Думаю, я знаю, что тебе нужно

Кастиэль копается с клейкими флажками, не зная, как лучше представить данные о разделении властей: в виде текста или диаграммы, - когда краем глаза он замечает вспыхнувший свет. Он хватает огромный альбом и толстый маркер, которые скупает по пять пачек за раз по одной этой причине, и тянется взглянуть в зеркало над комодом – те же вечно растрёпанные тёмные волосы, огромные очки и бледное лицо, что и всегда, но никакого стержня на лице, остатков еды между зубами и вообще. Кастиэль и хотел бы не испытывать такого восторга, но это лучшая часть его ночи – когда Дин Винчестер возвращается домой с тренировки по бейсболу. Дин, конечно, выглядит устало, в некотором роде грязно – и чудесно. Он роняет перчатку и биту на пол и широко взмахивает теперь свободной рукой. Наверное, он разговаривает по телефону с Джо – только она может так его расстроить. Кастиэль отводит взгляд к голубым и розовым наклейкам по краям своей тетради. Он знает, что отдёрнутые занавески на окне Дина сами по себе не приглашение таращиться на его жизнь. И всё же иногда, особенно посреди ночи, ему трудно отогнать мысль о том, что была причина тому, что они поселились именно рядом с Винчестерами, а окно Дина оказалось именно напротив его окна. С другой стороны, Дин был королём бейсбола, а Кастиэль – первым кларнетом в оркестре группы поддержки. У них не особо много общего. Но, когда Дин улыбается, у Кастиэля захватывает дыхание, а когда он смеётся, беззвучно – через два-то окна и улицу, – Кастиэль согласен отдать что угодно, чтобы быть причиной этого смеха. Так что вместо того, чтобы доделать домашнее задание, он снова украдкой бросает взгляд на то, как Дин захлопывает телефон, швыряет его на кровать и проводит рукой по волосам. Кастиэль хмурится и быстро пишет. Ты в порядке? Он прижимает альбом к окну. Дин плюхается на кровать и, не сразу подняв взгляд, чуть морщится. Кастиэль уже начинает думать, что теперь, после трёх лет, Дин наконец решил, что это… эти их записки… это слишком навязчиво, слишком по-детски, слишком… и тут Кастиэль понимает, что Дин просто пишет ответ. Джо опять недовольна из-за выпускного. Почерк Дина и в лучшие времена неряшлив и скошен, а сейчас прижатая к окну напротив записка едва читаема, но Кастиэль уже привык быть свидетелем этих ссор. Джо хочет выпускной как с картинки – огромный лимузин, шикарный дорогой ужин, изысканный букетик, афтерпати – словом, всё. И не то чтобы Дин не давал ей этого – он просто не этого хотел. Джо пришлось волочить Дина на четыре последних танцвечера чуть ли не под угрозой пыток. У Кастиэля были и свои соображения по этому поводу – в частности, то, что он босиком прошёл бы весь ад ради того, чтобы пойти с Дином на выпускной – но сейчас он выбирает путь попроще. :C Кастиэль быстро рисует хмурую рожицу. Дин чуть ухмыляется и то ли пожимает, то ли передёргивает плечами. Он закатывает глаза, как бы имея в виду «Кому ты говоришь». Закусив губу, Кастиэль опускает взгляд на бумагу, не зная, что написать в ответ так, чтобы это было правдой и не было «я люблю тебя», сотни раз написанным по всему листу. Когда он снова поднимает взгляд, занавески уже задёрнуты. Кастиэль с отсутствующим видом стучит маркером по листу и вздыхает, глядя на тёмно-синее окно напротив, когда слышит, как открывается дверь. - Знаешь, - говорит Майкл, глядя на большое :С на бумаге, - есть такие штуки, называются мобильные телефоны. С их помощью можно писать СМС, - Майкл присаживается на краешек комода, столкнув рюкзак на пол. – Хотя вообще, знаешь, не стоит. Винчестер – придурок. Кастиэль хмурится. - Майкл, Дин совершенен, - упрямо говорит он, потому что это истинная правда. И не только потому, что Дин – капитан бейсбольной команды, или потому, что он самый популярный парень в школе, или потому, что он просто прекрасен – нет, потому, что он каждый день отвозит младшего брата в школу, потому, что всё его обучение в колледже будет оплачено только стипендиями, заработанными не исключительно спортом, потому, что зимой, когда слишком холодно и скользко для езды на велосипеде, Дин подвозит на машине и его. Дин совершенен, потому что он хорошо относится к маленьким детям и животным, даже когда другие парни видят его, потому, что он работает на ненавистной работе, чтобы заказывать лимузины для Джо и покупать ей цветы на день рождения, хотя ему этого и не хочется. Майкл закатывает глаза. - Кастиэль, это очень мило, что тебе смыло все мозги этой самой отвратительной в мире гомовлюблённостью, но Дин Винчестер настолько далёк от совершенства, что я даже не стану начинать описывать все его недостатки. Кастиэль жалеет, что Майкл проводит весенние каникулы дома, но тут же отгоняет эту мысль. В конце концов, Майкл – его старший брат. И если по секрету (потому что когда Кастиэль как-то сказал об этом Майклу, тот весь день с ним не разговаривал), Дин не нравится Майклу, потому что они очень похожи. На его лице наверняка отображается какая-то смесь упрямства и раздражения, поэтому, видимо, Майкл снова закатывает глаза, но улыбается и взъерошивает волосы Кастиэля. - Ладно, в любом случае займись уже домашкой, - велит Майкл и выходит, оставляя дверь нараспашку. Кастиэль вздыхает и пытается поправить волосы, от чего они кажутся ещё более растрёпанными. Наконец он берёт себя в руки и продолжает читать про правительство. Если какие-нибудь занавески несколько раз и отдёргиваются ненадолго, чтобы тому, кто стоит за ними, было видно, как он читает, Кастиэль не замечает этого. На следующий день Кастиэль просыпается необычайно бодрым и беспечным, так что решает не надевать свитер поверх футболки и мягкой старой рубашки. Он захватывает только ветровку на случай дождя и туго завязывает шнурки на тёмно-синих кроссовках. Погода прекрасна и даже идеальна, весна в самом своём расцвете, и Кастиэль знает, что сегодняшний день будет чудесным, потому что он видит, как Дин забрасывает рюкзак на заднее сиденье машины. - Ты рано, - окликает его Дин, и Кастиэля восторгает то, что Дин Винчестер имеет какое-то представление о его распорядке дня. - День приятный, - отвечает Кастиэль, потому что, во-первых, так и есть, во-вторых, это лучше, чем «доброе утро, я люблю тебя». Дин улыбается, и Кастиэля просто накрывает ощущением того, что день выдастся великолепный. И раз уж он такой великолепный, Кастиэль даже решается продлить разговор. – Как прошла ночь? Дин закатывает глаза. - Пришлось вроде как прочитать всего «Гильгамеша»; клянусь, Кас, мой учитель английского – просто садист, - жалуется он, но не без улыбки, от которой Кастиэль сжимает руль велосипеда чуть крепче. – Но вообще не так уж и плохо. Там всякие битвы, братаны, проститутки и прочее – я даже удивлён, - Кастиэль озадаченно моргает, потому что ему доводилось слышать разные пересказы «Гильгамеша», но это… расплывчато, но ёмко. - В древних культурах эпос был развлекательным чтением, - слышит собственные слова Кастиэль. – Полагаю, вкусы с тех пор не особенно изменились. Дин таращится на него какое-то время, и Кастиэль уже собирается сказать что-то вроде «не то чтобы в этом было что-то плохое», когда Дин вдруг принимается хохотать. Кастиэль не понимает, что тут такого смешного, но он всё равно счастлив, раз развеселил Дина. Отсмеявшись, Дин широко и восхитительно улыбается и опирается о дверь машины бедром. - Просто никогда не меняйся, Кас. Никогда, - говорит Дин. Кастиэль всегда задавался вопросом, что в нём делает его не таким, как его семья и друзья, так что отвечает не сразу, но это первый раз, когда это не кажется ему чем-то плохим. Его словно окутывает теплом до самых кончиков пальцев. - Не буду, - мягко обещает он, потому что это же Дин попросил. Дин словно хочет что-то ему сказать, но тут из дома вылетает Сэм с сумкой, бубликом и пальто. - Привет, Кас, утречко, - говорит Сэм, жуя и махая ему свободной от куртки рукой. Кастиэль машет ему в ответ. Сэм младше его на три года, но он всё равно один из самых милых и ярких его знакомых, а ещё он уже на три дюйма выше Кастиэля и продолжает расти. - Доброе утро, Сэм. Дин дёргается к машине и снова в сторону Кастиэля. - Подвезти тебя, Кас? Мне сначала нужно завезти Сэмми, но можешь подъехать с нами, - предлагает Дин. Кастиэль поднимается на новую ступень счастья. – У меня после обеда нет тренировки, так что я и до дома могу тебя подвезти. Кастиэль не доверяет себе заговорить, так что просто кивает, выдавив «спасибо», и отводит велосипед обратно в гараж. Поездка до школы Сэма проходит без происшествий, если не считать происшествиями пять бешеных сообщений от Майкла, спрашивающего, не померещилось ли ему, что Кастиэль сел к Дину в машину, и приславшего три ссылки на сайты эротического характера. Дин пялится с небрежным: - Твой телефон сейчас взорвётся, чувак, - и Кастиэль с улыбкой удаляет все сообщения. Они объезжают среднюю школу Сандры Дэй О'Коннор и высаживают Сэма. У входа стоит уже десятка полтора восьмиклассников: некоторые ждут Сэма и почти все выглядят так, словно больше всего на свете им хотелось бы оказаться на пассажирском сиденье машины Дина, но сегодня… сегодня там он. - Так ты читаешь «Гильгамеша», - начинает Кастиэль. Не потому, что он считает молчание неловким – он никогда так не считает, - а потому, что ему интересно мнение Дина по любому поводу. Их разговоры всегда приводят к чему-то неожиданному, и читать их между строк – словно подглядывать за Дином в замочную скважину. Дин вроде как улыбается – быстро пробежавшая тень веселья. - Ага, нам задали на выбор его или «Беовульфа», а мне и так пришлось выслушивать про него весь прошлый год, пока помогал Сэму с его мерзким проектом. Чёрта с два согласился бы пережить это снова, - говорит Дин, показушно закатывая глаза. – Хотя меня не предупредили, что это история о любви. Кастиэль моргает. - Что? – осторожно спрашивает он. Обычно ему нравится следовать за мыслью Дина, но иногда ему за ней не угнаться – к его вящему огорчению. Дин лениво взмахивает рукой. - Ну, знаешь. Гильгамеш и Энкиду. Весь этот их броманс и рыдание на пятьдесят страниц из-за смерти своего парня. Почти Горбатая Месопотамия, - доказывает Дин. Кастиэль совершенно не представляет, что ему ответить, ошарашенный тем, что всё, что вынес Дин из Эпоса о Гильгамеше – это братаны, проститутки и полубоги-геи. – Но всё равно клёво. - Я никогда не задумывался об этом в таком смысле, - признаётся он. Дин пожимает плечами. - Боже, Сэм выглядел так, будто я швырнул ему в лицо тысячи лет литературных изысканий, когда я это сказал. С другой стороны, он до сих пор считает, что Берт и Эрни – соседи по комнате, - Дин закатывает глаза. Кастиэль хмурится. - А это не так? – спрашивает он, потому что вполне уверен, что они жили в одной комнате. Дин таращится на него, что слегка тревожит: он ведь за рулём. - Кас, они тоже геи, - настаивает Дин. Кастиэль моргает. Улица Сезам открывается ему с совершенно новой стороны. - Хочешь сказать, что ты предполагаешь, что Берт и Эрни – любовники? – спрашивает он. Может, они и состояли в гражданском браке, но ведь они всё время ссорились из-за условий проживания, а это плохой фундамент для отношений… ну, так считает доктор Фил. Дин снова таращится на него, но на этот раз они хотя бы на светофоре стоят. - Ты серьёзно сейчас сказал «любовники»? – спрашивает Дин, и Кастиэль кивает. – Ладно, просто… не надо, потому что мне пришлось представлять кукольный секс… чёрт, я сделал это снова. Кастиэль склоняет голову к плечу, но у него представить себе подобное не получается. Они паркуются у школы, и Дин моментально сменяет режим, говоря что-то о фашистской сути парковочной системы. Кастиэль вообще предпочёл бы, чтобы Дин высадил его в другом месте, но тогда пришлось бы объяснять, что он опасается, что его просто сметут в сторону желающие дать Дину пять. Хотя это какой-то вселенский знак – или злая шутка: шкафчик Дина находится как раз рядом с его шкафчиком, напротив кафетерия. - Так что в чём бы ни… увидимся на физике, Кас, - говорит Дин, и его швыряет о шкафчик облако из светлых волос и духов. - Ты мне вчера не перезвонил, - обвиняет Джо, тыча пальцем ему в грудь. Дин хмурится. - Ты мне и не говорила. Ты сказала позвонить тебе пятого или никогда. Кастиэль прячется в шкафчике, пытаясь выглядеть так, словно он складывает плащ, а не смущённо отворачивается от них. - Дин, я была расстроена. Ясно же, что нужно было перезвонить, - настаивает она. – Но я тебя прощаю, - они резко замолкают, так что Кастиэль наконец закрывает шкафчик, и… о. Джо зажимает Дина у шкафчика и яростно целует. Вот прекрасный день и канул в мусор. Кастиэль роняет тихое «Увидимся на физике, Дин», и уходит к классу английского, крепко сжимая своих «Влюблённых», потому что его вроде как мутит. Ему есть что сказать о рабстве, чувстве вины и сверхъестественном – у него все поля страниц исписаны, но он тихо сидит за своей первой партой, оклеивая её кусочками скотча. Полтора часа проходят медленно, но слишком быстро. Кастиэль не особенно осознаёт, что берёт сумку, бредёт в научное крыло и садится за свою потрёпанную лабораторную парту. Когда он вошёл в этот класс впервые, Дин помахал ему со своего стола и радостно указал на выцарапанное на парте «у Майкла Мейера вши». Дин хихикал чуть ли не целый год, и Кастиэль до сих пор вздыхает по этому поводу. Он постоянно спрашивает Майкла, почему кто-то потратил своё время, чтобы выцарапать на парте заверение по поводу наличия у него лобковой живности, но так и не получил вразумительного ответа. - Ты извини за, э, утреннее, - говорит Дин, грузно плюхаясь рядом. – Джо иногда бывает, э… - Буйной? – предполагает Кастиэль. Дин приподнимает брови. - Я хотел сказать «сучкой», но это тоже ничего, - он улыбается в ответ. Кастиэлю довольно неловко слышать эти слова в шутку, ведь он много раз думал о ней то же самое, только без приязни, звучащей в реплике Дина. – Она просто… это же важно для неё, да? Значит, и для меня должно быть важно? – Дин недовольно пробегает рукой по волосам. Кастиэль хмурится. - Дин, разве не должно быть для неё самым важным то, что она идёт с тобой, а не всё остальное? – тихо спрашивает он, пытаясь бесстрастно проанализировать удивлённое выражение на лице Дина. - Спасибо, Кас, - наконец говорит Дин и лезет за тетрадью и биндером, когда входит доктор Сингер. - Обращайся, Дин, - шепчет Кастиэль в ответ. Опрос по предмету резко прерывает их разговор, но Дин до конца занятия кажется задумчивым и замкнутым, а перед обеденным перерывом говорит: - Встретимся на парковке, - показывая, что не забыл о своём обещании. - Надеюсь, я его ничем не расстроил, - говорит Кастиэль, лениво постукивая морковкой по бутылке с соком. Габриэль таращится на него. - Кастиэль, серьёзно, он не единорог. Он парень. Думаю, он переживёт тот факт, что ему дали наконец хороший совет, - говорит Габриэль, вынимая ещё один леденец из быстро уменьшающейся в размерах упаковки. - У тебя будет подростковый диабет, - печально говорит Кастиэль. Анна хмыкает. - Он снова подсядет на риталин, - приязненно обвиняет она. – Важнее то, Кастиэль, что ты сказал то, что думал, и ты сказал правду. Друг не мог бы поступить лучше. Габриэль пожимает плечами. - Ну, можно скинуть Джо с лестницы, - предлагает он. Анна сердито пихает его, а Кастиэль в ужасе распахивает глаза. – Что? - Габриэль, я не желаю Джо никакого физического вреда, - мрачно говорит Кастиэль. Габриэль смотрит на него с явным осуждением. - Но ты же хочешь, чтобы у неё повыпадали все волосы и она резко стала лесбиянкой? Кстати, я мог бы кое-что из этого устроить. Только попроси, - Анна пихает его ещё сильнее. – Господи, Анна, прекрати! – хнычет Габриэль, но он на полголовы ниже её, несмотря на свои обиженные заверения о том, что он проходит через очередной скачок роста. Кастиэль вздыхает. - Слушай, он же отвезёт тебя домой, да? Если всё ещё будет не в настроении, а ты и правда переживаешь, просто спроси его, - советует Анна. Кастиэль мягко улыбается. Анна всегда даёт мудрые советы, а Габриэль не предлагал бы все эти ужасные вещи, не говори он искренне – а он не говорил бы искренне, если бы ему было плевать. - Ты права. Спасибо, Анна, - говорит он, а Габриэль закатывает глаза. - Ну отлично, она заслужила спасибо, побыв твоей Опрой, а меня только пина… ай! Анна! – шипит Габриэль. – Почему всегда пинают меня? Анна мило ему улыбается. - В тебя проще попасть, - небрежно замечает она. - Ты назвала меня жирным? – возмущается Габриэль. Кастиэль только приязненно улыбается и, доев, чувствует себя куда более безмятежно. После обеда он бодро отвечает на вопросы о судебном надзоре и ветвях власти, а по окончании урока забирает из шкафчика своего Вергилия и идёт в следующую аудиторию. Технически у него и этот предмет с Дином общий, но Дин чаще отсутствует, чем присутствует. Сегодня, впрочем, Дин сидит прямо посередине аудитории и, увидев вошедшего Кастиэля, машет ему, указывая на место рядом с собой. Бэла Талбот смотрит на него наинеприятнейшим взглядом, но Кастиэль послушно садится. - Здравствуй, Дин, - тихо говорит он. Он не верит в разговоры в этой аудитории, но до начала занятия ещё пять минут. Урок ещё не начался. Кастиэль не говорит, что удивился, увидев Дина, потому что это грубовато - будто он думал, что Дин прогуляет, - даже если он так обычно и делает. Вместо этого он спокойно кладёт книгу на стол. - Привет, Кас, - говорит Дин на своей обычной громкости. Бэла снова свирепо смотрит на Кастиэля. – Насчёт того, что ты сказал раньше, - Дин замолкает и кажется раздражённым. Кастиэль уже готов извиниться, когда он продолжает: - Ты… я должен что-то ей сказать? – спрашивает он, всё ещё выглядя раздражённым, но его уши и шея почти покраснели, и… о. Он смущён. Кастиэль понятия не имеет, почему, но это так. - Дин, это важно для ваших… отношений, - Кастиэль запинается на последнем слове, потому что ирония тут просто огромная. Большую часть времени он мечтает, чтобы этих отношений не было, а сейчас помогает Дину их восстановить. Дин закатывает глаза. - Чувствую себя девчонкой, - вздыхает он. – Ненавижу говорить о таком, а Сэм никогда об этом не затыкается. Кастиэль моргает. Ему и в голову не приходило, что Дин проявляет женственность хоть в чём-то, и он так ему и говорит. Дин смеётся, и раздаётся шипящее «заткнись» от Бэлы, когда входит мисс Барнс, без особого успеха прячущая от учеников любовный роман. Дин вырывает листок из тетради. А я видел тебя за обедом. Ты очень близок с Анной, м? Его почерк такой знакомый, ужасный и очаровательный… Кастиэль улыбается и тоже вырывает листок. Анна – очень хороший друг. Интересно, где сидел Дин. Кастиэль его не видел. Так ты собираешься, ну… пригласить её на выпускной? Кастиэль моргает и таращится на Дина, потому что, а) Анна рассмеялась бы ему в лицо, несмотря на всю дружбу, и б) он думал, что то, что он не интересуется женщинами, вполне очевидно. Он осторожно пишет ответ. Нет, не собираюсь. Дин хмурится и царапает ответ со скоростью молнии. Почему? Похоже, ты ей правда нравишься. Кастиэль приподнимает брови и пишет объяснение. Дин, Анна знает, что я гомосексуал. Искренне сомневаюсь, что она таит ко мне какие-то чувства. - Что? – восклицает Дин. Мисс Барнс быстро поднимает взгляд. - Каким бы ты ни был красавчиком, Дин, держи ротик на замке, - говорит она и снова утыкается в книгу. Дин ярко вспыхивает и пишет следующее послание огромными буквами и подчёркивает его дважды. ЧТО???? Кастиэль сглатывает огромный ком в горле. Дин, на моём шкафчике несколько раз писали «гомик». Я думал, ты знаешь. Кастиэль пытается сохранять спокойствие и не обращает внимания на чуть дрожащие «ф» и «р». Я думал, это просто парни… балуются, я всегда смотрел, чтобы… Дин замирает, сжав карандаш до побелевших костяшек, и пишет снова. Ты должен был мне сказать. Кастиэль хмурится. Не думал, что моя сексуальная ориентация была такой уж тайной. Он едва успевает написать это, когда Дин яростно качает головой. НЕТ, я не о том. Кто-нибудь Дин замазывает эти слова и начинает снова. Кто-нибудь доставал тебя, Кас? Карандаш Дина на мгновение замирает над листком. В смысле, серьёзнее, чем те придурки со шкафчиком. У тебя всё хорошо? Дин проводит рукой по волосам, выглядя взволнованным и сердитым. У Кастиэля просто дыхание перехватывает: Дин беспокоится о нём! У меня всё в порядке, Дин. Он пишет это, как может спокойно, потому что только что пережил мгновение дичайшего ужаса: Дин на самом деле не знал! Его реакция могла быть… но Дин волнуется. Дин улыбается – широко, с облегчением, и Кастиэль думает о солнце, проглядывающем сквозь облака после дождя. Он не знает, что сказать, но Дин снова начинает писать, причём с таким видом, словно его ткнули иголкой. Ты ведь Посомневавшись, Дин продолжает. не пригласил на выпускной Габриэля? Кастиэль подавляет внезапный смешок. Нет, Дин. И не думал. Дин, кажется, выдыхает с невольным облегчением. На Кастиэля накатывает волна глупой надежды, и он читает его следующие слова. Хорошо. Ты заслуживаешь кого получше. Кастиэль подавляет порыв спрятать лицо в ладонях. Дин не виноват, что Кастиэль любит его уже годы. Дин не виноват, что ему нравятся девушки. Дин не виноват, что Кастиэль не в состоянии увидеть кого-то, кроме него. Но всё же это напрягает. До него доходит, что, наверное, нужен какой-то ответ помимо безнадёжного молчания. Спасибо. Дин пожимает плечами. Серьёзно, ты самый приятный парень из всех моих знакомых. Судя по его ленивому спокойствию, он и правда так думает, и сердце Кастиэля сжимается. Хотел бы он удовлетвориться этим, этой теплотой и весомостью слов Дина, и он счастлив – счастлив, но… этого недостаточно. Дин шипит сквозь зубы. ЧЁРТ! Тренер назначил дополнительную тренировку на сегодня – думает, что иначе нам всем в субботу наваляют по заду. Если хочешь, я дам тебе ключи от Импалы, доедешь до дома, а я пройдусь. Кастиэль качает головой: чёрта с два он заставит Дина идти пешком после тренировки, совсем вымотанного. Его ещё грузовик собьёт. Нет, не стоит, я пройдусь. Теперь головой качает Дин. Вот уж нет, я же обещал тебе. Ну, я могу задержаться? И сделать домашку? Кастиэль без особого успеха пытается не покраснеть. Дин смотрит на него с интересом и приподнимает брови, но улыбается. Хочешь сказать, я мешаю тебе заняться ей сейчас? Уверен, что ты не против? В горле у Кастиэля внезапно пересыхает при мысли о том, что он увидит, как Дин тренируется в его облегающей бейсбольной форме. Совершенно. И это чистая правда. Дин пожимает плечами. Ладно, но будет скучно. Кастиэль слабо улыбается и стучит карандашом по Вергилию. Возьму с собой книгу. Честно говоря, он сомневается, что бедняге Вергилию много перепадёт от его внимания. Дин хмыкает. Ну, может, не так уныло, как вот это. Дин придвигает к себе домашку по математике. Кастиэль честно пытается читать, но не может перестать думать о том, что первым порывом Дина было защитить его и что Дин думает, что он заслуживает чего-то хорошего, так что он надеется, что никто не заметил, что он за полчаса так и не сдвинулся со страницы 137. Когда наконец раздаётся звонок, Кастиэль чуть не подпрыгивает: Дин неслабо хлопает его по плечу. - Будешь на трибуне? – спрашивает он. Кастиэль кивает, потому что он в жизни бы этого не пропустил. – Ладно, тогда увидимся. Всё почти так же плохо, как он и предполагал. Дин, позолочённый весенними лучами света, щурится из-за проникшего под козырёк солнца и лениво и уверенно, не напрягаясь, распихивает своих сокомандников. Он исполняет все движения с той же решительной грациозностью, с которой делает всё на свете, не рисуясь и не отвлекаясь. Дин остаётся самим собой, потому что не знает, как иначе, и Кастиэль и завидует ему, и восхищается этим. Он далеко не сразу слышит смех: он занят подглядыванием за Дином под прикрытием Вергилия и протиранием очков, в солнечном свете кажущихся до невозможности пыльными. Всё же он замечает двух парней, видимо, второкурсников, сидящих через пару рядов от него. Когда он оборачивается, они ухмыляются. И, хотя Кастиэль никогда не назвал бы себя великим знатоком межличностных отношений, есть что-то очевидно неприятное в их взглядах – то же, что он замечал ещё на игровых площадках и в классах чуть ли не с самого детства. Он не уверен, будет ли лучше просто вернуться к книге, но уже ничего не поделаешь. Стоит ему обернуться, как они снова смеются. - Ты что – его чирлидер? - Вы собираетесь пожениться в Канаде? - Как думаешь, он отсасывает Винчестеру? - Уверен, ему бы хотелось. Слышал он вещи и похуже. Но они втянули в это Дина, и в животе возникает какое-то гадливое ощущение стыда. Он не удивлён, что совершенно незнакомые ему люди заметили его отношение к Дину, но ему хочется просто уткнуться в книгу и сделать вид, что он ничего не слышал. - Так что, Мейер? – голос становится громче, и их шаги хорошо слышны на металлических ступеньках. – Ты сосёшь его член? Тот, что повыше, плюхается на сиденье рядом с ним. - Фи, чувак, ты лезешь в его личную жизнь, - говорит второй, усаживаясь по другую сторону от Кастиэля. – Ты же знаешь, что Мейер – хороший мальчик. Уверен, он никому не позволит даже залезть себе под лифчик. Остаётся только надеяться, что если он промолчит, им просто надоест, и они уйдут. - Ну же, ответь, - тот, что сидит справа, больно пихает его локтем, и Кастиэль не особенно рад тому, что последует дальше. - Лучше бы вам убраться отсюда нахрен, пока я не расколотил ваши черепа своей битой, придурки. Кастиэль резко вскидывает голову. Дин стоит у подножия трибуны со своей старой деревянной битой, сжав свободную руку в кулак. - Мой средний удар - .349, - угрожает Дин, и эти двое уматывают, в спешке натыкаясь друг на друга. Стоит им добраться до парковки, как Дин сердито выдыхает и топает наверх к изумлённо замеревшему Кастиэлю. - Какого чёрта, Кас? – спрашивает Дин, с шумом роняя биту. Он хватает Кастиэля за плечи и тянет шею вправо и влево, осматривая его. – Они тебя ударили? Я их поубиваю нахрен. Кастиэль моргает. - Не стоило, Дин, - мягко возражает он. Всё бы было нормально. Он уверен. - Да ты шутишь! Кас, ты сказал, что тебя никто не достаёт! – Дин до сих пор выглядит разъярённым, но Кастиэль видит скрытое за этим беспокойство и расслабляется. - Да всё было нормально, - заверяет он. Дин с шумом выдыхает носом. - Кас, ты точно шутишь, - он прикрывает лицо ладонью. – Ладно. Идём. Кастиэль приподнимает брови. - Мы уже домой? Он только сейчас замечает, что тренировка закончилась. Дин закатывает глаза. - Нет. Я покажу тебе, как махать бейсбольной битой, потому что, когда меня нет рядом, ты и сам должен уметь за себя постоять, - Дин поднимается, оперевшись руками о колени. – Боже, это мне напомнило, как я учил Сэмми махать кулаками. Кастиэль преодолевает желание сказать Дину, что у него и так коричневый пояс по дзюдо, потому что Дина наверняка успокоит это обучение, а он не имеет ничего против. Он позволяет затащить себя на пыльную площадку в последних смутных оранжевых лучах, чувствуя горячую и чуть влажную руку Дина на своём запястье. Дин суёт биту ему в руки. - Ну, покажи свою позицию, - велит он и делает пару шагов назад. Кастиэль моргает, но сжимает прохладную деревянную биту обеими руками. Дин качает головой, но наконец улыбается уголками рта. - Нет, нет и нет, - говорит он, но зато он снова весел и расслаблен, и Кастиэль чуть улыбается. – Руки ближе, - Кастиэль подчиняется не сию же секунду, и Дин сам тянется поправить положение его рук. У Кастиэля не маленькие ладони, но руки Дина полностью накрывают их, сдвигая ближе. – Так, а теперь руки держи примерно в метре от тела, - одна ладонь Дина ложится на плечо Кастиэля, а другая на его кисть, почти бессознательно проведя большим пальцем по его костяшкам. – Хорошо, хорошо, молодец, - бормочет он, поворачивая биту на 45 градусов, а потом отступает за спину Кастиэля и с нажимом поправляет его плечи. У Кастиэля такое ощущение, что из него выкачали весь воздух, но он не смеет вдохнуть. Словно, если он сделает вдох, чары рассеются, а он не хочет исчезновения рук Дина. Ладонь Дина прижимается к его бедру, и у Кастиэля кружится голова, как после долгой пробежки, когда ты уже остановился, но ощущение такое, будто всё ещё бежишь. - Ноги на ширине плеч, - тихо говорит Дин, надавливая сильнее. – Нет, шире. Кастиэлю ещё сильнее, чем когда-либо, хочется узнать, каково бы было поцеловать его. - Отлично, сделай глубокий вдох, - послушный вдох Кастиэля выходит дрожащим и неровным. – Выдох. Мах! Движение получается яростным, сильным и резким. - Хорошо, - повторяет Дин ему на ухо. – Молодец. Кажется, всё тело Кастиэля горит огнём, и он не представляет, с чего взял, что сможет находиться рядом с Дином в небольшом замкнутом пространстве и делать вид, что не возбуждён до безумия. Они стоят так, кажется, вечность, пока Дин наконец, кашлянув, не делает быстрый шаг назад. - Ну вот, теперь ты всё знаешь и сможешь выбить дурь из кретинов вроде сегодняшних, - торопливо говорит он. – Пойду переоденусь и захвачу рюкзак, встретимся на парковке? – это предложение он заканчивает уже почти у самой раздевалки. До Кастиэля не сразу доходит, что нужно вернуться к трибуне за книгами, и он тупо продолжает сжимать биту. Поездка домой выходит очень шумной – Дин включает громкую музыку и опускает оконные стёкла, барабаня пальцами по рулю. Прощаются они как-то натянуто: что-то изменилось, и Кастиэль не знает, что, но у него остаётся ощущение какой-то неправильности. Весь вечер он чувствует себя обиженно и как-то странно, пока, отдёрнув занавеску, не видит огромный лист перед опущенными занавесками окна напротив. ХОРОШ БОТАНИТЬ ИДИ СПАТЬ :) Кастиэль делает глубокий вдох, улыбается, выключает свет и забирается под одеяло. Утро субботы выходит ленивым и радостным, несмотря на подначки Майкла насчёт того, что Кастиэль позволяет подвезти себя потаскушкам с дурной репутацией. Кастиэль бы, может, и обиделся, но отец просто мычит, не отрываясь от своего «Уолл-Стрит-Джорнал», а мама неодобрительно смотрит на Майкла и заговаривает о том, что надо бы отправить Винчестерам корзинку со свежими фруктами. Погода идеально весенняя – безоблачное бледно-голубое небо и мягкий колышущий ветви ветерок. Кастиэль разваливается в гамаке на заднем дворе с потрёпанным Овидием – так он отдыхает от перечитывания Вергилия. Он всё ещё пытается выморгать сон, когда из французского окна выглядывает мягко улыбающаяся мама и сообщает, что у Кастиэля гость. Он едва успевает сесть до того, как видит Дина. Дин роняет свою сумку с битой и перчатку у одного из деревьев, к которому привязан гамак, и сам со стоном плюхается рядом с Кастиэлем, отчего того чуть подбрасывает в воздух. Вся его белая форма в красноватой грязи, заляпавшей зелёную надпись «Жар-птицы» и попавшей даже на веснушки на его переносице. - Ты в порядке, Дин? – тут же спрашивает Кастиэль, потому что, хотя Дин и прикрывает лицо согнутой в локте рукой, Кастиэль всё равно замечает его гримаску. – Вы что – не выиграли? Дин неровно вздыхает. - Да нет, выиграли, просто… - говорит он на выдохе. – Я это, сказал Джо, как ты и говорил, ну, что если она хочет пойти со мной, то какое значение имеют лимузин и прочее, да? Кастиэль торжественно кивает, а потом понимает, что Дин, наверное, не видел его жеста и нужно озвучить ответ, но вопрос, видимо, был риторическим, потому что Дин и так продолжает. - Ага, ну так мы вроде как разбежались, - бормочет Дин. Кастиэль всегда думал, что, услышав это, переполнится счастьем, но вместо этого у него такое чувство, будто в гамаке порвалось дно и он вывалился на землю. Может, это всё живот. - Простиии, - наконец говорит он – искренне. Он чувствует вину за то, что Дин так ужасно себя чувствует – и всё из-за его совета. Он никогда не хотел, чтобы Дин и Джо встречались, но он не хотел и их расставания, если оно означало, что Дин, несчастный, будет лежать в гамаке. Дин смеётся, но совсем не весело. - Ага. Ну да. К этому же всё и шло, да? Если я не мог сказать ей, что думаю… И из-за выпускного – чёртова выпускного – бросать меня? – Дин широко взмахивает рукой. – Просто… знаешь, что самое плохое? – он снова невесело смеётся. – Я не особо и расстроен. Это скорее облегчение. Кастиэль не знает, что делать. Утешительное прикосновение не подходит, потому что бок Дина и так прижат к его бедру, а в утешительных словах он не особенно хорош. Дин убирает руку с лица и открывает глаза. - Это делает меня полным придурком? Мы же встречались три года, а я чувствую… облегчение? Кастиэль закусывает губу. - Иногда люди просто перерастают друг друга, - пытается он. – И держаться за человека иногда бывает хуже, чем отпустить его. Дин смеётся, уже чуть более искренне, и снова накрывает лицо ладонями. - Как ты умудряешься всё время говорить то, что я хочу услышать, а, Кас? – бормочет Дин. – Серьёзно, для парня, который никогда ни с кем вроде не встречался, ты даёшь какие-то прямо дзеновские советы. Кастиэль осторожно пожимает плечами, но гамак всё равно покачивается. - Я много читаю, - предполагает он. Джейн Остин многое знала об отношениях. Дин хмыкает. - Ладно, не хотел всё это на тебя вываливать. Просто больше не с кем поговорить, понимаешь? Ты умеешь слушать, - Дин проводит рукой по волосам и, замерев, серьёзно смотрит на Кастиэля. – А если ты… если тебе когда-нибудь нужно будет с кем-то поговорить… уверен, что совет я дам лажовый, но выслушать смогу. Кастиэль не позволяет себе шумно втянуть воздух, а просто кивает, чувствуя, что сейчас взорвётся. Дин корчит рожицу. - И извини, что вот так завалился, я, наверное, воняю, - Дин со смехом выбирается из гамака. – Хорошая вышла игра, тебе нужно как-нибудь прийти. Кастиэль импульсивно тянется за ним рукой и тут же отдёргивает её. - Всё нормально? – спрашивает Дин, слегка растерянный. И Кастиэль принимает ещё одно ужасное импульсивное решение. - Вообще-то есть кое-что… кое-что, о чём я хотел бы поговорить, - он уже жалеет, что не удержал рот на замке. – Если ты хочешь… выслушать. Ты не обязан. Дин пожимает плечами. - Мы же друзья. Друзья так и делают, - он снова устраивается на гамаке, вернее пытается, но им никак не удаётся уравновесить друг друга, и в итоге Дин сбрасывает бутсы, и они усаживаются друг напротив друга, опираясь спинами на деревья, и босые ноги Кастиэля лежат напротив ног Дина в зелёных носках. Он подтягивает колени к груди и кладёт на них подбородок. - Ну, валяй, - разрешает Дин. Кастиэль скребёт ногтем пятно на рукаве рубашки. - Если бы мне нравился кое-кто… парень, - Кастиэль осмеливается поднять взгляд. Дин выглядит совершенно ошарашенно, и Кастиэль лихорадочно даёт по тормозам: - Не ты и вообще не кто-то, кого ты знаешь – просто парень. И, как ты думаешь… мог бы я ему понравиться? Дин таращится на него, и Кастиэль в полном ужасе прячет лицо в коленях. Он застывает, почувствовав лёгкое прикосновение к затылку. - Эй, Кас. Кас, - тихо зовёт Дин. – Ну же, посмотри на меня, - Дин не выглядит совсем уж в своей тарелке, но всё же улыбается. – Этому парню, кто бы он ни был, жутко повезло. Ты клёвый, - он корчит рожицу. – А я за всю жизнь говорил это только тебе и Сэмми, а искренне – только тебе, - Дин пихает его ногу своей. – Так что серьёзно - улыбнись. Выглядишь так, будто твою собаку переехали. - У меня нет собаки, - тихо возражает Кас. Он не знает, почему от слов Дина не стало ни капельки лучше. Дин ухмыляется. - Вот это настрой, Кас, - говорит он, поднимаясь на ноги. – Ладно, мне правда надо в душ, от меня просто несёт. Но если что, вечером я буду у окна – на случай, если захочешь поговорить, - Дин подбирает свои вещи и легко перемахивает через бесполезный забор. Кастиэль тупо лежит в гамаке, пока мама не зовёт его ужинать. - С Дином всё хорошо, милый? – спрашивает она, слегка озабоченно хмурясь и явно обдумывая, не добавить ли к корзинке фруктов домашнего печенья. Папа приподнимает брови, но ничего не говорит. - Он расстался с девушкой, Джо Харвелл, - говорит Кастиэль. Он не уверен, можно ли ему делиться этой информацией, но вряд ли его родители кому-нибудь расскажут. Кроме того, они наверняка и так уже в курсе. – Они поссорились из-за выпускного. Майкл со звяканьем роняет вилку на тарелку. - Тебе нельзя идти с ним на выпускной, - резко говорит он. – Папа, скажи ему, что ему нельзя идти на выпускной с Дином! – папа только улыбается и качает головой, и Майкла прорывает. - Семьдесят процентов подростковых беременностей происходят из-за выпускного! Папа, ты хочешь, чтобы Кастиэль стал очередным пунктом в статистике? - Майкл, Кастиэль всё знает о безопасном сексе, - недовольно говорит мама и подливает себе вина. – Наш разговор, когда ему было тринадцать, прошёл чрезвычайно продуктивно. Майкл хмурится. - Со мной вы говорили, когда мне было десять. Мама безмятежно улыбается. - Ты рано расцвёл, детка, - она лениво взмахивает рукой. – В любом случае, было бы грустно, если бы вы двое пошли одни, когда можно пойти вместе. Фотографии вышли бы замечательные. Майкл изображает, что расцарапывает себе лицо, и требовательно спрашивает у папы: - Ты вообще это слышишь? Папа только выразительно пожимает плечами. Мама хлопает Кастиэля по руке. - Тебе лучше узнать, по-прежнему ли он собирается пойти, - советует она. Кастиэль, извинившись, встаёт из-за стола, и Майкл изображает, что перерезает себе запястья столовым ножом. Кастиэль включает свет в своей комнате и отдёргивает занавески. Дин лежит на кровати, снова и снова подбрасывая и ловя мяч. Кастиэль громко стучит по стеклу, и Дин, растрёпанный и улыбающийся, оказывается у окна. Что такое? Кастиэль тянется за блокнотом. Всё ещё собираешься на выпускной? Дин удивлённо моргает, но пожимает плечами. Неа. Говорил же тебе, ненавижу танцы. Вообще не моё. Дин поднимает указательный палец: подожди, - и пишет дальше. А ты? Кастиэль изображает улыбку. Это не моё. Дин смеётся и кивает. Ну, я просто останусь дома и посмотрю что-нибудь про зомби. Присоединяйся, кстати. Кастиэль не уверен, что случилось, но в нём что-то щёлкает. Он осознаёт, что происходит, уже миновав Сэма и открыв дверь в комнату Дина. - Знаешь, когда я сказал «присоединяйся», я не имел в виду прямо сейчас, - Дин по-прежнему держит маркер и блокнот. Кастиэль делает глубокий вдох. - Ты никогда не был бы обязан приглашать меня на танцы. Мне они не нравятся, и я вообще не умею танцевать. Но я люблю тебя с той самой секунды, как ты въехал в этот дом, и если бы ты позволил мне, я бы сделал тебя счастливым, клянусь, - вырывается у него, и, кажется, сейчас у него будет сердечный приступ. Дин таращится на него с отвисшей челюстью. - Но ты сказал… сегодня… что это не… ты сказал, что я тебе не нравлюсь! – выпаливает он. Кастиэль пристально смотрит на его левое ухо. - Я говорил гипотетически. Если бы мне кто-то нравился, - на автопилоте говорит он. Дин моргает. - Я так разозлился, когда ты сказал это, и даже не знал, почему, - бормочет он. Кастиэль открывает рот, чтобы ответить, но Дин быстро на него шикает, снимает колпачок с маркера и царапает что-то на листке. – Просто… ЗАТКНИСЬ И ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ Кастиэль делает шаг вперёд, но тут на него обрушивается вся ненормальность происходящего. Он так и застывает на месте, и Дин со смешком закатывает глаза, откладывает листок и, поднявшись, притягивает Кастиэля за плечи. - Поверить не могу, что ты ещё давал мне советы, - говорит он, но при этом широко улыбается – Кастиэль знает это, потому что чувствует эту улыбку на своих губах. Он три года представлял, каково это – поцеловать Дина, но представить подобное было просто невозможно. Мама расстроена, что они пропустили выпускной, но её слегка утешило то, что за билеты в кино заплатил Дин.