Твой Джо»
Это письмо пришло ей прошлой осенью. Каждый раз, перечитывая его, она обращала внимание на строки о том, что ест он совсем немного и из-за этого девушке становилось плохо. «Голодает, бедный, - проносилось у неё в голове. – Черт бы побрал этих фашистов». «Дорогая Деми! Пару дней назад выпал снег. Я предполагал, что его будет совсем как кот наплакал, но очень сильно ошибался. Снегу навалило много, очень много и когда делаешь шаг, проваливаешься по колено. А сапоги промокают, штаны почти не защищают от холода. В рваных перчатках мне приходится держать холодное оружие и идти в бой. Но, а по ночам... Сильно морозит, и я боюсь закрывать глаза. Боюсь, что засну и больше не проснусь, не увижу тебя. Когда я и еще несколько солдат проходило через почти уничтоженное село, нам улыбнулась удача. В одном из домов горел свет, из дымохода шел дым. Я, не думая, сразу же двинулся к этому дому в надежде, что нам разрешат немного согреться и, знаешь? Нам очень повезло. Пожилая женщина, жившая совсем одна, впустила нас внутрь. Мы надеялись лишь согреть руки и ноги, а затем дальше двинуться в путь, но женщина не позволила нам уйти. Она накормила нас, напоила и оставила на ночь в своем доме, постелив в зале, на диване и на полу. А поутру она собрала нам еду с собой и, перекрестив, сказала: «Идите с Богом». Славная она бабушка, любимая, да хранит её Господь.Твой Джо»
А это письмо пришло ей в середине декабря. Когда она читала его впервые, сердце, казалось, остановилось, как только ей пришлось узнать, что сапоги его промокали, и приходилось ему тяжко. Но теплее на душе стало, прочитав про милосердную старушку, впустившую его в дом. «Господи, пожалуйста, сохрани ему жизнь» - это было первым, что пронеслось у неё в голове в декабрьский вечер. «Здравствуй, милая! Деми, ласточка моя, прости, что не писал так долго. Знаю, что сильно волновалась ты, переживала и плакала ночами в подушку, думая, жив ли я. Не тревожься так, со мной уже всё в порядке. А не писал я, потому что в госпитале лежал. Несколько недель назад в ногу мою попала пуля. Два дня добирался до ближайшего города, а дальше мне горожане помогли добраться до больницы. Доктор, прооперировавший меня, говорил, что пошло заражение и возможно, ногу придется ампутировать, однако всё обошлось. Все эти несколько недель, которые я не писал тебе, я восстанавливался. По пару раз в день приходилось делать растяжку специально для ноги, как сказал доктор. Я хотел уйти воевать дальше, сразу же после операции, но меня не отпустили, и также не давали возможности написать родным. В палате я лежал не один, со мной было еще трое мужчин-солдат. Каждый из них поведал мне свою историю и, как мне жаль, что у Фрэнка, самого младшего из нас, погибла вся семья. Его город сожгли до пепла, и остался он один, сирота, но смело шел в бой в свои-то шестнадцать лет! И не смотря на то, что у него погибла любимая девушка, носившая его ребенка, оставался таким мужественным... О, Деми, я бы так не смог. Никогда. Если бы мне сообщили, что тебя больше нет, думаю, я не смог бы воевать дальше. Как хорошо, что немцы не дошли до нашего города. Береги себя, любовь моя.Твой Джо»
Как тряслись руки девушки впервые, когда к ней пришло письмо от него. С января и до марта он ничего о себе не писал, ни словечка. И даже никакой вести из города и от соседей о том, что твориться на фронте. Кто одержал победу, а кто потерпел поражение. Жить в неведении – вот, что казалось Деми самым страшным. Но, каждый раз, перечитывая все письма Джозефа, она хотела ответить ему, написать, что вскоре на свет появится их ребенок, но не могла она сделать этого, ведь он постоянно менял свое местонахождение. О, а как же хотела она этого! Но больше всего ей хотелось видеть его живым. Неважно, как сильно пошатнулось его здоровье, как сильно он изменился. Главное, чтобы он был жив и находился рядом с ней и с их сыном. Она встала с табурета и, поправив свое старое, темно-зеленое платье, сложила стопку писем обратно в тумбочку. Пока спит Брендон, девушка решила постирать грязные пеленки, в которых так нуждался мальчик. Она взяла в руки синий тазик и вкинула в него грязные вещи, а затем вышла на улицу и, поставив тазик на старый деревянный стол, еле державшийся на четырех ножках, налила в него воды из ведра. Деметрия опустила руки в воду и направила свой взгляд в поле, где заметила одну единственную фигуру мужского телосложения, двигавшеюся в сторону её дома. «Опять солдат, - подумала она. – Опять придется накормить его и напоить, а еды у нас совсем ничего». С каждым новым шагом солдат становился все ближе и ближе к девушке. Вскоре она увидела, что на плече у него висит темный, порванный рюкзак. Деми отвела свой взгляд и направила его на дом. Сейчас было одно на её уме: чтобы не разбудили её мальчика. Он и так всю ночь не спал, как казалось ей, животик у малыша болел. Она вновь взяла в руки тазик, наполненный водой, чтобы занести его в дом и перед тем, как сделать это, посмотрела на солдата, который остановился в метрах пятнадцати от неё. Руки её ослабли, и тазик с грохотом упал на землю; вода разлилась под её ногами. Лицо солдата так напоминало её любимого Джозефа, но она не сразу смогла понять, что это и есть он. Тот, о ком она думала каждую минуту, тот, кто заставлял её жить, даже находясь в сотнях, если не в тысячи милях от неё и, в конце концов, отец спящего дитя. Мужчина скинул со своего плеча рюкзак и посмотрел на девушку, по щекам которой уже бежали слезы. Не раздумывая, она бросилась к нему как ошпаренная, а он побежал ей навстречу. Мгновение, и солдат держит в объятиях свою возлюбленную. Ту, ради которой он боролся за свою жизнь, ту, за которую он воевал. - Джо, - прошептала девушка, смотря в карие, любимые глаза. - Всё, девочка моя. Война закончилась, теперь я не уйду. Никогда, - ответил он, беря в свои ладони её маленькое личико. Большими пальцами он вытер слезы на щеках Деми. Не удержавшись, он прильнул к её губам, таким манящим и таким любимым. Как же ему не хватало её, как же он скучал по ней. И, главное, как ему доводилось обходиться без неё всё это время? Никогда в жизни ему не было ничего так дорого, как эта девушка. За неё он мог горы свернуть, отдать жизнь. Он мог бы сделать всё, лишь бы увидеть её счастливой и свободной. - Ты должен посмотреть на своего сына, - оторвавшись от желанного солдата, сказала она. Как не вертись, а сказать о ребенке она должна была в первую очередь. Беззаботная улыбка расцвела на лице Джо. Как давно он не улыбался? Как давно не испытывал счастья? Он прошел трудный путь, он встречался лицом к лицу со смертью, но смог преодолеть её; видел, в каких мучениях умирают его знакомые и друзья за родину. Он смог пережить голод, холод и боль. А теперь... Разве не заслуживает на капельку счастья?