Cleaning out my closet

*** Он сидел в трюме на полу, опершись на ящик, и крутил в руках ручку и лист бумаги, вырванный из тетради. Уже почти неделю к нему никто не заходит, кроме матросов, чтобы принести еду. Он не знал, с какой стати он хотел поговорить со своей бывшей девушкой, но в сердце до сих пор сохрянялись те нежные чувства к ней, какие были раньше у них обоих. Он решил написать ей письмо. Ведь только так можно было поговорить с ней, потому, что любые личные встречи ему запрещались. Задумавшись ненадолго, он представил, что видит ее и начал размышлять от том, что бы он сказал ей... "Привет, родная. Не знаю, с чего начать, чтобы все объяснить тебе... Для начала, прости меня за моё обращение к тебе. "Родная" - это то, что я чувствую к тебе, когда вижу. Родная не смотря ни на что! Хорошо, что ты сказала отцу про мою угрозу в твою сторону. Это подло с моей стороны, что я смог такое сказать тебе. Если можешь, прости. Это было сгоряча. Я не мог поверить ,что ты больше не со мной, а досталась кому-то ещё. Я завидую Максу - он теперь встречается с самой красивой девушкой на планете. Знаешь, у меня никак не получается забыть тебя. Наверное, мне суждено умереть с мыслями о тебе... Я никогда не говорил такими словами, правда? Ты не узнаешь меня? Верно. Ведь я никого раньше не любил так, как тебя, да я вообще никого никогда не любил. Сегодня вечером приходил старпом и сказал, что меня выпустят на днях, твой отец хочет дать мне ещё один шанс. Но себе я его не даю. С одной стороны, я хочу быть с тобой, хочу, чтобы мы были счастливы вместе с тобой, но тебе это не нужно потому, что ты не испытываешь ко мне того, что испытываю я и то, что ты испытывала раньше. Я вижу, что тебе плохо рядом со мной, ты вспоминаешь мои крики и угрозы... Я не знаю, смогу ли я измениться для тебя. Думаю, да. Но пойми, мне тоже очень больно видеть тебя с другим. Я не вынесу этого. Ты выбрала. Не меня. Но для меня главное, чтобы ты была счастлива. Пусть не со мной, но все же... Кажется, я несу пустую болтовню, я не умею говорить красиво, но это то, что так сильно наболело. Я надеюсь, ты хоть прочитаешь до конца... Ты хотела знать, чего я боюсь. Так знай, что я боюсь любить. Я всегда этого боялся, но полюбив тебя, думал, что это не страх, а счастье, я не знал, что такое предательство любимого человека. Я знаю предательство человека, которому доверял - это было много раз. Стереть эту страшную память может только смерть. Я надеюсь, ты никогда не узнаешь этой боли. Я прошу, давай останемся друзьями? Ты всегда можешь подойти ко мне, если буду нужен. Прости за этот бред, не знаю, что на меня нашло, просто я... до сих пор люблю тебя. Матросы позволили мне передать тебе письмо и обещали, что передадут мне твое, если такое будет. Ответь мне хоть что-нибудь, пожалуйста." Он свернул лист вдвое, подошёл к двери и постучал в неё. В окошко заглянул стоявший рядом матрос. Мужчина продемонстрировал ему письмо, матрос кивнул и сказал ему просунуть послание под дверь, сказав при этом, что непременно передаст его адресату. Герман прошёл на то место, где сидел минуту назад и прислушался. По стене корабля ударялись мелкие капли, шел дождь. Ворожцов выглянул в иллюминатор и, увидев, что все небо затянуто тучами, глубоко вздохнул, расстроившись, что дождь может продолжаться несколько дней подряд и его вряд ли станут выводить на палубу, так что ему придётся ещё долгое время сходить с ума в полном одиночестве. Он стал ходить по помещению взад-вперед, заложив руки за спину и снова невольно задумываться о предмете его боли. Сердце снова сжималось, вызывая желание убежать от самого себя, чтобы боль отстала. Так пришла ночь, снова бессонная, как всегда, потом рассвет, вселяющий надежду не то, что могут отпустить сегодня. Прошёл ещё один мучительный день, и ещё один... Ответа на письмо не поступало. Грусть и смертная тоска в сердце Германа превратилась в боль и ярость. Он нервно кусал губы, разбирал и собирал рацию, с которой он не расставался, но которая уже разрядилась и не представляла из себя какой-либо важной вещи. К нему в этот неподходящий момент пришёл старпом и сказал, что сегодня вечером, по распоряжению капитана, его выпустят. Из-за нежелания говорить с кем-либо, Ворожцов снова схватился за ручку и чистый лист бумаги, чтобы написать второе письмо и выплеснуть всю накопившуюся в нем злость, боль и обиду. Пока он царапал ручкой по бумаге, не подбирая слов и не задумываясь о том, что пишет, его голову посетила страшная мысль... "Почему ты не отвечаешь мне? Громова, ты, кажется, слишком самовлюбленная! Прошло уже три дня! Меня решили выпустить. Не знаю, хорошо это или плохо. Тебе нравится играть чужими чувствами?! Нравится бросать?! Предавать?! Я сказал тебе, что люблю тебя! Не думал, что мне придётся напоминать тебе об этом! Так вот, я тебя ненавижу!!! За что?! За то, что люблю! Ты втоптала меня в грязь, посадила в этот гребаный трюм!! Умница! Добилась своего?! А когда я пропал? Мне рассказали все! И как ты в этот же день побежала признаваться в любви Григорьеву, и как на второй день целовала его!! На тот момент ты знала, что я мёртв, но тебе было плевать - теперь же можно идти к Максу! Ворожцов сдох, ура, победа!! Я вернулся ради тебя, я думал, что ты ждешь меня, переживаешь... А ты снюхалась с этим щенком! Я сказал, что люблю тебя, как только открыл глаза потому, что думал, что умру! Лучше бы это случилось! На твоих глазах! А, вот! Старпом пришёл и открывает дверь! И знаешь, что он говорит мне, увидев меня? Он говорит: "Совсем замучила тебя, да?"!! Я не отвечаю. Не хочу говорить с ним. Мне не нужна жалость!!! Отстаньте все!! Вечер уже, темно. Да пусть тебе снится это каждую ночь кошмарный сном!!! Я нашёл свой пистолет, я уже на верхней палубе!!! Отсюда отличный вид! Помнишь наше первое свидание? Оно было здесь, не так ли?! А, ты не помнишь, тебе плевать! Где ты сейчас? С ним, да? Будь с ним вечно! Я не хочу смотреть на это! Знай, я любил тебя, как никто другой!!! Пусть не так, как Макс, но по-своему я любил... Я поднимаю пистолет к своему виску. Прости меня, Алена. Я никогда не имел ввиду сделать тебе больно, я не хотел заставлять тебя плакать, но сегодня я хочу выговориться. Прости меня..." Дождь усиливается и перерастает в ливень с громом и молнией. На улице так темно, что почти ничего не видно. Свет в иллюминаторах давно погас, прожектора решили отключить из-за молнии и за ненадобностью. Мужчина выходит на улицу, он даже не одел кофту, так и вышел в майке, потому, что кофта ему скоро не понадобится вообще. Он стоит под деревянным козырьком, висящем над дверью. Там сухая палуба, а в полуметре четкая граница между теплом и ливнем. Герман подошёл к этой границе, а через секунду перешагнул ее. Капли дождя, с силой опускавшиеся на его лицо, стали похожими на слёзы, хотя из глаз Ворожцова медленно катились настоящие, сливаясь с дождевыми каплями. Он опустил взгляд на руку, в которой сжимал пистолет, опустив его дулом вниз. Затем он посмотрел на лестницу, ведущую на верхнюю палубу и двинулся в ее сторону. Он уже поднимается по ступенькам, подскальзывается и чуть не падает, но продолжает свой путь. Остаются считанные порожки, начинается обратный отсчет. Десять. Девять. Восемь. Семь... Он уже на верху. Шесть. Пять. Четыре... Подходит к перилам, перелезает через них, стоит на скользкой дощечке, держась одной рукой за поручень. Три. Поднимает пистолет к виску. Два. Закрывает глаза, стискивает зубы, делает последний вдох... *** "Герман, привет! Мне отдали твоё письмо, но времени не было ответить тебе. Вот сегодня вечером появилась свободная минутка. Насчёт нашей ссоры: я все понимаю... Я не держу на тебя зла. "Самая красивая девушка планеты!" - спасибо! А ты самый лучший мужчина на планете. Я ошиблась в Максе... Это не тот человек, который мне нужен. Мы поругались из-за мелочи, в итоге он снова с Ксенией... Жду, пока тебя выпустят... Я уже просила отца, чтобы он поторопился с этим, но у него мало времени - Лера приболела, он сидит с ней. Я хочу поговорить с тобой. Понимаешь, ты стал для меня кем-то больше, чем раньше, до того, как мне передали письмо от тебя... Жаль, что запрещены личные встречи, я соскучилась по твоему голосу... Хочется лишний раз услышать тебя. Скажу честно, я переживала из-за твоей угрозы, но потом поняла, что я сама во всем виновата. Мне так стыдно перед тобой... Простишь? Я стала чаще о тебе думать, даже хотела попасть к тебе в трюм, но меня не пустили... Остаться друзьями? Мне кажется, у нас не получится... Подойти, если будешь нужен? Ты мне и так очень нужен, но я не знаю, почему. Да, и что это за бред, что ты не умеешь красиво говорить? Я перечитывала письмо несколько раз! Мне почему-то хочется к тебе. Скорее. Подожди, что ты там говорил про стирание памяти смертью?! О чем ты? Тебя из моей памяти не сотрет даже смерть, поверь... На самом деле, мне тоже одиноко. Макс смеётся мне в лицо, девчонки со своими парнями не расстаются, папа с Лерой... Я помню, как ты пригласил меня прогуляться по палубе. Ты правильно сказал, что я не люблю одиночество! А ты любишь быть один? Вообще, я хочу узнать о тебе больше... Думаю, будет время поговорить! У меня уже кружится голова от усталости, ничего не могу понять.. Ты, наверное, не знаешь, тебе не сказали... Представляешь, у нас тут горе... Застрелился один член экипажа. Ужас! Выстрелил себе в висок из пистолета и упал с верхней палубы на нижнюю! Это кошмар какой-то! У него в руке нашли записку. Я не видела, но говорят, из-за несчастной любви такое совершил. Весь экипаж смеялся. Не знаю, что тут смешного... Подожди, кажется, мне называли его имя. Герман... ТАК ЭТО БЫЛ ТЫ?!! О НЕТ!!!" Девушка вскрикнула и... Проснулась. Она нашла себя прямо за столом, перед ней лежал лист бумаги с несколькими строчками и ручка. Она так и не дописала письмо, но дописывать она его не собиралась потому, что почувствовала что-то неладное. Алена выскочила из-за стола и пустилась бежать по коридорам в сторону трюма. Ее сердце бешено колотилось, она наткнулась на старпома и отца. Узнав у них, что Германа выпустили около двадцати минут назад, внутри девушки все оборвалось. Капитан и старпом побежали вместе с ней, чтобы убедиться, что все в порядке, но когда они распахнули дверь пятой каюты, внутри было пусто, никто сюда не заходил около недели... Обежав весь корабль, заглядывая в каждую каюту, Алена все больше ловила себя на страшной мысли о смерти Германа. Девушка побежала к выходу на нижнюю палубу... *** А тем временем на верхней палубе .... ОДИН! Выстрел. Миллисекунды бегут, меняя цифры, пока Герман ещё жив и чувствует, что сорвался вниз. Он ощущает приближение нижней палубы, потом резкая боль и холод... Он лежит на спине, от головы течёт ручеек крови, смешиваясь с дождём, темно-карие глаза медленно закрываются и наступает пустота. Часы на руке Германа разбились о палубу, на циферблате возникли числа: "00:00", они моргнули один раз и встали. Ноль. Игра окончена. *** Алена выбегает на палубу, сверкнула молния и ударил гром. Льет дождь... Она быстро побежала по палубе, стараясь сильно не намокнуть, поворачивает за угол... Замирает, видя что-то тёмное на палубе. Подходит ближе, слёзы хлынули из ее глаз. На палубе лежит ее Герман, все ещё сжимая в руке серебристый пистолет, с которого дождь потихоньку смывает кровь. Его спокойное лицо не выражает никаких эмоций. Девушка опускается на колени рядом с телом, накрывает своей ладонью его безжизненную руку. Капли дождя замерли на коротких жестких волосах Германа, по очереди стекая с них, соединяясь с другими каплями и падая на доски. Алена нежно проводит рукой по его волосам, поправляет их, пропускает сквозь пальцы, как раньше, когда он был жив. Она берет его руку, сжимает в своих двоих, подносит к губам и целует, щепча что-то сквозь слёзы. Пришедшие капитан и старпом останавливаются почти рядом с ней, слышат ее слова: "Зачем ты это сделал? Я же так люблю тебя...", видят ее слёзы. Девушка наклоняется к Герману и целует его в губы, ощущая их тепло, которое ещё не покинуло тело. Кажется, он жив, вот-вот откроет глаза, но ничего не происходит. Алена поднимает глаза, полные слез, к небу... "Вернись!!!" - крик вырывается из ее груди, после чего она падает вниз, роняет голову на плечо любимого, обнимает и прижимается к остывающему телу. "Нет. Нет! НЕТ!!!" - снова крик, возвращающий ее в реальность... Она в каюте, в каюте Германа, лежит на его кровати в одежде. Самого Ворожцова здесь нет и не было. Девушка, плача, кидается к столу, никакого письма на нем нет, но это не успокаивает ее. Она смотрит на время: "00:00". Все же решает выйти на палубу, подышать свежим воздухом. По пути ей никто не встречается, она идёт слегка шатающейся походкой из-за своего состояния шока и ощущения потери.. Она решает ускорить шаг и даже переходит на бег. Алена выбегает на палубу, сверкнула молния и ударил гром. Льет дождь... Она быстро побежала по палубе, стараясь сильно не намокнуть, поворачивает за угол... Замирает, видя что-то тёмное на палубе. Подходит ближе... *** "I say, I'm sorry. I never met to hurt you. I never met to make you cry, but tonight I'm cleaning out my closet... one more time" *** ...