Желание

Тайшаку-тен влюблялся раз в жизни, и именно эта любовь стала его путеводной звездой, она окрасила его жизнь в красный: цвет крови и цвет страсти. Как жаль, что последнего было так мало, а первого так бесконечно много. За всю свою жизнь Тайшаку-тен признавался в любви лишь однажды, один единственный раз, непривычно дрожащим голосом, едва сдерживая рыдания и боль. Тот день и ту ночь мужчина помнил отчетливее всего, и иногда, когда у него кончались силы, он позволял себе мысль: «Почему за свою любовь я так много плачу?». И все же он не сдавался, продолжая по трупам идти к исполнению своего обещания. Иногда были такие вечера, в которые под прекрасную музыку Кендаппы-О Тайшаку-тен уносился мыслями на триста лет назад, в то время, когда всё еще было мирно и Ашура-О, живой и восхитительный, гулял по дворцу в окружении настойчивых поклонников. Музыкантша в такие моменты удивленно вглядывалась в умиротворенное и почти нежное лицо своего господина. И у нее в голове возникал один и тот же вопрос: «За что борется этот человек?». А в это время Тайшаку-тен готовился выйти из-за колонны и на секунду разглядеть в всегда спокойных глазах Ашуры-О искорки удивления. Но потом он снова спокойно (и как-то тоскливо, по мнению Бога Грома) улыбнулся и спросил, как у него дела, давно ли он вернулся из похода. А Тайшаку-тен стоял, что-то довольно нахально отвечая, и одновременно с этим восхищался черными, сияющими волосами, бледной, мраморной кожей, а заостренные ушки казались мужчине безумно трогательными, и он часто ловил себя на желании поцеловать их кончики и посмотреть на реакцию Бога Войны. Но вот Ашура-О медленно проплыл мимо, и мужчина успел лишь слегка коснуться пряди его волос. Это призрачное прикосновение преследовало мужчину несколько дней. Подобных встреч в памяти у Тайшаку-тена сохранилось великое множество, и никогда он не набирался достаточной смелости, чтобы позволить себе сделать что-то более открытое. И этот нелепый мальчишка – Бог Грома Тайшаку-тен, гроза демонов, людей и богов, почти сравнявшийся по силе с Ашурой-О! Но рядом с этим человеком тело отказывало служить своему хозяину, а в голове у мужчины оставался только его возлюбленный. В подобных мыслях Тайшаку-тен забывал о том, где он находится и что в комнате он не один. Кендаппа-О уже давно закончила играть и спокойно ждала, когда ее господин вернется из мира грез. - Ты свободна, - проговорил мужчина и вздохнул, откидываясь поудобнее на спинку дивана, вглядываясь в пасмурное небо. Такое же небо было и в тот день… Тайшаку-тена что-то тянуло именно к залу предсказательницы Куё. Он не знал, что должен там найти, он не нуждался в предсказаниях. И все же по какой-то причине ему казалось, что это необходимо – пойти туда, пройти между колоннами и идти до определенного момента. Что-то внутри подсказывало ему, что встреча с Ашурой-О была написана в книге его судьбы. Бог Войны выглядел таким потерянным, совсем как ребенок, и его вопрос лишь подтвердил догадки Тайшаку-тена: - Как ты считаешь, судьбу можно изменить? И Тайшаку-тен не мог ответить иначе: - Чтобы получить то, чего я хочу, я даже звезды заставлю сойти со своих орбит. Мужчина был счастлив, увидев облегченную улыбку на лице Ашуры-О. А когда тот попросил одолжить ему силу, Тайшаку-тен осознал, что это последний шанс, что скоро колесо судьбы завертится с дикой скоростью, не жалея никого. Так почему же, отвечая на вопрос об оплате его силы, мужчина чувствовал, как все его тело жгло огнем, а сердце болело? - Одолжив силу, я получу то, чего желаю? - Чего же ты желаешь? - ...Тебя, - и пальцы, наконец, смогли зарыться в великолепные, черные волосы, чувствуя их мягкость, нежность и, неожиданно, холод. Когда Тайшаку-тен держал возлюбленного в объятьях, видел, как искажается от страсти вечно спокойное и грустное лицо Ашуры-О, слушал его красивый голос, перемежающийся со стонами удовольствия, именно тогда мужчина был счастлив. Единственный раз в своей жизни. Видимо, именно за эту ночь он и расплачивается по сей день. И хотя та ночь была самой счастливой, в ней также осталось и много боли. Когда все закончилось и Ашура-О сидел, расслабленный и вновь спокойный, на постели, одетый в шелковый халат, расшитый золотом по красному, специально приготовленном Тайшаку-теном для Бога Войны, тогда начался болезненный этап, в который мужчина давал самое главное в жизни обещание. Он шептал слова клятвы в остроконечное ухо и смог-таки дотянуться губами до подрагивающего кончика. Ашура-О вздрогнул и отвел взгляд: - Спасибо, Тайшаку-т.. – Бог Войны не успел закончить благодарность за обещание, его губы накрыла чужая ладонь. Ашура-О прикрыл глаза и поправился: - Спасибо, Тайшаку, - а потом улыбнулся, и эта улыбка так резанула по истерзанному сердцу мужчины, что он опустил голову на плечо Ашуре-О. Эта улыбка, эта нежность, эта интонация, с которой Бог Войны произнес его имя – все это скоро исчезнет. Навсегда. И только в полной мере осознав это, Тайшаку-тен испугался до такой степени, что, не выдержав, зашептал слова любви, совсем как мальчишка, хотя рядом с Ашурой-О он и становился всего лишь влюбленным мальчишкой, который хотел, чтобы его любили в ответ. Но та ночь была всем, что мог дать ему Бог Войны. Когда они сражались насмерть, мужчина не плакал только лишь потому, что спокойная сила Ашуры-О иссушала его слезы, он-то был уверен в своем решении, хотя, конечно, основная боль и основные сложности ложились на плечи Тайшаку-тена. И стоила ли та ночь подобных жертв? Клинок Бога Грома прошел прямо сквозь сердце, а фраза, слетевшая с губ Ашуры-О заставила мужчину взвыть от отчаяния: - Теперь… я весь твой. И когда он пожирал тело возлюбленного, вбирая в себя его силу, даже боль от раскрывающегося на лбу третьего глаза не могла сравниться с сердечной и душевной болью Тайшаку-тена. С того момента тело Ашуры-О и вправду навеки стало принадлежать ему, но этого ли он хотел? Тайшаку-тен, выходя из мира воспоминаний, покачал головой. Неважно, чего желал он сам, важно лишь обещание, данное единственному любимому и дорогому человеку. Сейчас он хотел лишь исполнить желание Ашуры-О. Кто-то когда-нибудь спросит , стоила ли та ночь стольких людских жизней. Могли ли те чувства окупить боль хотя бы самого Тайшаку-тена. Стоила ли та любовь перенесенных мучений? Любой бы ответил «нет, ведь Ашура-О, возможно, даже не любил Тайшаку-тена, так с чего лить столько крови?». А вот сам Тайшаку-тен ответил бы, что за ту ночь и за эту любовь он готов терпеть еще больше боли и тоски, готов убить еще больше людей, готов сразиться с самой судьбой и готов умереть сам. Просто в доказательство того, что любовь была, и что Ашура-О когда-нибудь сможет стать единым с ним и своей душой. Большего он и не просит.