Согрей мою душу, растопи мое сердце

                    Торин Дубощит, чуть покачиваясь в седле в такт поступи гнедой крепконогой лошадки с черной гривой, въехал через деревянные ворота маленького городка недалеко от границы с Широм, почти не тревожа людской торговый поток. Таверна, возле которой гном остановился, носила название «Изумрудная бочка», имела добротный вид прибыльного заведения и вырезанную из дерева эмблему в виде выкрашенной зеленым бочки с пенным напитком, бурно вырывающимся из крана на пузатом боку.       У входа на конюшню гном кинул поводья подбежавшему мальчишке, вслед за поводьями в руки мальчишки полетела блестящая монетка, которую тот ловко поймал и незамедлительно повел пони в одно из лучших стойл на небольшой чистенькой конюшне.       Повесив на одно плечо тяжелую сумку, а на другое — перевязь с оружием, Торин вошел в таверну. Здесь было шумно, тесно и накурено. Гному пришлось протискиваться через толпу, чтобы оказаться перед стойкой. Несмотря на разгар дня, от многих посетителей уже изрядно разило. Потревоженные гуляки беззлобно загудели ему вслед и вернулись к своим кружкам. — Доброго дня, уважаемый господин! — приветствовал новоприбывшего хозяин таверны, широколицый пухлый мужчина лет сорока, одетый в свободную рубаху, бордовый жилет и фартук со свежими пятнами вина на нем. — Желаете выпить, пообедать? А может комнату? — И выпить, и пообедать, и комнату, — прозвучал низкий голос, и Торин бросил на стойку несколько монет, которые моментально исчезли в ладони хозяина.       Барт с интересом глянул на новоприбывшего. Вроде бы гном как гном, пусть и выше ростом, чем его сородичи, и с аккуратно подстриженной бородкой, но было в его облике нечто, вызывающее невольное и удивительное желание опуститься на одно колено и присягнуть на верность, поцеловав край подбитого мехом кожаного плаща. — Брайли, — не оборачиваясь, крикнул куда-то себе за спину тавернщик, — порцию мяса. Хорошего мяса. С картофелем. И пинту эля. А потом приготовь гостю комнату наверху.       Дубощит еле заметно кивнул и, наконец, отвернулся, выискивая свободное место. Перестав ощущать на себе пронзительный, изучающий и чуть презрительный взгляд холодных голубых глаз, Барт облегченно выдохнул и облизал пересохшие губы. Он привык ко всяким постояльцам и давно перестал задавать ненужные вопросы, но сегодня ему нестерпимо захотелось узнать, что за гном пожаловал в его заведение. Незаметным жестом он подозвал к себе одного из сыновей, востроносого подростка с копной соломенных волос, и дал ему поручение. Торин устало опустился на деревянную скамью возле единственного свободного столика. Он давно не заходил в людские города, которые не вызывали у него ничего, кроме раздражения, головной боли и нехороших воспоминаний. Сейчас к ним прибавились усталость и разочарование итогами утомительного путешествия. Торин желал только одного — поскорее поесть и подняться на второй этаж, чтобы не видеть и не слышать ничего из происходящего в зале. Не сказать, чтобы он был праведником, но свобода нравов у людей ему все же претила.       Девушка в чистом переднике незаметно и бесшумно поставила перед ним поднос. Темный эль аппетитно пенился в новенькой пинтовой кружке, а жареное мясо и картофель источали просто убийственный для пустого желудка аромат. Торин с удовольствием утолил жажду, с каждым глотком оценивая по достоинству отменный напиток и гостеприимство хозяина. Видимо не стоило так торопиться с выводами. Но не успел он поставить сосновую кружку на стол и взяться за вилку, как за столик напротив него уселась вызывающе одетая и ярко накрашенная девица, о профессии которой гадать не приходилось. — Привет, красивый господин. Не составить ли тебе теплую компанию на этот вечер? — растягивая слова и отчаянно кокетничая, проговорила она, наклоняясь вперед и прижимаясь сильно декольтированной грудью к поверхности стола.       От поверхностного взгляда гнома не укрылось ничего из того, что девица и так старательно демонстрировала, но, кроме равнодушного холода, голубые глаза ничего не выражали. Торин отрицательно покачал головой и обратил все свое внимание на еду в тарелке. Девица искренне удивилась, ведь она считалась самой красивой среди своих компаньонок. — Правда что ль, не хочешь меня? — неестественно черные брови взлетели на напудренный лобик. — Не хочу. Оставь меня, - процедил сквозь зубы Торин.       Его тон не подразумевал желания продолжить знакомство. Он двумя пальцами выудил из кожаного мешочка на поясе монетку такого достоинства, чтобы и не обидеть девицу, и самому в накладе не остаться, и положил перед ней. — Передай своим подружкам, чтобы не беспокоили меня.       Неуловимо быстрым и ловким движением девица припрятала монету куда-то в складки одежды и, фыркнув что-то про гномов, которым не угодишь, важной походкой отправилась на поиски другого охотника до женских ласк.       Торин вернулся к прерванному ужину и по достоинству оценил местную стряпню, несмотря на то, что на душе кошки скребли и голова гудела от тяжких дум. Ни один из шести гномьих кланов не поддержал наследника трона Эребора в намерении вернуть утраченное королевство.       Никакие, даже самые весомые и проверенный доводы, ни красноречие, отнюдь не свойственное внуку Трора, не возымели никакого эффекта на совет кланов. «Это безрассудство». «Это сумасшествие». «Ты уверен, что дракон умер?» «Знаки могут быть ошибочными». «Вашему клану прекрасно живется в Синих Горах! Чего еще тебе желать?» «Дома! — хотелось закричать Торину. — Дома мне не хватает. Мне и моему народу не хватает Эребора, нашего утраченного королевства. Как вы не понимаете?!» Как можно довольствоваться сытой спокойной жизнью на чужбине? Да, гномам Одинокой горы — тем, кто уцелел после нападения дракона и битвы при Азанулбизаре — сейчас хорошо жилось в Синих Горах, и в этом была его, Торина, сына Траина, внука Трора, заслуга. Но это был не дом. «Нам и здесь неплохо живется». «У нас совсем маленькое войско. Мы не можем рисковать жизнью даже одного гнома». И множество других причин не пойти, не поддержать. Отговорок. Хочется Торину Дубощиту напрасно голову сложить — пусть идет и складывает где и как хочет, а порядочных гномов нечего баламутить.       Как же все изменилось. Он помнил, какое войско собрал его дед Трор в поход, отвоевывать Морию у орков. У них была армия, которая победила, но слишком дорогой ценой. Видимо, эта цена и отпугивала гномов от участия в подобном, если даже не более опасном предприятии.       Двенадцать. Его войско состоит из двенадцати гномов. Да, слишком мало, но в их сердцах горит пламя, они полны мужества, знают, что такое честь и отвага и пойдут за своим королем даже на смерть. Двенадцать, способных заменить целую армию, — о чем еще просить и смеет ли он?       С тяжелым вздохом Торин отодвинул от себя пустую тарелку — погруженный в мысли, он и не заметил, как все съел — и поднялся из-за стола. Теперь бы постараться уснуть, ведь завтра предстоит еще один день в седле и только к ночи он прибудет в Шир. Хозяин таверны материализовался перед ним прямо-таки из ниоткуда. — Что–нибудь еще желаете, хороший господин? — с полупоклоном спросил он. — Пожалуй, кувшин вина ко мне в комнату и не беспокоить до утра, — промолвил Торин и, подхватив тяжелую сумку, направился в сторону лестницы. Гном не успел преодолеть и половину пролета, как его обогнал парнишка с кувшином вина и подносом со стаканами. Заскочив в комнату, он тут же пронесся в обратном направлении.       Торин толкнул тяжелую дверь и переступил порог, равнодушно оглядывая скромное убранство комнаты, ничем не отличающееся от таких же комнат в других гостиницах, где ему приходилось останавливаться. На небольшом столике у окна горела свеча, возле нее на подносе стоял кувшин вина, два стакана, еще одна свечка и огниво. Уютно потрескивало пламя в камине, пожирая сухую древесину. Пляшущие отблески огня освещали традиционную обстановку — неширокую кровать с одной подушкой и серым шерстяным одеялом, в углу на крошечном столике — таз и кувшин с водой для умывания.       Здесь Торин разом ощутил всю накопившуюся усталость, словно кто-то невидимый перестал помогать ему нести тяжелый груз и он всем весом опустился на плечи, придавливая к земле и делая ноги свинцовыми и непослушными. Хорошо бы попросить кадку с горячей водой и помыться, но сил не было даже на это. Предвкушая сон на кровати после ночевок на земле, Торин шагнул дальше и в следующую секунду ощутил прикосновение холодной стали к горлу. — Приветствую тебя, Торин, сын Траина, внук Трора, — прозвучал голос из темноты. Рука гнома инстинктивно сжала рукоять меча. Другая незаметно скользнула к древку секиры. Торин задержал дыхание и напрягся, ожидая удобного момента для ответной атаки. — Я не враг тебе, Торин Дубощит, — продолжил тот же мелодичный голос. Клинок от горла убрали, но Торин все еще держал руку на мече, готовый выдернуть его из ножен в любую секунду. Из темноты справа в освещенный центр комнаты выступила невысокая фигура, закутанная в длинный серый плащ, одна пола которого была чуть приподнята зажатой в руке саблей. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо. — Тогда почему ты угрожал мне? — спросил Дубощит, немного расслабившись. Он не любил быть застигнутым врасплох и не имел привычки доверять с первых слов. — И кто ты? — Ничего личного. Простые меры предосторожности, — голос был по-юношески высоким и звонким, Торин представил себе безусого человеческого мальчишку, то ли ищущего приключений, то ли подосланного к нему с каким-то делом. — Мои предки были велики и знатны, Торин, сын Траина, — продолжал незнакомец, и теперь в его голосе, помимо молодости, Торин улавливал нотки гордости за свое происхождение. — Но мое имя вряд ли скажет тебе об этом. Мой род ведет свою историю из погибшего северного королевства Арнор. Я Рейневен, дочь Маблунга Серого Грома, следопыта Севера. К твоим услугам, Король Синих Гор.       Плащ серой массой упал на пол, и таинственный незнакомец склонился в учтивом поклоне перед Торином Дубощитом. А когда выпрямился, то оказался молодой женщиной. Красивой женщиной.       Торин был более чем удивлен, только не мог понять, чем и в какой степени. Тем, что его застала врасплох женщина? Тем, что она являлась потомком древних нуменорцев? Или тем, что была, судя по всему, следопытом Севера, одной из дунадэйн? Или всем сразу? — К вашим услугам, — сдержанно проговорил он ответную учтивость и сжал губы, решив, что этой женщине не стоит видеть его замешательство.       Гордо выпрямившись, Торин взглянул в ее глаза, светло-серые, в обрамлении черных ресниц. Рейневен смотрела на него спокойно и с холодным интересом, словно сравнивала с тем обликом Подгорного Короля, который нарисовало ее воображение до этой встречи. И, как ему показалось, она была несколько... Нет, не разочарована, скорее удивлена.       Он был прав. Рейневен представляла себе Короля Синих Гор этаким низеньким почтенным седобородым и седовласым гномом, полным царственной спеси и апломба. Вместо этого она увидела статного, одного с ней роста, мужчину, только вошедшего в возраст зрелости по людским меркам, который казался бы еще моложе, если бы не залегшие на лбу и между бровей морщины и несколько седых прядей в роскошной гриве темных волос, больше говоривших о пережитых несчастьях, чем о возрасте. Даже по человеческим стандартам его можно было назвать очень привлекательным, а уж у гномов он и вовсе считался первым красавцем. — Почему ты ждала меня? — спросил Торин, проходя вглубь комнаты. Кожаный плащ полетел на кованое изножье кровати, тяжелая сумка глухо бухнулась на пол, рядом с ней были пристроены дубовый щит и секира. Гном тяжело опустился на жалобно скрипнувший стул и жестом пригласил Рейневен занять второй, не без интереса оглядывая нежданную гостью.       Она была невысокой, едва ли выше него самого, и это удивило Торина, ведь, как он знал, все потомки нуменорцев отличались высоким даже для людей ростом. Старше юной девы, но младше степенной матроны — вот как бы Торин охарактеризовал ее возраст. Загорелая обветренная кожа на лице и руках девушки говорила о долгом пребывании на открытом воздухе, а удобная походная одежда, отлично сидящая на пропорционально сложенной фигуре — об активном образе жизни. И, как бывалый воин, Торин не мог не обратить внимания на оружие — две сабли в ножнах за спиной, кожаные ремни которых крест- накрест пересекали грудь, два длинных кинжала на широком поясе, подчеркивающем талию, и маленькие ножны, укрытые в высоких черных сапогах, голенища которых были украшены витиеватой гондорской вязью. Характерные геометрические узоры на всех ремнях говорили о том, что делал их мастер подгорного племени. — Нужно обсудить твой поход в Эребор, — без лишних слов ответила Рейневен, бросая косой взгляд на гнома.       Подгорный Король поперхнулся воздухом. Откуда эта девчонка знает о том, что он идет в Эребор? От возмущения у него даже волосы на голове зашевелились, ну или так ему показалось. Мужчина вскочил на ноги и черной горой угрожающе навис над сидящей девушкой. Наверное, кто угодно предпочел бы провалиться сквозь пол, лишь бы не отвечать и больше не видеть ярости гнома, но не Рейневен. Светло-серые глаза, холодные, как зимние реки, покрытые льдом, посмотрели на него снизу вверх, стойко выдерживая жгучее пламя, что горело во взоре мужчины. — Гэндальф Серый, — негромко молвила она, с долей укоризны покачивая темноволосой головой. — Ты так шумишь, Подгорный Король, что скоро все местные выпивохи будут знать о твоих делах.       Торин возмущенно фыркнул. Сжимая и разжимая кулаки, он несколько раз прошелся по комнате из угла в угол, бряцая оружием, кольчугой и вообще всем, что на нем могло звенеть, а дощатые полы жалобно поскрипывали от его тяжелой поступи. — Значит, Гэндальф рассказал тебе обо всем, — чуть успокоившись, вымолвил Дубощит, наконец остановившись, но синие глаза продолжали метать молнии. — Я знакома с волшебником почти всю жизнь, он дружил с моим покойным отцом, но после его смерти, пятнадцать лет назад, мы встречались редко. Гэндальф нашел меня три недели назад. Это была долгая беседа, на всю ночь, но аргументы старого мага всегда будут весомее твоих, и он обладает даром великого убеждения, посему я здесь, чтобы сделать то, что мне не особо и хочется, — повествовала Рейневен, откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги.       Сейчас ее задумчивый взгляд был устремлен куда-то в темный угол комнаты. Почему-то не хотелось смотреть в синие глаза гнома, видеть его благородное королевское лицо и ту боль, что исказила его после ее слов.       Торин резко схватил со стола кувшин и, едва не расплескав багряную жидкость, плеснул ее в глиняный стакан. Залпом выпив вино, он поморщился от терпкого и приторного вкуса. — Что именно ты знаешь? — Торин снова сел на стул и так же вытянул ноги. По сравнению с изящной обувью девушки его меховые, перетянутые кожаными ремешками, сапожищи с коваными узорчатыми мысами, казались поистине громадными. — Я знаю, что король Эребора хочет вернуться домой и на этом пути его ждет очень много проблем, о которых он даже не подозревает, — тихо проговорила она, от нежного тембра ее голоса у Торина по затылку пробежали мурашки. — И чтобы помочь ему миновать их, я должна присоединиться к отряду.       Все время, пока она медленно говорила, Торин зачарованно смотрел на нее, его пытливые глаза изучили ее бледное усталое лицо, тень от опущенных ресниц на щеках, нежный овал лица, замысловато, практически по-гномьи, заплетенные в круговую косу черные волосы. Осознание этого обожгло Торина как кипяток, и он все больше и больше поддавался нежданному видению по имени Рейневен. Но ее последние слова враз отрезвили его. — Ну уж нет! — рыкнул Торин, вскочив и громыхнув сапожищами об пол. — Этому не бывать! Никогда! Мало мне довеска в виде какого-то там хо... хоббита! Гэндальф говорит, что он пригодится, поэтому я кое-как согласился. Но женщина! Нет, нет и еще раз нет. Женщине не место в военном походе! — Даже следопыту?! — уязвленная Рейневен встала перед Торином. Теперь и в ее, доселе спокойном, взгляде пылал огонь. Гэндальф предупреждал о том, что с королем гномов будет непросто договориться, да и о гномьем упрямстве она знала не понаслышке, но терпение уже иссякало. — Торин Дубощит, я без устали хожу по этим землям последние пятнадцать лет. Я знаю каждую тропинку и каждый овраг на всем пути до Мглистых Гор и обратно. Я знаю в лицо каждого ублюдка из тех, кто еще не пал от моего клинка или кого-то из дунадэйн, стерегущих покой этих земель. Я чую приближение орков задолго до того, как их можно увидеть или услышать, и убила я их немало. Мне часто приходится спать под открытым небом и подолгу голодать. Я не знаю отдыха и праздников. Почти не знаю. Зато о войне и походной жизни я знаю не меньше твоего. То, что я женщина — последнее, что должно тебя волновать, — в ее голосе звучала неприкрытая ярость и страсть.       Торин скрежетнул зубами, бросил на дунадэйн свирепый взгляд и отвернулся к камину. Он чувствовал, что все идет не так, как он изначально замыслил, и это было невыносимо. Как сильный правитель и смелый воин он не допускал ситуаций, когда чье-то мнение навязывалось ему и кто-то мог решать за него, что ему делать и как поступать. Но в последние недели все было не так, как всегда. И если он понимал и принимал настойчивость Гэндальфа, ибо знал, кем на самом деле является безобидный и хрупкий с виду старик, то сейчас он никак не мог допустить, чтобы эта женщина влияла на него. Какой аргумент бы она не привела, он ей откажет. — Все неважно. Я не хочу, чтобы ты шла с нами, что бы там не говорил маг. Человеку не стоит совать нос в дела гномов, — он хотел сказать грубее, резче, но что-то его остановило.       Рейневен стояла за его спиной и кипела от возмущения. В ушах звенело от напряжения, возникшего сейчас в этой комнате. Сдвинув брови, она буравила взглядом затылок Подгорного Короля и боролась со жгучим желанием стукнуть его.       Конечно, с монаршими особами так не поступают, и уж тем более не с Торином Дубощитом, чей благородный облик внушал невольное почтение, но вот просто упрямого гнома стукнуть вполне можно. Ну, хотя бы помечтать об этом. От услуг такого следопыта, как Рейневен, не отказываются. Тем более взамен она ничего не просит. Ах, как же хочется повернуться и уйти, оставить царственного упрямца самому разбираться со своими проблемами. Но данное ею слово не позволяло так поступить. — У нас больше общего, чем ты можешь себе представить, Торин Дубощит, — с горькой усмешкой промолвила Рейневен, качая головой. - Меньше всего мне хотелось бы причинять неудобство своим присутствием. И я не имею привычки лезть в чужие дела и уж тем более навязываться, если моих услуг не ищут, — каждую фразу отделяла от другой многозначительная пауза. — Тогда почему ты не отказала Гэндальфу? — гном в недоумении покачал головой, но догадка взорвалась у него в мозгу, породив еще одну волну раздражения. — Золото! Ты хочешь... — Замолчи, Торин Дубощит, пока не сказал то, о чем будешь потом жалеть! — теперь ее голос звучал резко. — Мне не нужен Эребор. Я на милю к нему не хочу приближаться. Ни к горе. Ни к золоту. — Тогда что тебе нужно? Зачем? — не понимал ее мотивов Торин, пристально вглядываясь в нахмуренное лицо Рейневен, будто бы пытаясь прочитать ее мысли. — Нужно, чтобы ты добрался туда живым. — Откуда такая забота? — хмыкнул он, скрещивая руки на груди. — Я обещала кое-кому позаботиться о тебе. — Кто же этот благодетель? — бархатный голос звучал с неприкрытой иронией и издевкой. — Гэндальф?       Рейневен вздохнула. Развернувшись на каблуках, она прошла до окна и остановилась, глядя в темноту за стеклом, покусывая обветренные и шершавые губы. Нужно было принять решение. Выкладывать сейчас все козыри этому упрямому гному не хотелось, но, похоже, выбора не было. Обернувшись, она, как на скалу, натолкнулась на пронизывающий взгляд его синих глаз. Торин ждал ответа, требовал его безо всяких отлагательств, и на долю секунды девушка почувствовала себя беззащитной перед ним. — Твой отец.