***
Свалка была отцеплена желтой пленкой, а на воротах значился замок. Я пошел по периметру забора, недалеко, если память мне не изменяет, должна быть сетка, по которой можно легко перелезть на другую сторону. А вот и она. Я поставил носок между прутьями, составляющими ромбик, подтянулся и перепрыгнул через них, приземлился на ноги, чувствуя прошедшую по телу вибрацию. Не привык я к таким нагрузкам. Пока я сидел согнувшись в ногах, Астрид перелезла менее агрессивно и тронула меня за плечо. Я кивнул, что в порядке. Рана не болела, вот, о чем она спрашивала. Выпрямился и пошел с Астрид к местам болельщиков, где я стоял в прошлый раз. Хофферсон поежилась то ли от холода, то ли от страха. Безлюдные места даже в городе сами по себе страшные, а если дело касается свалки металлолома, тогда уже любому человеку будут слышаться страшные звуки и пугать собственные шаги. Солнце только начинало садится, и мы обязательно успеем уйти до темноты, поэтому ей нечего беспокоиться. Тем более она сама виновата в том, что вызвалась меня сопровождать. Место, где меня нашли, было отмечено циферкой «один» на фотографиях, которые я случайно приметил у помощника шерифа. Я положил руку на повязку, вспоминая сильную боль. Все, что я помню, это что я шел вперед, постоянно оглядываясь, чтобы вовремя остановиться, если Астрид захочет вернуться, потом сжал ключи в кармане куртки, потому что выход был очень близко, и я хотел сорваться на бег, а дальше… Я за кого-то зацепился, потому что начал оседать на землю. Толпа расступилась, когда кто-то увидел кровь и закричал об этом, и появилась Астрид. Она просила вызвать скорую. — Я шел, — сказал я ей. — Потом почувствовал боль, и меня положили на асфальт. — И посмотрел на Хофферсон, которая кивнула на мои слова, и продолжил изучать место моего падения. Крови из меня утекло немного, я вспомнил, что в комментариях говорили про парня, который оказал мне первую помощь, пытался остановить кровь и, кажется, дал показания свидетеля. Надо попросить у папы материалы дела, хотя, думаю, бесполезно, потому что даже на словах ничего не говорит. Я встал рядом с Астрид. — Пройдемся? Мы заглядывали, куда только можно, но ничего не нашли, что было ожидаемо. Я пнул банку, которая несколько раз отскочила от земли и улетела в небольшую трубу. Ключей нигде не было. — Он так и не появился, — сказала Астрид, я присел на корточки, чтобы поближе присмотреться к земле, и не сразу понял, о ком она говорила. Ночная Фурия, да, он не пришел.В течение месяца ни разу не принял участие в гонках. — Возможно, он увидел, как сюда ехала полиция, и поэтому не стал рисковать, — предположил я. Если бы Фурия был другим человеком, он бы тоже не поехал, даже из любопытства. Тем более все стритрейсеры покинули территорию свалки через задние ворота. Фурии надо появиться на закрытие сезона, не хорошо будет. Астрид тронула мое плечо, и я вскочил и побежал за ней, оглядываясь на ехавший на нас легковой автомобиль без мигалок. Находиться на свалке сейчас было незаконно, нас не должны поймать, а, если на вас на скорости едет машина, вы же точно сойдете с её пути? В процессе я догнал девушку и старался, чтобы она не пропадала из виду. Мы выскочили через открытые ворота, наверное, у тех людей были ключи, и я поманил Астрид в сторону гаражей. Они составляли небольшой лабиринт, поэтому можно легко запутать водителя, который не мог на скорости петлять меж них, потому что дорога была, мягко говоря, не очень. Автомобиль преследовал нас. Мы свернули за угол, добегая до пяточка между бетонным забором и чьим-то гаражом. Я сел рядом с Астрид, которая пыталась выровнять дыхание после бега. С одной стороны нас закрывал мусорный ящик, с другой — бочки и ящики, небрежно скинутые рабочими предприятия по ту сторону забора. Автомобиль остановился, в нашу сторону посветили фонариком. Стемнеть успело. Послышались голоса, но я ничего не смог разобрать. Дверь хлопнула, Астрид пискнула, не отрывая взгляда от места, куда светили фонариком, бродячий кот зарделся и прыгнул на ящики. — Никого, — раздался женский голос. Фонарик погас. Я выглянул из своего укрытия. Их было двое, глаза женщины светились в темноте.***
— Тебе не показался голос женщины знакомым? — спросил я у Астрид, которая дрожащими руками держала стаканчик с кофе. Замерзла. Мы просидели за ящиками полчаса точно, Астрид не могла выровнять дыхание и успокоиться, как и я. Бег был не моим коньком, как и любой вид спорта. Еще надо было удостовериться, что эта машина далеко от нас, чтобы вновь не убегать от нее по всему городу. Слава богам, ее не было. Я прислонился к автомату с кофе и кидал в него по одной монете, мелочи было полно, никогда не поздно расстаться с ней. Девушка пожала плечами на мой вопрос, когда я сел рядом с ней и с наслаждением сделал глоток горячего напитка. Как только мы вышли из нашего укрытия, начался дождь, а когда добрались до жилых районов, он пошел с новой силой. Мы добежали до магазина уже промокшие насквозь. Астрид сидела в моем сухом свитере, который я надел под куртку, ее кофточка промокла сразу, поэтому сушилась на соседнем стуле. С волос капала вода, иногда девушка шмыгала носом. Кассирша недовольно смотрела на нас, но сменила гнев на милость, предложив булочки с маком. Я улыбнулся женщине, благодаря ее, и обнял замершую Астрид, которая с наслаждением ела выпечку. — Молодежь, — фыркнула женщина, отворачиваясь от нас и продолжая читать книгу. Надо выбираться, автобусов не дождешься, до такси не дозвонишься. Свободных машин нет у них, говорят. Дождь, судя по прогнозу погоды, будет лить всю ночь. Потому мотоцикл отпадает сразу, мы промокнем еще сильнее. Спустя полчаса Астрид согрелась и отпрянула от меня. Ее щеки порозовели, и она попыталась скрыть их за волосами, которые немного подсохли и завились в небольшие кудряшки. — Пойдем? — Ага, — она допила остатки остывшего кофе и натянула рукава на пальцы, встав с подоконника. Я пошел расплачиваться за плащи. Дождь успокоился, но обещал еще волну. Поэтому мы быстренько доскачем до автобусной остановки. Мотоцикл я заберу завтра. Плащи выглядели ненадежными и норовили порваться от дуновения ветра. До остановки мы дошли в тишине, Астрид смотрела под ноги и старалась держаться ближе ко мне. А я оглядывался, чтобы удостовериться, что за нами нет слежки. Последний автобус оказался пустым, кроме пары молодых людей и старушки, в нем никого не было. Мы сели на последнее сидение, и Астрид продолжила дремать. Интересно, что эти люди делали на свалке в такой час, откуда у них ключи? Если это охрана? Я не знаю, возможно, я схожу с ума, но я хочу найти и спросить того человека, что сделал это со мной, хочу, чтобы он ощутил то же самое, хочу, чтобы он тоже думал, что родственники и близкие друзья хотели его смерти, хочу, чтобы он тоже выискивал в их лицах наслаждение от своего изувеченного вида, хочу, чтобы на него тоже смотрели с жалостью и опускали глаза, чувствуя где-то там вину.