Ответственность

Ему кто-то когда-то сказал: именно возможность принимать последствия своих решений делает тебя тем, кто ты есть. Но тяжесть слова «ответственность» он понимает сполна только годы спустя, зарываясь носом в чужой загривок, туда, где солоноватая кожа чувствительней, в попытке урвать еще немного. Продлить иллюзию хотя бы на пару мгновений. - Отпусти. Сварю кофе, - в голосе раздражение, но здесь никто уже давно ни на что не рассчитывает: оно пробивается только потому, что кожа липкая, а ладонь Криса у него на бедре. Раздражает. Он поднимается со смятых простыней резко, моментально, но без излишней торопливости, даже не пытаясь сделать вид, что его что-то волнует, беспокоит или трогает. Ищет брюки невозмутимо и бесстыдно, и уже через полминуты на кухне слышатся скрип дверцы, гудение крана и шорохи. У них ни разу не любовь. Крис ненавидит чертов кофе. Для Исина это всего лишь финальная часть ритуала. Этот фарс длится несколько месяцев, но как будто – уже целую жизнь отравили горькой чернотой. Крис готов проклясть тот день, когда он впервые увидел это нечто за фасадом искусного почти идеально выстроенного образа неловкого милого парня. Сплошные изломы и трещины на монолите его внутреннего мира. И зачем он всматривался еще, дальше? Не нужно было. Еще тогда стоило просто закрыть глаза, сосчитать до десяти и сделать вид, что он никогда и не замечал пустоты – настоящей, затягивающей в непроглядный мрак – в его взгляде. Крис просто пытался помочь. Как… ну друг, старший, лидер, в конце концов. Тогда он еще не знал, что черной меланхолии Исина не нужна была помощь. Ей нужна была жертва. После первого раза, как только схлынула волна ослепляюще-оглушительной страсти и последние судороги оргазма – великолепного, кстати говоря, оргазма – отпустили мышцы, Криса затопила настоящая паника. До ужаса банальное «Что теперь? Что же будет теперь?» билось пульсом в висках, пока он лихорадочно втягивал мускусный запах кожи по линии роста волос. И только забитое в подкорку определение ответственности на задворках сознания подсказывало, что он, Крис, ужасно боится, да, но готов принять что угодно: истерику со слезами и всхлипами, предложение остаться друзьями, свирепый удар в морду или растерянное «Мне нужно время». Почти что угодно. Только не то, что Лэй, поморщившись и отстранившись почти сразу, скользнет, не останавливаясь, малозаинтересованным взглядом по шокированному, должно быть, лицу Криса, и безразлично-спокойно предложит: - Будешь кофе? Это не любовь, не любовь, не любовь. Не дружба и непонятно что. Это плотоядная пустота внутри души солнечного мальчика Исина из Китая, который хотел быть звездой. Это извращенное, искореженное чувство ответственности Ву Ифаня, который мечтал быть героем и бросить вызов этой затягивающей бездне. Та пресловутая способность отвечать за последствия, о которой кто-то когда-то на беду сказал Крису. Он пытается избавиться от дурацкой иррациональной надежды, что все когда-нибудь будет не так, по-другому. Что однажды Лэй забудет про гребаный кофе, отдающий горечью даже с молоком и сахаром, или хотя бы останется на минутку – всего лишь крохотную минутку – подольше, чем то необходимо. Или не придет к нему вообще. Ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Крис продолжает надеяться, смывая черные кофейные потеки со стенок пустой кружки в пустой квартире.