Sigarette

Холодный берлинский ветер треплет густые синие волосы, серые тучи закрывают ярко светящее солнце и голубое небо. Мукуро лениво подносит сигарету ко рту, переминая фильтр сухими потрескавшимися губами, и затягивается, после чего выдыхает сизый дым через ноздри, довольно щуря лукавые глаза. Стряхивает пепел с подоконника и отпивает горчащий кофе, с усмешкой наблюдая за спешащими прохожими и несущимися машинами, наплевавшими на любые правила дорожного движения. Ставит чашку и берет вибрировавший еще пять минут назад телефон, откидывает большим пальцем крышку. «Слезь с моего подоконника. Живо.» Иллюзионист подавляет смешок и не сдвигается с места, переводя взгляд на улицу, делая еще одну затяжку. «Мне по-немецки написать? Перестань курить.» -Мне льстит твоя забота о моем здоровье, Кёя-кун, — он смеется, туша выгоревшую сигарету и доставая новую. Поджигает, подносит ко рту и глотает душащий дым, ощущая приятно разливающееся тепло. Но на горящий кончик падает холодная капля, и с неба начинает лить как из ведра, барабаня по металлической крыше, кирпичным стенам, грязному асфальту. Тонкие бледные губы растягиваются в блаженной улыбке, и Мукуро прислоняется лбом к ледяному стеклу, ленивым движением выбрасывая окурок в окно и прикрывая глаза. Трется всем лицом о гладкую прозрачную поверхность, собирая долгожданную прохладу, и все-таки достает еще одну сигарету, с удовольствием начиная переминать фильтр, и затягивается. -Знаешь, за что я люблю этих тоненьких белых солдатиков медленной смерти? За то, что они дурят головы бездумных людишек, убивая их организм изнутри. А знаешь, как? – Рокудо ухмыляется, выдыхая горячий дым. – Они приманивают их своей приятной прямоугольной упаковкой с пафосной красочной этикеткой и написанной черным по белому надписью «Курение убивает» — своего рода провокацией, ведь люди очень любят делать наоборот то, что им скажут. И эти жадные монополисты с виртуозностью барана со скрипкой используют эту уязвимую часть человеческой личности, отчисляя проценты от продажи минздраву, как главному пиарщику, — он смеется, следя глазами за быстрым потоком бесконечных пешеходов и слушая мелодию усилившегося ливня. – Да и разве сама эта набитая прахом великомучеников палочка не притягивает своей убийственной чарующей аурой и мнимым сладострастным шепотом, уговаривающим зажечь ее и наполнить свое нутро токсичным дымом, без которого ты уже не сможешь представить свое существование, и который будет медленно со вкусом знатока поражать твои органы, пока не разрушит твои сосуды и печень, вызвав ненасытного любовника нашей любимой Смерти под звучным именем "рак"? Ну же, согласись со мной: они лучшее орудие убийства! -Закончил? – Кёя выхватывает сигарету из тонких пальцев и затягивается, с ухмылкой смотря на довольного Мукуро, развалившегося на подоконнике. – А теперь поднимай свой дранный зад и готовь мне кофе, — Хибари нежно чеканит каждое слово и прикрывает глаза, чувствуя, как теплые руки скидывают с него промокшее насквозь пальто, а в рот проникает горький дым, смешавшийся со сладким дыханием иллюзиониста, чьи губы прижимаются к его губам, и чей язык мягко и лениво играется с его языком. -В душ, — Рокудо отстраняется и толкает хранителя Облака в сторону ванной. – И сигаретку верни, tesorino.