Кайто

От охранников мы убежали. Они за нами особо-то и не гнались, скорее, так, для порядку. Улыбающийся Кай на улице начал смеяться. Когда смех стал каким-то истерическим, я испугался. Стал думать, что в этих случаях делают, припомнил только пощечину. Уже замахнулся, но вовремя вспомнил, что от Кая вполне можно схлопотать ответную оплеуху. В итоге на помощь мне пришел ещё не стаявший снежок. Зачерпнув горсть, я отправил ее прямо за шиворот Кайто. Смеяться он перестал сразу. Несколько минут стоял, открывая-закрывая рот, не в силах что-то сказать, а потом вдруг начал всхлипывать. Я без раздумий прижал его к себе, принявшись гладить по спине и приговаривать на ушко, что все будет хорошо. Поцеловать его хотелось просто до жути, но очень уж это было бы не вовремя. Минут через десять он, наконец, прекратил трястись, и я вызвал такси. Кай тихо меня поблагодарил, обещал вернуть деньги за такси потом и уехал, оставив меня наедине с не очень-то веселыми мыслями. На следующий день в школу он, естественно, не пришел. Сюрпризом для меня это не стало, я чего-то подобного и ожидал. На звонки мои он тоже не отвечал, равно как и на смс-ки, но когда я написал: «Просто скажи, что с тобой все в порядке», ответил, что все нормально. Ага, прям! Будто я его не успел за это время изучить! Сидит там, рефлексией занимается вкупе с самобичеванием. Наверное, ещё думает, что после вчерашнего я его даже видеть не захочу. И ведь невдомек ему, алмазу несверленому, что мне плевать на его прошлое. Ну, было и было. Не мое это дело. Для меня ведь главное то, что происходит в настоящем. А в настоящем Кайто нравится мне. До дрожи нравится. Можно даже сказать, что я в него влюблен. Немного позже до меня дошло, что неплохо бы это сказать самому Каю. Мы ж друзья, в конце концов, и должны быть искренними друг с другом. Он имеет право знать, что у меня от него башню сносит напрочь. И что он делает меня лучше. И что я хочу прижать его к себе и не отпускать, по крайней мере… никогда. Никогда не отпускать. *** На телефонный звонок Кай, естественно, не ответил, так что я счел вполне приличным завалиться к нему домой без разрешения. Дверь квартиры сначала долго не открывалась, но после того, как я постучал ногой, распахнулась почти сразу. Думаю, Кайто открыл из соображений безопасности, пока я тут вообще все нафиг не разнес. Выглядел он не лучшим образом. Растрепанный, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Из одежды на нем были только новомодные трикаши, ну, такие, знаете, с отвисшей мотней. Мне даже пришлось прикусить себе язык, чтобы чего лишнего не сказать. Потому как сказать хотелось очень, но вряд ли истерический ржач сейчас был бы уместен. - Пришел, - констатировал Кайто. - Угу, - согласился я. – А кому сейчас легко? Думал, я оставлю друга в беде? Кайто грустно усмехнулся и тихо ответил: - Я думал, что после вчерашнего ты вообще никогда не захочешь меня видеть. - А, то есть, если я тебе скажу, что мне абсолютно пофиг на то, что там наболтал этот гандон Вик, ты расстроишься? - Но… ведь он говорил правду… - Да хоть кривду. Ну, было и было, быльем уже давно поросло. - Всё-таки ты неисправим, - рассмеялся Кай. – Честно, ты ещё ни разу не поступил предсказуемо. Ей-Богу, я был уверен, что как только ты узнаешь мой позорный секрет, так в тот же момент исчезнешь из моей жизни навсегда. - У всех есть позорные секреты! – отмахнулся я. – И у меня есть! - Да ну? - Ага. Я в детском садике в носу ковырялся и козявки ел! Кай заливисто захохотал и, отсмеявшись, покачал головой: - И всё-таки, Вадик, твой интеллектуальный уровень… - Оставляет желать лучшего, знаю, - с улыбкой перебил я. Кайто пригласил меня в гостиную, где мы уселись на здоровенный мягкий диван с кремового цвета кожаной обивкой. Я испытующе глянул на друга, ожидая продолжения разговора. Раз уж у нас вечер покаяний… - Я должен тебе всё рассказать, да? – спросил Кай. - Вообще-то, мне это нифига не интересно, но если ты, одуванчик полевой, решишь-таки поведать мне эту грустную историю, то я всенепременно оценю степень твоего доверия ко мне. Могу даже торжественно возрыдать от осознания своей для тебя значимости, хочешь? А, или я должен сказать что-то типа того, что ты просто обязан поделиться со мной своими чувствами, чтобы тебе стало легче? Может, давай вместе поплачем? - Ой, всё, заткнись и слушай. - Я весь трепетаю… трепетю… трепещу, в смысле, от предвкушения. - Вик – моя первая любовь. - Ну надо же, а я думал - брат твой двоюродный… Не коси на меня, я больше перебивать не буду, честно-честно! - У меня семья интеллигентная. У нас все всегда было правильным: и распорядок дня, и питание, и воспитание. Они очень хотели, чтобы я ученым стал. Нанимали репетиторов, летом оплачивали пребывание в специальных лагерях для одаренных детей. Я жизни-то не видел нормальной, нос из-за учебника не высовывал, пока мне пятнадцать не исполнилось. Переходный возраст, гормоны. Естественно, я против родителей взбунтовался. А тут на соседнем этаже поселилась новая семья, и среди них – Вик. Я только его увидел – сразу понял, каким я хочу быть. Независимым и свободным. Делать что хочу, говорить что хочу, самостоятельно принимать решения. Он на меня тоже сразу внимание обратил и предложил дружбу. А для меня это знаешь, как было? Как будто божество с небес сошло и прогуляться по набережной предложило. У меня ведь друзей-то никаких никогда не было, учебники только. То, что я в него влюбился, это, в принципе, естественно. Он ведь был таким, каким боялся, но очень хотел стать я. Он меня восхищал до дрожи. - И ты так сразу с ним… того? – полюбопытствовал я. - Нет конечно! Он меня когда поцеловал в первый раз, я вообще убежал. Первый раз у нас месяца через три был, и то - с грехом пополам он меня на это уломал. А потом закрутилось-завертелось. Я не ходил – летал. Знаешь, я думаю, это и впрямь было сродни наркотической зависимости. Я ради него был готов на что угодно. Я даже не думал о том, что я делаю. А потом одним прекрасным днем я ему надоел. Стал пройденным этапом. Нелюбимой игрушкой. А я не знал, как жить без него. Вот и ползал, унижался. Вспоминать тошно, что я делал… - А с родителями что? - Догадайся сам, - хмыкнул Кай. – С родителями был полный атас. Но сейчас все более-менее пришло в норму. Сохраняем вежливый нейтралитет. - А имя ты правда из-за этого придурка поменял? - Ага. Ему какой-то персонаж из аниме с таким именем очень нравился. Ну, я недолго думая… - Во тебе башню снесло! – восхитился я. – Но, кстати, имя тебе очень подходит. - Знаю. Имя – единственное, о чем не жалею. Наверное, глупо, но мне сейчас действительно стало легче. - Ну, можно сказать, что у тебя с плеч свалился камень. Естественно, не до смеха, когда тебя изнутри такое гложет, а рассказать некому. А тут так кстати подвернулся невероятно понимающий, сочувствующий, внимательно слушающий я! Кстати, раз уж я пришел, я хотел бы сказать тебе одну вещь, которая, возможно, тебе не очень понравится. - Тебя похитили инопланетяне и проводили надо тобою противоестественные опыты? - О, голубь мой пернатый шутить начал, значит, жить будешь! - Так о чем ты хотел мне поведать? Как ты там говорил? Трепещу! - А. Ну трепещи-трепещи, ибо я, великий и ужасный Вадим, влюбился в тебя по самое не балуй. И все время, пока ты рядом, мне очень хочется тебя поцеловать. И не только в губы. И не только поцеловать. - Ты это серьезно? – Кайто смотрел на меня внимательно, изучающее, будто боясь поверить в то, что я только что сказал. - Могу поклясться на Библии. Хотя я неверующий… Ну, на «сникерсе» могу поклясться! Или здоровьем Сереги, у него все равно, если что, его с избытком… Вместо ответа Кайто меня поцеловал. Совсем как тогда, страстно и нежно одновременно. И это, черт возьми, было самым охренительным ответом на все мои невысказанные вопросы.