Спектрофобия

Антон шёл по коридору. Звук шагов прыгал по проходу, отражаясь от стен, а лампы светили жёлто-горчичным цветом. В руках старый знакомый держал помятый, чуть промокший вскрытый конверт. Антон шёл достаточно быстро, впрочем, как и всегда за ним и водилось. Миновав множество ответвлений, он, сбавив шаг, открыл двойные двери, что приветственно прогудели, и вошёл в серый полукруглый кабинет. Впереди, перед окном, меж двух висевших на стене позолоченных горящих канделябров спиной к Антону стоял человек. Он был одет во всё чёрно-серое, и чёрный балахон с капюшоном скрывал собой всю персону. Однако знающие люди всегда знали, кто скрывается за мрачными бесформенными одеждами. Постояв пару секунд в дверях, вошедший сказал: - Привет, Ал. У меня есть тут кое-что интересное. Капюшон медленно чуть повернулся вправо, не показывая головы. Антон заметил, что последнее время Алатар стал менее многословен, а временами предпочитал фразам жесты или вовсе молчание. Не сказать, что друг оставил это без внимания, но он принял это как должное, без особых проблем или сильных мрачных ощущений. - Я думаю, у тебя найдётся время для... В общем, нам надо серьёзно поговорить. – Конверт чуть хрустнул. Промолчав немного, визитёр словно бы собирался с силами. Хотя, может, молчание было связано несколько с другими вещами. – Тебе знакомо имя Андрея Случко? Украшенный множественными рунами чёрный капюшон наклонился в сторону, намекая говорившему, чтобы тот продолжил. - Мне прислали любопытное предположение, что ты некая Евгения Маричева. Антон пошёл вперёд, намереваясь отдать распечатанное письмо, но вдруг воздух будто стал тяжелее, плотней. Гость замедлился, а конверт мифическим образом выскользнул из его рук. Его содержимое: помятая записка и фотографии самовольно выбрались наружу, и всё это полетело в разные стороны, описывая плавные воздушные пируэты. - Ему не стоило этого делать, - разрезал воздух сильный ревебрирующий голос. Фигура повернулась наполовину к гостю, и тот увидел скрываемое во тьме капюшона лицо, но не всё, но лишь очертания его. Это были плавные, нежные девичьи очертания. Из-под капюшона не было видно глаз, но Антон чувствовал на себе давление тяжёлого взгляда. До ушей долетел лёгкий смешок – вроде и задорный, но вроде и печальный. Вдруг из-за Ала вышла точно такая же мрачная фигура, полная копия, и пошла вправо, вдоль стены. Затем возникла ещё одна, но она уже направилась в противоположную сторону. Являясь из неоткуда, к недоумению Антон, они возникали одна за другой. С каждой новой фигурой девичий смех становился всё сильнее и ярче, что уже начинало пугать. - Ч-что это? Ал? Фигура в центре подпрыгнула, мелодичный смех усилился, и она взметнулась в воздух, начав выписывать в воздухе странные фигуры вокруг уже начинавшего терять самообладание Антона. Он только разинул рот, но тут одна из стоявших фигур справа резко развернулась к нему лицом, и из-под капюшона засиял огненный и обольстительный лик пылающей суккубы. Она разбежалась и прыгнула в сторону обомлевшего гостя, но в последний момент, узрев загорающиеся искры страха в глубине глаз жертвы, с хохотом подпрыгнула вверх, начав свой пламенный полёт. Когда он секунду спустя обернулся назад, он увидел, как белые крылья прорезали бренное сукно, и перед Антоном предстала сияющий ангел, золотые волосы её плавали в воздухи словно в воде. Она взмахнула крыльями, озарив смертного своим небесным светом. Вспышка! Одна за другой фигуры стали показывать своё истинное лицо. Среди ангелов и демонов Антон стал различать лица людей былых дней, приятные воспоминания о которых уже не столько согревали, сколько ранили. А смех всё усиливался, и усиливался, и усиливался. Дрогнув, знакомый Ала попытался убежать, но воздух для него словно стал непроницаем. Смех сводил с ума, и Антон, превозмогая невероятную плотность, двинулся с места. И побежал прямо вперёд. Закрыв лицо руками, он, разбив стекло, прыгнул в окно. Убрав руки, он испугался, видя, как летит в бесконечную чёрную пропасть. - «Ты один единственный, загнанный в угол, никем не любимый бедный паренек? Ты знаешь, что все они так и считают? Ноют, мол у них нет девушки, нет друзей, родители собаки и все такое...» - прозвенел голос из ниоткуда. Но тут белое крыло мелькнуло перед глазами – и Антон уже был над поляной. Он плашмя ударился о землю, но он тут же встал и побежал вперёд, а радужно-пугающий смех не отставал. Несясь вперёд, споткнулся и покатился куда-то вниз. На ходу вставая на ноги, беглец обнаружил себя в какой-то художественной галерее со множеством путей, но сверху не было потолка, но лишь бесконечная мгла, и рядом всё ещё были пугающие в своём воздушном источающим смех танце преследователи. Убегая от них, он при первой возможности свернул налево. Дальше на перекрёстке он встретил суккуба, готовую встретить его в своих пламенных объятиях, но он свернул направо. Потом он свернул налево и ещё раз налево. - «Каждый раз я пускаю вас по ложному следу, а вы как стая глупых и жалких псов бросаетесь по нему, забывая об основном...» Вдруг коридор словно наклонился вправо, Антон заскользил вниз, тщетно пытаясь цепляться за что-либо. Он ожидал удариться о стену, но она моментально раздвинулась, отправив во всепоглощающий мрак. Что-то сверкнуло – и Антон был уже в тёмном коридоре, походившим на пути метро или подземный переход. Гонимый смехом он продолжал бежать, а развилок становилось всё больше и больше. - «Тебе нужно быть решительней, научись доводить дела до конца...» Серые бетонные стены в неустанном марафоне сливались в сплошную массу. Поворот за поворотом, вздох за вздохом Антон убегал от продирающего до мозга костей леденяще-жизнерадостного смеха. Стены становились всё темнее и темнее, превращаясь в сплошную чернь. Вдруг бегун стал терять равновесие, снова заскользил. Пол под ногами, словно гигантская льдина стал наклоняться под весом Антона. - «Хех... А ведь сам же знаешь, что я полностью безвольный, Ал...» Цепляясь пальцами и царапая плитки ногтями, он всё же не удержался и вновь соскользнул. Упав, он не обнаружил вокруг себя ничего кроме кромешной тьмы. Но вот впереди что-то блеснуло, он отпрянул и сзади что-то задрожало. Обернувшись, он увидел прямо перед собой человеческий силуэт. От ужаса Антон отпрыгнул и побежал в сторону, но тут же заметил бегущий навстречу точно такую же фигуру. Он свернул, но зловещая тень уже бежала ему наперерез. - «У тебя своя голова на плечах... Соберись. Я не смогу с тобой быть вечно. Ты решаешь свою судьбу. Мне не вытащить тебя одному...» Ещё поворот – и снова тень. Она как везде. И этот смех, смех, смех... - «Будь собой, пора перестать быть отражением других! Ты так погибнешь сам в себе! Закостенеешь и погибнешь!» - «Хватит меня спасать!» Разворот за разворотом тень становилась всё ближе, а ужасающий смех был словно над самым ухом. И вот, вновь свернув, Антон узрел пред собой окруживших его нескончаемые ряды безликих теней. - ДА КТО ЖЕ ТЫ?! КТО!!! Развернувшись, он побежал назад, но тут столкнулся лицом к лицу с этой страшной тенью. С нескончаемым ужасом и трепетом он посмотрел в лицо тени и он увидел...самого себя. Это было зеркало. Зеркальный лабиринт. Белые руки, конвульсивно дёргаясь, прилипли к зеркалу. Антон рассматривал своё невероятно бледное лицо, исполненное ужаса и смертельного страха. - Ты всегда отражал лик других людей, но ты так и не создал себя. Ты боишься выбора, - произнёс могильный голос сзади. Из-за спины стало всплывать мрачная фигура, вся в чёрном тряпье, из-под которого выглядывали голые белые кости. - «Однажды тебе придётся определиться. Нельзя угождать всем...» Антон пригнулся – чёрная коса пролетела над самой головой, разбив в дребезги зеркало. Паника. Попытался встать – но тело уже отказывалось слушаться. Руки и ноги выдавали жуткие конвульсивные дёргания, но даже несмотря на это Антон продолжал пытаться ползти, проводя руки через множество острых осколков. - Только не забвение! Только не забвение! Он ощущал за собой ледяное дыхание, которое неотвратимо приближалось. В последние секунды стремительно утекавших сил хватило лишь на то, чтобы перевернуться на спину. И узреть Её. Саму Смерть. Череп был безукоризненно чист и бел, и не было ничего, что могло бы отражать хоть какие-нибудь эмоции. Посмотрев секунду своим пустым взглядом, она занесла косу в ударе. Обречённый попытался закрыться, но руки уже перестали двигаться. Удар! Чёрное лезвие прошло сквозь тело. Боли не было. Ничего словно и не произошло. С трудом Антон стал переводить взгляд со жнеца на себя. И увидел, что живот цел. И руки тоже. «Я умер?» Держа в основной руке косу, Смерть вытянула вперёд правую. Она, перебрав костяшки, направила на смертного свои пальцы, и тот стал плавно подниматься вверх и принимать вертикальное положение. - Как, - спросила пожинательница душ, - мы отличаем реальные вещи от мёртвых иллюзий? Преисполненный ужасом Антон не сразу понял, что вопрос относился к нему. Он всё самозабвенно смотрел в блестящие пустые глазницы обладательницы косы. И он вдруг заметил, как кости стали обрастать плотью, и вскоре, прямо на глазах, Смерть перевоплотилась в старого знакомого. Вернее – знакомую. Чёрный капюшон перевоплотился в длинные рыжеватые волосы, голова ожила, превратившись из немого черепа в уже узнаваемое лицо, глазницы наполнились чистыми серебряными глазами, что вопрошающе уставились на неудачливого марафонщика. - М-мы, - неуверенно начал он, - пробуем его п-пощупать. И понять, могут ли его пощупать другие. - То есть? – голова нежно отклонилась вбок, и рыжие волосы легко качнулись. - Понять... Понять, существует ли он лишь в моём сознании, или в мире в целом. В-ведь так? - Именно, - уверенно произнесла она, - мы выясняем, реагирует ли этот объект на наш мир, взаимодействует ли он с ним. Что мертво, того нет, и оно не реагирует с этим миром. Она взмахнула рукой, и слева от перевоплотившейся пожинательницы возникла небольшая каменная стена. - Иллюзия, - продолжила она, переведя взгляд на каменную преграду, - не существует, и потому мы можем пройти сквозь неё, - с этими словами она провела рукой сквозь стену, как через простой туман. Теперь она посмотрела на Антона. – Ты давал отражения многим людям, Антон. Но тебе никогда не хватало смелости быть чем-то большим. Ты боялся... Ответственности за свой выбор и дела? Порвать с одними людьми ради других? Ты сам загнал себя в угол, и лишь ты мог вытащить себя оттуда. Мог... Развоплотившаяся было коса вновь возникла в руке у девушки, и она аккуратно провела ей сквозь тело Антона. - Ты сам теперь иллюзия. Когда лезвие задержалось в груди, одежда на ней несколько секунд спустя начала обесцвечиваться. Плавно она становилась всё бледнее и бледнее, под конец уже полностью теряла свои цвета. Некоторое время спустя это чёрно-белое пятно начинало расширяться, а центр его стал...становиться прозрачнее. И Антон заметил, что перестал чувствовать эту точку тела. - Страх и трепет... Ты позволил сломать себя, и выхода ты не искал. Никто не пройдёт за тебя твой собственный путь – ты сам выбираешь его. Ты не развил у себя то, что имел – не пожелал, хотя задатки были. Ты выбрал лёгкий путь отражения других, вместо того, чтобы быть собой. Это удобно поначалу, но в зеркальном лабиринте нельзя бегать вечность - однажды тебе придётся столкнуться с самим собой. Но тебя нет. Серое полупрозрачное пятно становилось всё больше и больше. Антон к бесконечному ужасу своему стал замечать, что тело его начинает исчезать. Он уже не чувствовал запахов, кожа не ощущала ни касаний, ни ветра, постепенно тьма застилала глаза. Последнее, что ещё не подводило полностью – слух. - Ты сам выбрал свою судьбу. Из мглы стали возникать толпы безликих людей, нескончаемые дома, машины, самолёты и корабли. Они начинали заполнять собой всё вокруг, но вскоре всё это начало обращаться в угольного цвета песок, разносимый в бесконечность мощными ветрами. Массы людей превращались в гигантские барханы, а титанические небоскрёбы обращались в прах. Призрачное пятно уже поглотило горло, уши уже слышали плохо, а в глазах почти всё скрылось в черни - остались лишь пепельные очертания знакомого лица. И эти улыбающиеся глаза. - Это твоя плата. Он перестал слышать. Антон судорожно цеплялся за последние остатки своей связи с миром – зрение, и чем больше становилось тьмы, тем больше был испытываемый ужас. Казалось, ему не было предела. Разум извивался в убивающей и разрывающей на части панике перед очевидным и неотвратимым, неизбежным. Лицо исчезло. Исчезло всё. Была лишь тьма. Прошло около минуты, но разум уже крошился на куски. Бесконечная убивающая минута. А минута ли? Но вот возникло тепло. Нет, жар! Сознание вцепилось в это ощущение мёртвой хваткой, бесконечно боясь упустить его. Жар, давление, ощущение рук. Рук! Они сначала робко задрожали, а затем задёргались в невероятных конвульсиях. Антон вскрикнул нечеловеческим голосом. Сумасшедшими руками он стряхнул с себя что-то тяжёлое, давящее, что покрывало только что его всего, и задёргался целиком. Он, извиваясь во тьме, что-то сбил рукой, и это что-то упало и треснуло. Вспышка! Показалось, во мраке возник светящийся череп и тут же исчез. Но тут ещё одна: и черепа не было. Почувствовав прилив сил, Антон попытался встать в полный рост, но что-то подтолкнуло его снизу. Он ударился ногами и полетел головой вниз. Рукой он провёл по стене, и нечто под ладонью его щёлкнуло. Возникла новая вспышка. Столь яркая, словно тысяча прожекторов ударила в глаза. Когда глаза привыкли к свету, Антон понял, что это – его комната. Он проснулся. Проезжавшие под окном автомобили своими фарами светили в окно, и тень цветка на подоконнике создавала причудливые узоры, а на полу лежал сбитый с тумбочки будильник. Синяя лампочка системного блока горела в такт шумевшему охлаждающему вентилятору. Кое-кто не выключил на ночь компьютер. Ногами Антон был на кровати, но всё остальное тело распласталось по холодному полу – не самая удобная поза. Он сполз вниз и добрался на избитых руках к лежавшим перед кроватью часам – время было 4:47.