***
— Это и есть твой дядя? — Обито вопросительно посмотрел на Какаши, нехотя оторвав взгляд от океана. — Тот, что за тобой заезжает. — Да, — поперхнувшись едой, ответил он и поспешно вытер рис с губ. — Выглядит молодо, — с горечью выдохнул Какаши, сильно щуря глаза, глядя вдаль. — Сегодня так жарко… — У меня все в семье молодо выглядят. И он младший. — Всё равно немного завидую. Мне дают больше, чем есть на самом деле. — Ты маску не носи и всё изменится. У тебя очень молодое лицо, — вовремя остановившись, Обито недоговорил слова, казавшиеся ему лишними. — Я её ношу, чтобы не выделяться из здешней толпы. Когда я пришёл без неё, все тут же забухтели, что я красавчик. Не люблю лишнее внимание. Мне так нравится, — закончил Какаши, положив ложку в рот. — А лицо не потеет в такой жаре? Хатаке удивлённо уставился на Обито и широко улыбнулся, заливисто рассмеявшись. — Я твой бенто имел ввиду. Но раз ты спросил, то да. Но я привык, — взъерошив волосы парня, Какаши задумчиво нахмурился. — Твои волосы такие жёсткие, а вот характер совсем уж мягкий. — Они жёсткие потому, что сухие. Я не особо за ними ухаживаю. Вот у дяди они очень мягкие, хоть и непослушные. Да и я не тащусь по длинным волосам, как отец с ним. Предпочитаю практичность. Какаши дослушал Обито с трудом. Многие их разговоры сводились к его дяде. Это было понятно — они жили вместе и более близкого человека для Обито сейчас не было, но Мадара начинал Какаши раздражать. Такое чувство, что это он спит с ним под одной крышей, ездит вместе на старом кадиллаке и сегодня утром за одним столом встречал рассвет. Интересно, а Мадаре так же надоели рассказы о Какаши? Или Обито о нём дома ни слова не говорит? — Я тоже не заморачиваюсь, но у меня с рождения мягкие волосы, — обратился он к Учиха и, как бы маня парня, провёл своей ладонью по белым локонам, которые развевал скудный ветерок. — М-м… Везёт, — кивнул Обито и открыл бутылку с водой. «Это и всё?» — растерялся Какаши, застыв на одном месте. — Ты что, не потрогаешь? — Зачем? — искренне недоумевал Учиха. — Я верю тебе. — Да ты потрогай, достал уже! — разозлился Какаши и рывком дёрнул руку Обито, что тот едва не облился. — Что ты творишь? Ого, они совсем как пёрышки. Я словно облаков касаюсь собственными руками! — сменил гнев на милость Обито, едва его пальцы коснулись волос Хатаке. Они были невероятно пушистыми. — Да, а я о чём говорил, — ухмыляясь, ликовал Какаши. — Так что не у одного твоего дяди мягкая шевелюра, — неожиданно для себя добавил он вслух. Обито отдёрнул руку. Его лицо вмиг помрачнело, несмотря на яркое солнце. Хатаке тяжело сглотнул. — Да. Красавчики волосами меряются. Вот забава, — изогнув уголки губ в лёгкой улыбке, Обито лёг вдоль края крыши головой к Какаше, чтобы слышать его. Хатаке смутился словам парня и натянул маску на лицо. — Хотя мне Рин покупает определённый шампунь. Может в нём дело? Завтра скажу тебе его название. — Ты так говоришь, будто мне это поможет, — зажмурив глаза от солнца, произнёс Обито. — Прям завтра куплю, помоюсь — и красавчик. Волосы как шёлк, лицо здоровьем лоснится, тело как у модели. Какаши долго всматривался в лицо парня. Ему нравились его густые, пусть даже не длинные ресницы, разрез его глаз — с острым, чуть вздёрнутым вверх внешним краем, грубоватый, но тонкий нос и красивые полные губы. Таких идеальных изгибов Какаши не встречал ни у одной девицы. И ожог, словно делящий лицо на две части, — он-то нравился ему больше всего. Хатаке видел покрытую одним сплошным шрамом правую руку, шею, и мужчину одолел вопрос: насколько он большой? Там, где скрыт одеждой? Хатаке поднял ладонь и занёс её над лицом Обито так, чтобы его рука отдавала тень на зажмуренные до побеления глаза. — Вот так намного лучше, — окликнул он Обито, и Учиха открыл глаза. Сначала с опаской, едва разомкнув веки, а после чёрные глаза широко распахнулись от удивления. Он смотрел на эту светлую ладонь, немного угловатые пальцы, через которые тонкими, острыми лучами пробивалось солнце. Каждая складочка, каждая морщинка и мелкий шрамик хоть и были забиты желтоватыми разводами ссохшегося смазочного масла, но это не портило её изящества. Эта ладонь казалась такой тёплой, зовущей в своём огненном сиянии небесного светила, что Учиха не мог даже моргнуть, любуясь ею. «Хочу коснуться… Хочу сжать его руку», — неожиданного для самого себя взмолился Обито и сжал эти пальцы в своей ладони. Горячие и твёрдые, идеально ложащиеся в обожжённую ладонь Учиха. Уродливую, покрытую убогим шрамом руку, сжимающую теперь столь прекрасную ладонь. Сжав её ещё сильнее, Обито откинул от себя руку Какаши и мгновенно сел, не решаясь обернуться. Минутное, сладостное помутнение. «Что за чертовщина», — спросил он самого себя, глядя на руки. — Прости. Я думал, что тебе мешает солнце, — оправдался Какаши вполне обыденным тоном. — Не привыкший я, чтобы за мной мужчины так ухаживали, — отшутился Обито и подвинулся ближе, собирая коробки, оставшиеся после обеда. — Спасибо, что в этот раз прихватил мне мясо, — поблагодарил его Какаши и поднял крышку, протянув её коллеге. Учиха на мгновение застыл, глядя на его кисть, но быстро взял себя в руки. — Вот вы где! — прогремел в душном воздухе басистый голос Кисаме, и парни вздрогнули, устремив на него свои глаза. Учиха выглядел испуганным и застаным врасплох, в то время, как Какаши лишь закатил глаза, тяжело вздохнув. — Обед уже давно окончен. Что вы здесь забыли? — Это наша столовая, — поднимаясь с края крыши, пробубнил Хатаке. — Нефиговая такая столовая. Я закрою сюда вход. Такие обеды небезопасны. — Что небезопасно? — Бродить здесь! Я отвечаю за безопасность на производстве, так что мне решать, что делать с дверью на крышу. — Ты дурак? — своим привычным скучающим голосом произнёс Какаши, и Кисаме перекосило. — Чт… Что? — вспылил он, засучивая рукава и грозной тенью надвигаясь на Какаши. Обито не сразу уловил улыбку на своём лице и попытался избавиться от неё, но мышцы словно свело, и губы не слушались. — Так ты посмотри, какой вид. Какой свежий воздух… относительно. День сегодня неудачный. Замечательное место. — Да, неплохое, — оказавшись ближе к краю, прицокнул языком Кисаме, оглядываясь. — Но это не меняет того, что ты меня обозвал дураком, Хатаке. Выпишу-ка я тебе смачных профилактических тумаков. Но парней и след простыл. Только металлическая дверь за спиной глухо захлопнулась, и по лестнице раздался торопливый звонкий лязг. — Гадёныши. Интересно, Нагато знает об этом месте? Может привести его? — Нам достанется, — зайдя в мастерскую, разочарованно выдохнул Обито. — Не бойся. Если достанется, то только мне, а я привык. — Не особо хочется, чтобы вообще кому-то доставалось. — Забудь, — отмахнулся от него Какаши, включая шумный станок. Несколько часов никто не проронил ни слова, погрузившись в работу. Хотя Обито очень хотел поговорить, но Какаши был столь задумчив, что Учиха побоялся к нему подступиться. А потом парень привык к молчанию и уже сам забыл, о чём хотел вести разговор. Внезапно, когда в голове уже стоял такой же монотонный шум, какой исходил от станка, и ни одной живой мысли, Хатаке выпрямился и выключил всё. От тишины разболелась голова. — Кстати, Обито, как тебе у нас в городе? — начал он первый, устало сев на диван. Обито не сразу осмыслил, что от него хотят. — В этом городе есть своя прелесть. И тут тихо. — Но ты не в восторге… — А тут только два варианта: быть в восторге или нет? Со мной ещё ничего не произошло, чтобы я испытал восторг. Но мне здесь комфортно. Пусть даже дальше этого завода и дядиного дома я ничего не видел. Если бы сейчас мне предложили уехать — я бы, наверняка, отказался. Глаза Хатаке сощурились из-за улыбки. — Да, я с тобой полностью согласен. Интересный ты парень. Может, выпьем? Побываешь ещё где-то, кроме дома и работы. — Я не знаю. Мне как-то неудобно, тем более я не пью. — Я тоже, если честно. Если только немного. Но в соседнем баре просто потрясающие жареные колбаски подают к пиву. Ради них можно пропустить бокал-другой за душевным разговором. — Не знаю, — снова повторился Обито. — От жирного у меня несварение, — едва выдавил он из себя под пристальным взглядом тёмно-серых глаз, казавшихся чёрными под густой тенью чуть опущенных век. Помявшись неуверенно на месте, Обито добавил: — Хорошо. Я только предупрежу дядю. — Да, конечно. Отпросись у папаши, — закончил разговор Хатаке, взяв в руки книгу. Учиха дёрнул носом от обиды, но промолчал. Достав из сумки телефон, Обито вышел на металлический мост и набрал номер дяди. Мадара спал на освободившейся кровати поперёк. Раскинув руки и ноги, мужчина был нагим, а его длинные, разметавшиеся по подушке волосы обдувал старый вентилятор. Разрезав плотную тишину резким и громким звонком, мобильный телефон завибрировал, ёрзая по полу. Мужчина вяло приоткрыл один глаз. По-прежнему не открывая второго, Учиха перевалился на бок и потянулся к звенящему мобильнику. — Алло, — очень хрипло ответил он на звонок, не с первого раза попав на кнопку. — Мадара, это Обито. — Да, — до сих пор устрашающе хрипло произнёс он. — Уже доработал? — Нет. Ещё несколько часов. Я хотел предупредить, что вечером собираюсь с семпаем выпить. Можно? — не удержавшись, спросил Обито. — С семпаем — можно, — не раздумывая ответил Мадара. — Много не пей. И в случае чего — звони. — Да, спасибо, — приподнятым голосом поблагодарил его Обито и, сделав паузу, добавил: — Ты спишь там? — Нет! — поперхнувшись слюной, ответил дядя, распахнув глаза. — Заработался и устал, поэтому ждал ужина, а ты обломал дядюшку, — забормотал он. Из динамика раздался еле уловимый смешок. — Сегодня ты всё равно остаёшься без ужина, — закончил Обито и сбросил звонок. «Ну и не надо. Я куплю поесть в супермаркете». Выдохнув, Мадара лёг поудобнее и закрыл глаза. Забавно, что взрослый парень отпрашивается у него. Этот Обито такой глупый. «Никогда бы не подумал, что Изуна воспитает маменькиного сынка», — улыбнулся своим мыслям он. Хорошо, что Обито решился куда-то выбраться. Его семпай молодец. — Стопэ, — распахнув резко глаза, прорычал Мадара. Рывком сев на кровать, он задумался: а вдруг Тоби снова решит появиться? Ещё и в баре, где полно подвыпивших мужчин. В голове Мадары красовались кадры, как Тоби заглатывает чей-то член, а рядом своей очереди ожидает целая толпа. И как после этого семпай будет с ним работать? — Держись, малыш Обито! Дядя уже в пути! Хотя, какое «в пути». Душ, кофе, надо одеться, расчесать запутанные волосы. А главное — какой бар? «Их в городе всего два», — задумался Мадара, листая справочник города за чашкой кофе. Один, самый популярный, находится в центре. Мало вероятности, что его стеснительный племянник туда забредёт. А жаль… Меню у них было заманчивым. О втором баре Мадара слышал лишь название, но не знал о его местонахождении. Немного покопавшись в жёлтых страницах, Мадара его нашёл. Адрес — недалеко от рыбного завода. — Бинго, — оскалив идеально ровные зубы, возликовал мужчина. — Пора приглядеть за своим чадом. Собрав мокрые от пота волосы в хвост, Мадара выждал время и поспешил выйти из дома, проверив наличие бейсбольной биты в машине. Главное, незаметно проследить, чтобы ни Обито, ни, разумеется, Тоби не вляпались в неприятности. Возможно, Мадара лишь зря волнуется, но всё равно надо поесть, а этот бар знаменит своими мясными блюдами. — Да, я еду всего лишь попить пивка. В голову Мадары вновь вернулась мысль об оргии. Надавив на педаль газа, мужчина помчался по городу.***
Хатаке в повседневной одежде мало отличался от Хатаке-рабочего. Почти такого же цвета синяя водолазка с высоким воротом, натянутая по глаза маска, синие брюки и туфли. Вся эта неряшливая элегантность была ему под стать. И Рин смотрелась с ним рядом гармонично в очередном платье. Обито чувствовал себя рядом с этими двумя лишним в своих спортивках и кроссовках. И высокомерный взгляд Рин говорил об этом же. — О таких вещах надо спрашивать, Какаши, — злилась девушка. — Мне не нужно твоё разрешение, чтобы пойти куда-то. Что за претензия на ровном месте? — спокойным голосом отвечал ей Какаши. — Тогда я пойду с тобой, — вызвалась Рин. — С нами, — поправил её Хатаке, указав рукой на Обито, стоявшего подле. Учиха вяло махнул рукой и в спешке убрал взгляд. Девушка кивнула в ответ. — Делай, как считаешь нужным, но не порть вечер. Тонкие губы Рин плотно сжались, будто она с трудом проглотила несказанные слова, и теперь они терзали её изнутри. Какаши погладил макушку её волос и поцеловал побледневшие губы. Наблюдая за таким невинным жестом, Обито смутился. — Не сердись. Я скоро вернусь домой. Скрепя сердце, Рин отпустила парня и уехала сама, без лишних слов сев в машину, хотя в карих глазах застыли слезинки. — Не одному мне пришлось отпрашиваться, — усмехнулся Обито, хлопнув Какаши по плечу. — Да. Отношения — это ещё та головная боль. Но это лучше, чем одиночество, — рассуждал Хатаке, идя вдоль дороги. — Согласен с тобой. Я прожил в одиночестве практически год. Приятного в этом мало. — У тебя тоже нет семьи? Ну, кроме дяди. — Нет, у меня есть отец, мать, дедушка… У меня большая семья, — почесав затылок, признался Обито, глядя под ноги, где линию старого, покрытого трещинами асфальта занесло песком. — Я сам изолировал себя. Меня больше нет в их жизнях. — Это после несчастного случая? — спросил Какаши, свернув с главной улицы в узкий проулок. — Да. — Как ты с ума не сошёл? Обито икнул и зажал ладонью рот. Какаши обернулся в его сторону и Учиха по-идиотски засмеялся. — Не знаю. Свезло, — ответил он с глупой улыбкой. Хатаке согласно кивнул и продолжил путь. — А мне Рин помогла. Когда отец покончил с собой, и я ребёнком остался совсем один — она единственная, кто не отвернулась от меня. И терпит до сих пор, хотя иногда я хуже ребёнка. — У вас такая сильная любовь. Завидую. Какаши поник. Слова Обито были искренними, как и благодарность Хатаке к девушке. Но что такое любовь? Рин любила, все эти десять лет она любила только его, потому и прозябала в этом городишке. Чахнувшая красота… А вот Какаши было здесь комфортно. Слишком ему тяжело переступить через себя и хоть раз уступить Рин, оплатив ей тем самым за всё. Но он не любил её, чтобы пожертвовать своими амбициями ради женщины. Ведь Какаши никогда не просил любить его и быть рядом. — Мы пришли, — отозвался Какаши, указав на оживлённую улицу. Среди обычных домов в два-три этажа затерялись несколько магазинов и тот самый бар. Если бы не вывеска с трёхлистным клевером и пёстрые ярко-зелёные стены, то он бы так и потонул в серости города. — Его хозяева — ирландцы. В день святого Патрика у них ажиотаж. Даже с другого конца города едут сюда в этот день, а так место спокойное. — Да и сейчас немало людей, — немного втянув голову в плечи, буркнул Обито. — Расслабься. Я с тобой, — успокоил его Какаши, сняв маску. Внутри, как и снаружи, всё было зелёным. Лишь большие дубовые столы и скамьи разбавляли собой всё буйство зелени. За барной стойкой сидели несколько широкоплечих, не очень молодых мужчин, бурно обсуждая последние новости с высоким мужчиной, голову которого уже затронула седина, но на макушке ещё остались золотые просветы волос, от освещения низких ламп которые казались скорее рыжими, как густые усы, очерчивающие тонкий, большой рот. Когда гости подошли ближе, Хатаке махнул рукой в знак приветствия и все трое мужчин ответили ему тем же размашистым жестом, улыбнувшись. Обито лишь зажато кивнул, и потому остался незамеченным. — А я-то думаю, что-то рыбой завоняло, — рассмеялся один из них, толкнув локтём соседа. — Тяжёлый денёк, Какаши? — хорошим, практически чистым японским заговорил ирландец. Улыбка хозяина была очень широкой. Бесцветные, очень светлые глаза, длинный, тонкий, немного крючковатый нос на вытянутом, немного конопатом худом лице. — Да. С новым знакомым решили отведать твоих коронных колбасок. Мужчина хмыкнул в ответ и продолжил вытирать большой пивной бокал, отставив после его на полку стеллажа за своей спиной. Весь стеллаж был заставлен бокалами, пестрящих своим разнообразием: хрустальные, глиняные, стеклянные, в виде бочки, украшенные черепами, драконьими ручками, с гравировками и гербами. Янтарный свет ламп отражался от их стенок и за спиной ирландца засверкал целый калейдоскоп красок. — Значит, две порции колбасок и два бокала «Гиннесса»? — спросил он, вскинув густые брови, и на его высоком лбу появились глубокие морщинки. — Есть у вас что-то менее жирное? — наконец отозвался Обито, и все сидящие обернулись к нему. — Не жирное мясо? — переспросил ирландец, и его складочки стали ещё глубже. — Могу предложить рагу с тушёной бараниной. Обито согласно кивнул, сделав шаг назад под пристальным взглядом цокающего мужика у бара. В зале было довольно многолюдно. За широкими столами восседали целыми компаниями, и чем ближе приближался вечер, тем чаще звенел маленький колокольчик у двери, когда очередной посетитель заходил внутрь. — Я думал, что ты выберешь место поскромнее, — снова забормотал Обито. — Никому до тебя дела нет. Не драматизируй, — ответил Какаши, пройдя в самый конец зала, где за колонной стоял небольшой столик со стульями на несколько персон. Обито сел напротив него, упёршись руками в покрытую лаком поверхность стола. Почти сразу подошла молодая девушка, с большими голубыми глазами. Учиха засмотрелся на неё, и официантка задорно улыбнулась, подмигнув парням, и поставила два тяжёлых бокала с тёмным пивом. Поверх обычных повседневных джинс и футболки, на девушке был надет зелёный фартук, из кармана которого торчал блокнот и ручка. Откинув с плеча длинные русые волосы, она наклонилась к Какаши, достав блокнот и зачитав: — Это же вы заказывали рагу с тушёной бараниной, картошкой и морковью, жареные свиные колбаски с баклажанами и луком, а так же два бокала «Гиннесса»? Какаши утвердительно кивнул и протянул приятелю пиво, когда девушка торопливо удалилась, больше не взглянув ни на кого из них. Мадара заскочил в бар, когда на улице уже смеркалось и начинали загораться фонари, склоняя свои тяжёлые головы над прохожими. Открыв с удивлённым лицом дверь, и проигнорировав звон колокольчика над головой, Учиха зашёл медленно, оглядываясь по сторонам и подходя к бару. — Не Мадара ли это? — всполошился один из мужчин, и Учиха обернулся в его сторону. — Точно, это же он! — изумился второй, и пожилой ирландец подался вперёд, сильно щурясь. Мадара кивнул головой и нехотя поднял руку, пожимая каждому ладонь. — Слушай, Мадарыч… — Мадара, — поправил пьяного мужчину Учиха. — Не суть. Ты гробы делаешь на заказ? — Что ты несёшь? — рассмеялся его сосед, захлопав ладонью по колену. — Это же Учиха! Это ущемляет его творческую натуру. Нет места для фантазии. Мадара становился более хмурым. — Так я потому и спрашиваю, что нужен не обычный ящик, обитый бархатом. Возьмёшься? Мадара сдвинул тонкие брови, задумавшись: как бы ответить, чтобы не ополчить против себя всю ораву пьянчуг? — Ты для себя, — спросил он, кивнув в сторону мужчины, и оглядел его с ног до головы. — Нет. — Тогда не возьмусь. А вот для тебя я бы постарался, предоставляя полный полёт фантазии, представляя тебя в нём, — закончил Учиха и, наконец, повернулся к ирландцу. Высокий мужчина снова одарил его сдержанной, но немного хитрой улыбкой. Не такой открытой и простой, которой он улыбался Хатаке. — Скажите, к вам заходил молодой парень примерно моего роста, волосы короткие, на лице ожог, — чуть тише добавил Мадара, наклонившись ближе. — На вас похож, сэр, — заключил ирландец, вспомнив гостя. — Зачем он вам? — Приглядываю за племянником, — зло процедил сквозь зубы Мадара и удалился в зал. Ирландец провёл его внимательным взглядом. — Никогда не думал, что увижу его в таком месте. Этот парень слишком высокомерный, чтобы снизойти до компании пьяниц. — Пьяниц? — переспросил хозяин, навалившись на барный стол. — У меня пристанище пьяниц? — Я не так выразился! — Следи за языком. Иначе обидишь ими не только меня. Мадара сразу заметил лицо Какаши, сидевшего в самом конце зала. За колонной выглядывало плечо Обито. Хатаке подпёр ладонью щёку, и, словно чувствуя на себе чужой взор, глянул в сторону Мадары. Мужчина едва успел сесть спиной за первый попавшийся столик, который оказался не пустующим. — Хм-м-м… — задумчиво протянул Какаши, глядя в одну точку. — Что случилось? — отпив из бокала пиво, спросил Обито, заметив его задумчивость. — Показалось, — улыбнулся Хатаке, переведя свой взгляд на друга. — Простите, обознался, — поклонился Мадара, извиняясь перед изумлёнными незнакомцами. «Грёбанный Обито. Пусть только Тоби попробует не прийти, и я буду мстить до конца своих дней за зря потраченное время». Осторожным шагом дойдя до конца зала, Учиха сел за стол у окна. Отсюда он отчётливо видел обоих, особенно счастливое, но растерянное лицо Обито. Или он уже пьяный? Старший Учиха сощурился, вглядываясь в парня, но подошедшая официантка преградила ему взор. — Мне стейк и бокал портера, — оглядываясь за неё, с ходу ответил он, не открывая меню. Девушка неуверенно замялась, удивлённо уставившись на него, но поспешила удалиться, чтобы не мешать гостю. — Кисаме встречается с директором, — выдвинул факт из биографии начальника Какаши, когда о нём начался разговор между парнями. Обито закашлялся, сильно покраснев, поперхнувшись глотком пива. — Но директор же, вроде, мужчина. — А ты не встречался с ним? — Обито отрицательно покачал головой. — Мужчина. Я сам сначала спать не мог, застукав их в кабинете с полгода назад. А после эта мысль перестала быть такой шокирующей — я привык. — Как теперь самому спать. Стоит только представить, — уперев кулаком лоб, причитал Обито. Алкоголь немного развязал язык. — А у тебя есть кто? — Нет. Тяжело найти человека с таким-то лицом. — Снова ты о своём лице, — вспылил Какаши. — Даже Кисаме со своим нашёл, а ты красивей его. — Ага, он нашёл мужчину. — Ну, тут уже дело вкуса. Хотя, Нагато красив, как по мне. Обито скривился, по-другому взглянув на Хатаке. — Что? Хоть я и мужчина, но смотрю трезво на вещи. Что мужчина, что женщина — это люди, — начал он, сдвинув вместе покрытые поджаристой корочкой колбаски на тарелке. — Они один вид, ну, почти, — откусив немного от одной, усмехнулся Какаши. — Одна целая колбаса, другая надкушена, но это не меняет факт того, что они обе кто? Колбаски, правильно. Так и с людьми. Если красива женщина — ей это скажут, ведь это не считается зазорным в обществе. А чем хуже мужчина? У него так же есть глаза, нос, губы, ведь он не пришелец. И если природа сделала его привлекательным — я это вижу, ведь не слепой. И имею храбрость признать это. Вот я, например, считаю тебя красивым и говорю об этом тебе в лицо. Мир рухнул сейчас? Обито густо покраснел и опустил вниз взгляд. — Прекрати. После дурацкой аллегории с колбасками, это звучит как глумление. — Да забудь ты о них. Я не умею красиво формулировать свои мысли. — Хотя, ты прав. Глядя на тебя, всегда ловлю себя на мысли, что ты красив. Как и при взгляде на дядю. Раньше считал, что это зависть. Какаши застыл на парне пристальным взглядом. Какой он невинный в своём мышлении. — С хера ли он так краснеет, как девица перед брачной ночью? — заскрипел зубами Мадара, сжимая ручку бокала до хруста костяшек. Проговорив около получаса, когда Мадара был уже окончательно на взводе, Какаши внезапно встал, продолжая рассказ, и потянулся к кошельку. Учиха видел, как его племянник тоже достал кошелёк, чтобы расплатиться, но Какаши остановил его, кинув купюры на стол из своего. — Не давай ему заплатить за себя, Обито. Даже не думай! — бубнил Мадара, и с силой ударил себя ладонью по лицу, когда парни удалялись от столика. Глядя вслед немного пошатывающемуся племяннику, Учиха загрустил. Поел, конечно, он славно, чего даже не ожидал от подобного места, но где Тоби? Где проблемы? Как можно быть таким скучным? Пока Мадара предавался унынию, Обито потерял равновесие и мягко плюхнулся за стол к компании, которую чуть ранее навестил его дядя. Подпив ещё больше, мужчины на этот раз вспылили. — Да что за день сегодня? Орлы разлетались. Парень, — взял за ворот футболки Обито напротив сидящий мужчина и затряс его, — тебе некуда приземлиться что ли, птица залётная? — Простите, это недоразумение, не более того, — вступился за него Хатаке, схватив руку, сжимающую его друга. Недолго думая, мужчина отпустил Обито и со всей силы врезал Какаши. Все гости замолчали и повставали со своих мест, уставившись на дебоширов. — Спасибо, Ками-сама! Зрелище сразу после хлеба, — воспрял Мадара, торопливо кинув на стол деньги, и поспешил на помощь. — Проблемы? — как можно более грозно спросил он, и тут же ему заехали по лицу. В потасовке все перемешались, и даже тяжёлый стол был сдвинут с места. — Мадара-семпай, — пропел знакомый голос, и Тоби сжал штанину дяди, прижавшись к нему. Мадара стянул с себя мужчину, запрыгнувшего на спину, и присел напротив испуганного парня. — Мадара-семпай, где я? — Молчи. Не говори сейчас ничего, чтобы не опозорить Обито, понял меня? — сжав плечи Тоби, строго приказал ему Мадара. У парня было странное лицо — полное страха, граничащего с возбуждением. — И как вы тут оказались? — зажимая разбитый нос, спросил Мадару Какаши, когда несколько молодых, рослых ирландских парней выкинули дебоширов на улицу. — Не твоего ума дело, — огрызнулся Мадара, спешно уводя Тоби от глаз Хатаке. — Обито, твой дядя, похоже, боялся за тебя, — наклонившись в сторону своего друга, посмеялся Какаши, но Обито отстранился от него, брезгливо сморщив нос. Хатаке нахмурился и попытался подойти ближе, но Мадара грубо оттолкнул его. — Не трогай его. У парня и без того стресс, а ты его водишь по подобным местам. Дойдя до машины, Мадара усадил Тоби под пристальным взглядом злого Какаши. — Держи дистанцию и не сближайся с ним. Я благодарен, что ты о нём заботишься, но знай границы. Не все тайны другому человеку понятны. Так будет лучше, — добавил он, захлопнув машину. Какаши стоял молча, сдерживая себя. Как раз-таки Хатаке хорошо понимал Обито, и сам подпустил его ближе, поведал много своих тайн. И теперь ему самому решать, когда остановить себя или Обито. Впервые ему с кем-то легко. — Кто это, Мадара-семпай? — Коллега Обито. Запомни, что, если появишься рядом с ним — не делай глупостей. — Каких? — Ты сам знаешь каких. Тоби сжал ладонью пах Мадары и мужчина ударил ногой по газам. Сзади раздался надоедливый гул сигнала чуть не въехавшей в них машины. — Прекрати. Я за рулём! До дома свои фишечки придержи, иначе, я тебе всю глотку порву. — Не могу потерпеть до дома! Я совсем в другом положении, нежели вы, Мадара-семпай. У меня всегда мало времени, и я не знаю, когда Обито вернётся. Тоби хочет получить всё сейчас. Вы ведь тоже этого хотите, — сжав посильнее свою ладонь, простонал Тоби и потянулся к Мадаре, чтобы поцеловать ссадину на лице мужчины. Учиха нервно дёрнулся от него и увёл взгляд, глядя на поток машин в боковом зеркале. Тяжело вздохнув, Мадара грубо отодвинул рукой от себя лицо парня и снова завёл мотор. — Подожди пару минут. Это тебе под силу? — устало спросил он, и Тоби согласно кивнул. Кадиллак проехал несколько кварталов и свернул на набережной, не доехав до неё всего метров двести. Проехав вдоль горизонта моря, машина заехала на стоянку и остановилась в самом дальнем укромном месте под тенью густых деревьев, где стояла непроглядная мгла. Вечером стоянка была практически пуста, и фонарь здесь был всего один на всю территорию, и тот вначале, освещая въездные ворота. — Это пару минут? — вскинув руки, спросил Тоби. — Заткнись. Может ты и любишь публичность, но я нет. Нет желания, чтобы мне отсасывали при зрителях. Мадара отстранил парня от ширинки снова и повлёк его с собой на свежий воздух. Тоби жадно вдохнул солёный воздух и сел на капот кадиллака. — Он пыльный. Испачкаешься, — нависнув тенью над ним, предупредил Мадара. — Я и планирую испачкаться, — процедил Тоби, притянув к себе за пояс мужчину, и Мадара едва не навалился на него, выставив руки. По металлу пробежала мелкая дрожь. — Я могу поцеловать вас, Мадара-семпай? — расстегнув ширинку и достав уже возбуждённый член мужчины, прошептал Тоби. — В щёчку, — прохрипел Мадара, напрягаясь. Тоби покрыл влажными поцелуями его щёку, шею, покрытое испариной плечо и плавно, не по-мужски грациозно скользнул вниз между раздвинутыми ногами мужчины, встав коленями на старый, побитый временем асфальт. Мадара плотно сжал губы, боясь произнести хоть малейший звук, когда его член обдало горячим дыханием, и язык Обито заскользил по нему до самой густой поросли волос. Хотя нет, это язык Тоби дразнит его. Не Обито. Это не он. Но те же пухлые губы приоткрылись и обхватили его головку — Мадара не видел этого, но представлял всё в своей голове слишком красочно. Пару раз войдя толчком в горло парня глубже, Учиха вцепился в волосы Тоби и отдёрнул его от себя, наконец нормально задышав, будто разрушив стену в своих лёгких. — Что опять? — вскрикнул Тоби. Мадара выпрямился и скрылся в машине. Парень скривился, как от боли, и продолжил себе дрочить, сидя на земле, пока перед ним снова не появился Учиха, шурша чем-то, разрывая зубами. — Я пообещал тебе в прошлый раз, что не буду больше таким мягкосердечным. Тоби взирал на него как на Бога, широко распахнув глаза, до боли в шее запрокинув голову и сжимая в кулаках его штанины. — Не смотри на меня так, — натягивая презерватив, отрицательно покачал головой Мадара, и помог подняться Тоби с земли. — Я сегодня видел других людей. Хотя нет, я не видел никого, только вас, Мадара-семпай. А вы ждали меня? — Помолчи. У меня весь настрой падает от твоей болтовни. Его холодные, тонкие пальцы скользнули вдоль набухшего, пульсирующего члена, едва зацепив тугие узелки в паху парня, и Тоби застонал от первых чужих прикосновений. «Чего я ожидал? Нет у тебя здесь того, что мне нужно. А вот ниже…» — подумал Мадара, опустив пальцы вниз до плотно сжатых мышц, под его ласками становящимися более мягкими, податливыми, зовущими внутрь. Тоби со свистом втянул воздух. Когда воздух вокруг стал таким горячим? Жарко, очень жарко то ли от тяжёлого тела Мадары, то ли только от его пальцев. Чуть приподнявшись на локтях, Тоби неуклюже стянул с себя футболку и с бёдер спортивные штаны, и кинул их прямо на землю. Справиться с боксерами ему помог дядя, подхватив его твёрдыми руками под колени и потянув к себе. А вот руки Тоби тряслись, как и всё его тело, когда Мадара даже просто кидал на него взгляд, прежде чем попытаться войти. Сплюнув, Учиха распределил рукой слюну по презервативу и немного неумело подстроился между бёдер парня, тыкаясь, как слепой котёнок. Наконец найдя вход, мужчина подался всем телом и бёдрами вперёд, впечатывая Тоби в капот. Мадара немного болезненно выдохнул, но его тихий стон потонул в довольно громком вскрике Тоби. — Больно, Мадара-семпай! Очень больно! — пытаясь выползти из-под дяди, застонал он, чувствуя, как всё напряжение внизу живота пропадает, и член обмяк от боли. — Тебе же нравится боль, — толкнув обратно парня, злился Мадара и на мгновение выпрямился, смочив член слюной снова. В этот раз он вошёл легче. Обхватывающие его член мышцы жадно сомкнулись вокруг, пульсируя и втягивая его глубже. Тоби то ли от боли, то ли от удовольствия застонал и выгнулся дугой с такой силой, что его грудь уткнулась в мокрое от пота лицо Учихи. Мадара чувствовал горячую кожу, липнущую к его губам, входя ещё глубже. Через вздыбленную грудь отдавался бешеный ритм биения сердца. Ожог был неприятен на ощупь, а вот кожа парня была столь гладкой и белоснежной, что Мадара не смог себя сдержать и жадно облизал, а после укусил вставший маленький сосок, войдя почти полностью, и резко вытащил. Тело Тоби грохнулось на капот, и Мадара рывком вошёл вновь, в этот раз не останавливаясь. Тоби вцепился в мужчину всеми оставшимися силами, не сдерживая стоны. — Поцелуйте меня! — закричал он, вжавшись в плечо Мадары. — Нет… — Пожалуйста… Мне так больно, пожалуйста, — едва не плача, взмолился Тоби, и Мадара приостановился, повернувшись к нему. Глаза парня сверкали безумием, а губы потрескались от пересохшего горла. — Мне понравилось, как вы меня здесь целовали, — показал Тоби, едва коснувшись пальцами своего соска. Улыбнувшись, Тоби потянулся к Мадаре и мужчина закрыл глаза, когда их губы соприкоснулись. Сначала просто коснувшись друг друга, потом Тоби облизал губы Мадары, пытаясь разомкнуть их, но мужчина опередил его, глубоко поцеловав Тоби, нахмурившись. И целовал, пока не напрягся всем телом, сжав Тоби в объятиях так сильно, что парень едва мог вдохнуть. Тело Мадары задрожало, и мужчина остановился, сделав два последних очень глубоких толчка. Тоби вяло улыбнулся. — Я никого не вижу, кроме Мадары-семпая. И никого больше не хочу, кроме вас, — закончил он и обмяк, уснув. — Чёрт, — выругался Мадара, оглядевшись. — Опять мне его тащить. Хитрый пацан. Завтра Обито будет очень плохо, — закончил он, выйдя из Тоби. — Так вот что значит «надрать зад»?