, повторяя про себя немой вопрос “Что я делаю?...” Танец страсти и безумия был окончен. Митсуру резко поднялась и села на краю кровати. Она быстро, дрожащими руками, надела обратно трусики, натянула лямки от ночнушки и... уронила голову на руки. - Ужасно... Девушка зарывалась пальцами в волосы и оттягивала их, словно в слабых попытках выдрать их к чертям. Ее мелко трясло от осознания случившегося, от отвращения к себе. Все произошедшее казалось ей до ужаса неправильным и таким грязным, пошлым, оскверняющим ее чистые чувства к Юкари. Она не хотела... не хотела заниматься этим столь жалким способом, представляя свою возлюбленную. Кириджо было невероятно стыдно перед Такебой. Да, она не знала и никогда не узнает о случившемся, но чувство вины это загладить не помогало. Митсуру покачала головой. Как, как она докатилась до такого? Никаких приятных чувств не было, лишь расстройство и сожаление и бесконечное, бесконечное отвращение к самой себе. - Это так низко... Отвратительно... – шептала Кириджо. “И никакие сны и температура не будут тебе оправданием.” Может, для многих в этом нет ничего криминального, но Митсуру считала совсем иначе. “Такими темпами я скоро сойду с ума”, - грустно усмехнулась девушка и повалилась обратно на кровать. Не хотелось уже ничего – ни хотеть, ни желать, ни любить, ни мечтать. Хотелось просто вернуться в привычное русло и проживать вновь такие же одинаковые дни, как и раньше. Если любовь рушила за самые кратчайшие сроки абсолютно все, что было выстроено целыми годами, то зачем вообще нужна эта мини-революция? Уставшая и истощенная, Кириджо уснула почти сразу, не успев полностью заняться самобичеванием и рассуждением насчет революции сердца. В эту ночь ей уже больше ничего не снилось.