Выполнение обещания

Частенько так происходило, что все эти господа дружной толпой вставали против него. Согласитесь, ничто так не объединяет американцев и европейцев, как желание насолить России. Святое дело, что уж там… - Это же не толерантно, – в очередной раз повторяет Нидерланды. Россия едва не закатил глаза. Вроде времени уже прошло немало, могли и поновее что-нибудь придумать, а то уж больно часто они повторяются. Вообще, Брагинский заметил, что его уже малость тошнит от одного лишь слова «толерантность». - Нормально это… Иван откинулся на мягкую спинку своего стула, расправил плечи и уставился на своих многочисленных собеседников, а-ля хозяин жизни. - Россия. На сей раз Брагинский аж бровь поднял. Ты смотри, кто заговорил! Нежданчик! - Да, Тино. Финляндия состроил такое не в меру серьёзное лицо, что русский чуть не захохотал. Ну, в самом деле, о таких вещах предупреждать надо. - Это нарушение прав человека. - Какого ещё человека? - Людей. Вашего народа. - Каким это образом? Тино захлопал глазками. - Что значит каким? Вы ущемляете их права. Брагинский всё так же не прекращал улыбаться. Нельзя было прекращать! Пусть все думают, что наивный дурачок. Пусть будут уверены в этом! - Тино, родненький мой, извини меня, но ты что-то путаешь. - Путаю? - Да, – кивнул Иван. – Ты в курсе, сколько в мире геев? В процентном соотношении. Тино как-то даже завис. - Ну… Знаю. - А людей с традиционной ориентацией сколько, знаешь? - Знаю. Финляндия несколько занервничал, поняв, к чему тот клонит. - Тебе не кажется, что я, в данном случае, как раз-таки защищаю подавляющее большинство людей. Европейцы синхронно замерли. Что ни говори, а если Россия захочет, то аргументы он выдвинет железные. - А как же меньшинство? – тут же вмешался Нидерланды. – Или они должны страдать? - А кто страдает?! – искренне удивился Иван. – У меня всё хорошо, все равны и счастливы. Никто никого не притесняет. - Не ври, тупой медведь! Брагинский начал лыбиться. Вот кто самый неоригинальный из всей этой шарады, так это Америка. - Ты как всегда мил, Альфред. - А ты мне зубы не заговаривай! Как ты вообще смеешь врать, что у тебя никого не притесняют? - А так и смею. Россия прекрасно знал, что Джонса очень сильно бесит его невинная улыбка, а потому старался улыбаться как можно активнее. Не, ну а что, должна же у него быть в жизни хоть какая-то радость. - А как ты объяснишь нам разгон гей-парада во многих твоих городах? - Это ликвидация несправедливости. - Чего? - Того. Ну подумай сам, Америка, какие нафиг гей-парады, если у меня ещё ни разу не было…кхем..натур-парадов…гетеро-парадов… Короче, нечестно это получается. Судя по всему, Альфред высокого полёта мысли России как-то не догнал. - Эван, ну что же ты несёшь? – елейным тоном прощебетал Франция. – Поверь, твоя гомофобия до добра не доведёт. - Гомофобия? – Брагинский поморщился. – Ну, знаешь ли… Ты бы, Франциск, вообще молчал. Уж от кого, а от тебя такого я точно не ожидал. А ведь и правда было обидно, что его очень хороший друг тоже взялся за этот грёбанный радужный флаг. Предатель, ага… - Именно гомофобия, – ухмыльнулся Англия. – Твоя новая болезнь, которую следует излечить. Но Россия и на сей раз не растерялся. - Гомофобия, Артурчик, это у тебя. А у меня это – педиконенавистничество. - Аха! – воскликнул Америка. – Так ты признаёшь, что это ненависть?! Брагинский лишь хмыкнул. - Не страх, это точно. Нидерланды с шумом вздохнул. - Так, ладно. Вот что, Россия, одно дело, что ты запрещаешь однополые браки - это еще куда бы не шло. Но вот вводить запрет пропаганды гомосексуализма… - Среди несовершеннолетних! – тут же вставил Иван. – Попрошу это важное дополнение не опускать. - Оно не имеет значения. Это нарушение прав человека. - Это соблюдение прав человека на нормальное детство, – тут же запротестовал Брагинский. – Внушайте своим, что они среднего пола, а моих не трогайте. Америка едва не забился в судорогах. - Это же агрессия! Ну, Россия, ну ты и гомофоб… - Заткнись уже, умник. Сам-то тоже хорош, рыльце в пушку. Блондин застыл с приоткрытым ртом. - Я? – выдал он. - Ты! У меня за эти геевские штучки в тюрьму не сажают, а у тебя в некоторых штатах это является преступлением. Так что харе толерантность тут корчить. - И всё-таки… - хотел было начать Голландия, но Россия его тут перебил. - Никаких всё-таки! Хватит с меня этой мути. Вам, народ, не кажется, что вы, скажем так, не в свои дела лезете? Вот у тебя, Тим, политическая партия педофилов процветает. Я тебе мешаю? Мнение своё навязываю? Нидерланды несколько растеряно пожал плечами. - Тебе плевать на мнение мировой общественности? – вкрадчиво спросил Англия. Россия всё так же сиял невинной улыбочкой. - Нет, что ты… Просто меня несколько смущает то, что общественности как-то на моё мнение наплевать. - А с чего ты взял, что нам плевать на твоё мнение? - Да с того и взял. Господа, вы не путайте меня и вас самих. Это у вас и территория не шибко большая, и народов коренных раз-два и обчёлся. У меня слишком много интересов в данном вопросе. Холл нахмурился. В его глазах ясно виделось желание понять, что да как. - Например? - А ты представь себе, Тим, что я всю эту гомосятину разрешу на официальном уровне, скажем, в Чечне. Я, конечно, понимаю, что вам только это и нужно, но лично мне гражданская война нахрен не сдалась. Теперь ясно? - Ясно, – буркнул Нидерланды. - Вот и славно. Америка перевёл возмущённый взгляд с одной страны на другую. - Да что ты с ним церемонишься? – обратился он к союзнику. – Вполне ведь очевидно, что Россия – чёртов гомофоб! И тут Брагинский решил навсегда осадить чёртового американца, да и всех европейцев заодно. Угроза – вот что тут поможет. - Довольно! Он с размаху ударил кулаком по столу, заставив всю мировую общественность синхронно вздрогнуть. - Я не дитё малое, сам разберусь, как мне жить и какие законы принимать. Нечего лезть в мои дела. Лучше бы свои проблемы разруливали. Наводите порядок в своих клоповниках. Имейте в виду, жёсткие решения принимать и я могу. Попляшете вы у меня, если я вдруг обижусь. А того, кто хотя бы ещё раз обвинит меня в гомофобии, я прилюдно отымею на столе! Узрев перекошенные лица стран, Россия запоздало подумал, что с угрозами он, пожалуй, переборщил. Ну да ладно… Вроде подействовало. Во всяком случае, притихли все. Америка во все глаза уставился на своего давнего конкурента. Что он сейчас сказал?! Отымеет?! Россия?! Прямо тут, на столе?! У Джонса отчего-то защекотало в одном интересном месте. Внизу живота разлилось пугающее тепло, а сердце бросилось вскачь. Россия отымеет… Вот тут, на столе… Первым порывом американца было вновь обозвать русского гомофобом, чтобы тот исполнил свою угрозу. Конечно, Альфред бы сопротивлялся. Так, для вида… Но потом по черепной коробке кувалдой принялся стучать здравый смысл. Что за бред? Он же Америка! Какому-то там России не следует и мечтать о том, чтобы поиметь его! Вот ещё! Но, видно, здравый смысл несколько подустал, потому как спустя ещё пару мгновений Джонс посмотрел на Брагинского. Такой сильный и красивый мужчина… Интересно, как он занимается сексом? Он проявляет нежность к партнёру? Или, напротив, бывает груб, словно необузданный самец? Наверняка он способен нагнуть свою жертву и заставить её умолять, чтобы он не останавливался. О да… Стоп! Какого хрена? Опять всякий бред в голову лезет! Но с другой стороны, он ведь сам это сказал… Нет-нет, стоп! Россия же гомофоб! Он не будет спать с мужчиной! Да ещё и публично. Хотя, может и будет, чисто для того, чтобы опустить противника. Да хоть так, лишь бы поимел… Бляяя, да что ж за мысли в голову лезут!? Америка давно уже пускал слюнки, глядя тайком на Брагинского. Может, это способ хоть как-то с ним переспать? Хм, возможно. Но если так, то и тут есть нюанс – огромная публика. Не может же сам Америка позволить России вот так просто взять и оттрахать себя! Хотя так хочется… Твою же мать! У Альфреда задёргались мышцы на ягодицах, едва он представил, как член Брагинского войдёт в его, Джонса, задницу. В груди приятно заныло, а член словно сам собой начал наливаться кровью. Так, это совсем не хорошо! Хотя, может, ну его… Здравый смысл начал активно бороться с сексуальным желанием, член всё твердел, а разум всё слабел. И вдруг Америка во всю глотку прокричал: - Россия – гомофоб! Страны удивлённо уставились на него. - Америка, ты чего? – спросил Нидерланды. Франция усмехнулся: - Похоже, у кого-то позднее зажигание. - Попрошу тишины, – осадил его Тим. – Америка, мы уже закрыли тему и перешли к обсуждению экономической проблемы. Джонс уставился на Голландию так, словно увидел впервые в жизни. Однако эффект от его крика был весьма впечатляющим. Вон даже Россия перестал счастливо лыбиться. - Да мне плевать! Россия – гомофоб! Он меня достал своей гомофобией! Вот что имеет значение. - Успокойся, Америка. И тут произошло неожиданное – послышался хохот. На сей раз все уставились на Англию. Отсмеявшись, блондин еле произнёс: - Вы хоть понимаете, что это значит? Понимаете?! Должно быть, торможения Америки заразны, поскольку тормозить начали все. - Артур, ты чего? – спросил Брагинский. - А ты, Россия, слово своё держишь? - Почему ты спрашиваешь? - Ну, ты же сам пообещал, что отымеешь прямо на этом столе того, кто обвинит тебя в гомофобии. - Эээ… - Иван перевёл недоумённый взгляд с Англии на Америку. Тем временем Артур не прекращал смеяться. Многие страны в спешке оглянулись, не многие смогли сдержать усмешки. Молчавший до этого времени Германия подал голос: - Я так понимаю, экономические вопросы мы сегодня не обсудим. Предлагаю на сегодня разойтись. Мы и так потеряли слишком много времени на глупости. Америка не успел даже возмутиться, как все неожиданно испарились. Ну, в смысле, исчезли они мигом. Россия тоже хотел уйти, но его Англия ловким движением руки усадил на место. - У вас ведь ещё дело есть. Когда со стороны выхода послышался смех, Америка понял, в чём дело. Его оставляют наедине с Брагинским, дабы тот сдержал слово. А сами они смываются просто потому, что боятся гнева гомофобного России. А может, оно и к лучшему? Двери захлопнулись, наступила звенящая тишина. - Что за нах? – запоздало спросил Иван. – Какое ещё дело? Рот Альфреда невольно расплылся глупой улыбке. - Ну так это…со мной дело. Он постарался как можно более незаметно оказаться поближе к Брагинскому. Чёрт его знает, вдруг сбежит. - С тобой дело? У меня? – искренне удивился тот. – Забей, Америка. Ты сколько бы не орал всякую муть, я уже даже не обижаюсь. Улыбка Джонса исчезла, словно её выключили. - Погоди! – стушевался он. – Ты ведь сам сказал, что отымеешь того, кто обвинит тебя в гомофобии. - Да это была пустая угроза. Ты что, поверил? - Что?! Америка словно молния понёсся к России и вцепился в его шарф. - Ты чего, идиот? – не понял его порыва русский. - Сам ты идиот! Не смей так разбрасываться словами! Иван даже испугался столь бурной реакции. - Успокойся ты, псих! Я беру слова назад. Джонс зарычал. - Не смей их забирать! Не смей! - Ты чего? - Ты сам сказал, что отымеешь! А ну быстро выполнил обещание! Россия сперва застыл, причём застыл с таким видом, словно его шандарахнули по голове булыжником. - Чего? - Долбанный гомофоб! Ты самый гомофобно настроенный гомофобный гомофоб в мире, мать твою! А теперь живо исполняй свою угрозу! Это, мать твою, приказ! Иван дёрнулся, пытаясь вырваться из захвата. - Да ты вообще больной! Отвали! Но Америка не был намерен сдаваться. Совершенно. Его глаза потемнели от желания, от настоящей похоти, что блаженной волной разнеслась по всему телу, подобно электрическому току. - Тебя за язык никто не тянул. Уж если сказал, выполняй. Брагинский тоже застыл. Он ясно почувствовал состояние своего собеседника. Нельзя было не почувствовать. Конечно, было бы логично врезать наглому америкашке, ну и пару рёбер сломать, чтобы не рыпался. Но, чёрт возьми, упустить такой потрясный шанс поиметь Америку?! Хах, вот ещё! - Ну, что ж… - русский вновь улыбнулся, на сей раз с толикой угрозы. – Сам напросился… Схватив Джонса за плечи, он буквально отшвырнул его в сторону стола. Альфреду повезло, он не больно ударился. А после он был совсем не против, когда совсем нетипично настроенный Россия схватил его в охапку и закинул на этот самый стол. Впрочем, кто сказал, что это – нетипичный Россия? Это именно тот Россия, которого знает и боится весь мир. - Только не жалуйся потом, ладно? - Заткнись, тупой медведь! – огрызнулся блондин, чувствуя грубые прикосновения к своей спине и пятой точке. О да, это как раз то, что нужно. - Имей в виду, я с тобой нежничать не буду. Америка зарычал. - Заткнись и делай своё дело! Ладонь Брагинского оказалась на шее Джонса. Сдавив наглому американцу глотку, он усмехнулся. - Какое такое дело? Скажи мне. Альфред нетерпеливо заёрзал на гладком столе. Стоило предположить, что чёртов русский будет издеваться. - Я тебя урою, скотина русская, если ты меня немедленно не трахнешь! - Ну, раз ты так просишь… Что и говорить, своего Америка добился. Брагинский в самом деле не стал нежничать и особо церемониться. Он буквально разорвал его одежду, от души полапал, оставив попутно кучу синяков и даже царапин. Один раз даже ударил, но это скорее случайность. Альфред был совсем не против всей этой грубости. Напротив, она лишь ещё больше заводила. А Иван не скупился на грубость. Наспех растянув столь неожиданного партнёра, он исполнил своё обещание. Скользя голой спиной по столу и еле дыша от охвативших его эмоций, Америка вдруг подумал о том, что никакой Россия не гомофоб. Вот ведь неожиданность. Дверь с грохотом отворилась, и из зала совещаний с важным видом вышел Россия. Страны, что буквально прилипли к стене и прислушивались к происходящему в зале, коллективно отскочили в сторону. В тот момент, когда неприлично громкие стоны Америки прекратились, они грешным делом заподозрили, что Брагинский пришиб там своего любовника. Ну, мало ли… Россия окинул их насмешливым взглядом. - Счастливо, парни… Он спокойно ушёл, как ни в чём не бывало, напевая под нос какую-то песенку. Когда охреневший от этого Нидерланды заглянул в зал, то он обнаружил лежащего на полу Америку. Ну, хотя бы живого… - Альфред? Тот лежал, блаженно раскинувшись в позе морской звезды. - И всё-таки он не гомофоб… - с мечтательной улыбкой протянул он. К чему это было сказано, никто наверняка так и не понял…