Кайто

Вечером Кайто попросил меня остаться. После секса мы ещё долго нежились в постели, разговаривая о всякой ерунде, потом пошли на кухню, дабы обуздать зверски разыгравшийся аппетит. Тогда-то Кай и попросил: - Вадим, останься, а? - Я бы с удовольствием, - я с сожалением вздохнул: уходить мне очень не хотелось. – Но как твои родители? Не думаю, что они обрадуются. - Их не будет, я один. - А, в командировке, - сообразил я. – Тогда конечно, только домой позвоню, отпрошусь. - Хорошо, - просиял Кай и добавил: - Только мои родители не в командировке. Я вообще один живу. - То есть как? – опешил я. – Совсем? - Абсолютно. Ну, знаешь, они не очень-то хорошо восприняли новость о моей ориентации и… - Так они тебя выперли, что ли?! – задохнулся я от возмущения. - По сути – да. По факту – на совершеннолетие вручили ключи от квартиры со словами про мою самостоятельность. - Погоди, так тебе уже восемнадцать есть? - А как я, по-твоему, имя поменял? - Во блин, ты ещё и старше меня, получается. Слушай, а ты всегда снизу? - Ну, до сих пор был да, - кивнул Кайто, так выразительно глянув на мою задницу, что я понял, что зря спросил, и решил перевести тему: - И нравится тебе одному жить? - Конечно. Ты не думай на моих родителей, они у меня хорошие, - с неожиданной нежностью в голосе произнес Кай. – Просто растерялись. Да и я тогда такие номера выкидывал, что сам себя из дому выгнал бы за подобные выходки. - Не ассоциируешься ты у меня с выходками, - честно признался я. – Ты же одуванчик! - Это сейчас, а тогда из-за… ну, неважно, - наткнувшись на мой взгляд, Кай решил не вспоминать бывшего. – А ты моим родителям понравился бы. - Откуда такая уверенность? Ты ж сам говорил, что они все из себя правильные. А я не интеллигент ни разу. - Знаешь, - ухмыльнулся мой – ну, до чего же приятно звучит! – парень, – моя ориентация здорово пошатнула их правильность. Я вижу, что они стараются понять и принять меня. Сейчас мы видимся намного чаще, и уже не чувствуется напряжения. Они, на самом деле, такие молодцы! Я только улыбнулся. К его родителям я все равно не испытывал и капельки приязни – выбросили его, как надоевшего кота, пусть и обеспечив жильем, но видя, как сам Кай относится к ситуации, свое недовольство я засунул куда подальше. Родителей не выбирают, и я уж точно не вправе осуждать Кайто за то, что своих родителей он любит. Отпроситься большого труда не составило - родители у меня очень понимающие. Звонил я, правда, отцу, прекрасно зная, что мама отпустить-то отпустит, но перед этим устроит такой допрос с пристрастием, что я рисковал покаяться во всех смертных грехах. Отец же лишних вопросов не задавал: довольно гыкнув в трубку, он лишь посоветовал пользоваться средствами контрацепции и отключился. Так я и узнал, что мой парень – самостоятельный мальчик с хорошим приданым. *** Всю прелесть собственного жилья я познал в скором времени. Серега постоянно жаловался, что с Катей они могут уединиться только во время отсутствия его родителей дома – к себе домой Катя не пускает, а когда он предложил снимать на пару часов квартиру, чуть не запустила в него тяжелой вазой – мол, нашел проститутку. Я слушал про его злоключения и только блаженно улыбался. Потому что у нас с Кайто все было лучше некуда. Нам не надо было ждать, подгадывать время - да я вообще практически перебрался к нему, раза три-четыре в неделю гарантированно ночуя у него. Мама, конечно, была не в восторге. Больше всего потому, что я жил на чужой территории – боялась, что на альфонса похож. Батя же мамины охи-вздохи прекратил, сказал, мол, пусть сам разбирается, лишь бы внуком раньше времени не осчастливил. Мама согласно покивала, но украдкой, пока отец не видит, сказала, чтобы если что – аборт не смели делать. Я заверил маму, что такого точно не случится, а на ее настойчивые просьбы познакомить ее с моей избранницей лишь отнекивался. Со своей «избранницей» я не собирался их знакомить ближайшие лет десять. Наслушался всяких историй про неудачные каминг-ауты. Родители мои не были такими уж отчаянными гомофобами, но новость о моей голубизне вряд ли их обрадовала бы. Мама вон спит и видит, как я ее внуками осчастливлю. Не, нафиг-нафиг. Пусть лучше живут так: меньше знают - крепче здоровье. Потом уж, когда жизнь к стенке припрет, тогда и раскроюсь. Кайто меня поддержал. Но разговоры о моей «избраннице» в доме не утихали. Мама и так и сяк пыталась расспросить меня о «ней», узнать подробности, причем делала это так профессионально, что если б не отец, я не только про Кайто бы ей рассказал, а и о том, в каких позах мы с ним любовью занимаемся. - Чего пристала к пацану, не видишь, не хочет пока говорить. Время настанет - сам расскажет и покажет. - Волнуюсь. Первые серьезные отношения, всё-таки. Вдруг что не так, а мальчишки в этом возрасте знаешь, какие ранимые? Вон у Довлатовых Егор таблеток наглотался из-за несчастной любви! - Тьфу ты, дура-баба, чего городишь-то? Не видишь, что ли, что Вадька ходит, светится, как неоновая вывеска! Так что отстань ты от него, пусть сам разбирается! - Да, но живет он у нее. Неудобно… - Трусы через голову неудобно надевать. Она ж сама его к себе пускает. Вспомни, я по молодости тоже у тебя жил. - Ну ладно, дай Бог, чтоб всё хорошо было, - вздохнула мама. После этого случайно подслушанного мною разговора я ещё больше убедился в том, что рассказывать ничего не буду. По поводу того, что я светился – это точно. Я часто ловил себя на мысли, что выгляжу как дурак – улыбаюсь все время, ржу без причины, на редкость жизнерадостный пиздюк. Но поделать ничего с собой не мог - меня распирало от любви к Кайто и ко всему миру. Первый раз понял смысл выражения «видеть жизнь в розовом цвете». С Кайто у нас было все хорошо, просто потрясающе. Мне казалось, что я с каждым днем влюбляюсь в него все больше и больше. Первое время я всерьез переживал, что могу запалиться в школе, но этого не произошло – оказалось, что я и раньше так себя вел: мог обнять Кая, потрепать по голове. Правда, теперь я ещё и зажимал его в каждом попавшемся укромном уголке, но это был наш с ним маленький секрет, о котором никто не догадывался. В общем, все было настолько прекрасно, насколько могло быть. Но отношения не могут все время быть розово-карамельными, когда партнеры понимают друг друга с полуслова, готовы все друг для друга сделать и поступиться ради любимого собственными интересами. Мы с Каем, как ни крути, были очень разными, и рано или поздно должно было бабахнуть. Это случилось за два дня до пробных экзаменов, тогда мы поссорились в первый раз. Ну как мы? Я. Я со своей распиздяйской сущностью и не думал париться по поводу предстоящего. Это ж пробные, не настоящие, чего переживать-то? Но заяц мой шоколадный Кайто - напротив, запарился не на шутку, плотно засев за учебники. Я старался относиться к этому с пониманием, но когда в пятницу пришел к Каю со скачанным свежим фильмом, коробкой пиццы и предвкушением страстной ночи, а получил от ворот поворот со словами: «Вадим, готовиться нужно!» - не выдержал. Слово за слово, наговорил ему всякой херни и ушел, гордо хлопнув дверью, предварительно швырнув коробку с пиццей Кайто под ноги. На полпути домой до меня дошло, какой я дебил. Но то ли пресловутая гордость, то ли так часто упоминаемый Каем уровень интеллекта не позволили мне повернуться назад и извиниться. Я, как трусливая собака, поджавшая хвост, сбежал домой и сидел все выходные, отчаянно желая набрать врезавшиеся в память цифры телефонного номера и не решаясь это сделать. Ну да, согласен, у меня были большие проблемы с тем, чтобы признать свою неправоту и извиниться. Я так многих друзей потерял, только Серега меня и терпел с моими заморочками. Кая я не хотел потерять, не мог. Но и нагнуть себя тоже не мог. К воскресенью так себя измучил, что мама заметила, что со мной не все в порядке. - Что случилось? Поссорились? – мягко спросила она, поглаживая меня по голове. - Угу, - неразборчиво буркнул я. - А что случилось? Я пожал плечами. Не говорить же, что поссорились из-за того, что я дебил. Мама мое молчание истолковала по-своему: - Не переживай. У девчонок много заморочек, иногда и сами не понимают, на что они обиделись. Купи цветы, конфеты. Извинишься - и она тебя простит, вот увидишь! - Спасибо, мам, - я благодарно сжал мамину ладонь. Кайто не любил конфеты. А цветы, скорее всего, прилетели бы мне в лицо. Что самое обидное, он был бы прав.