Incubus

Занятия нагоняли скуку и меланхолию. Не знаю, на что рассчитывало Министерство Образования, устанавливая такие нормы проведения уроков: единственная мысль, которая у меня возникала сейчас, – свалить подальше из учебного класса, иначе монотонный голос учителя грозил вызвать у меня депрессию или, по крайней мере, в очередной раз вогнать в спячку. Каким бы ты бодрым ни приходил в школьный кабинет, через пятнадцать минут наваливалась такая усталость, словно не спал на протяжении нескольких ночей. Повезло тем классам, куда распределили более молодых учителей: они разбавляли учебный процесс какими-то интерактивными заданиями, иначе для них самих занятия превратились бы в психологическую пытку. Впрочем, так чувствовали себя только те, кто в самом деле хотел извлечь какие-то знания из текущего урока, остальные же были заняты игрой в телефоне или обсуждением школьных сплетен. К последним относились девчонки, которые, не особо стесняясь учителя, обсуждали последние животрепещущие новости. Увы, они сидели недалеко от меня и оказались теми самыми болтливыми бестиями со стадиона. Я лежал на парте, повернув голову к окну, а краем уха слушал их разговор. Из последнего раза я усвоил, что далеко не всегда повседневная болтовня – сбор баек и недостоверных слухов. Кто бы знал, что их предположение касаемо демона окажется правдой. Я поднял глаза наверх: сам Аой в это время мирно вышагивал по потолку, время от времени останавливаясь у окна. - Это выглядит очень странно, да? Такой неожиданный перевод. Может, в самом деле Хитоми была связана с… ну, ты понимаешь. Даже вслух после этого произносить страшно! - Да ну, не может быть. Ты слишком много смотришь ужасов. Может, у нее были проблемы с семьей? Это кажется более вероятным, ведь она только что наконец-то спуталась с Дайки. Не стала же бы она по своей воле бросать новоиспеченного парня? - А вдруг? Наверное, просто не осталось в школе парней, с которыми она не встречалась или кому не предложила встречаться. Неужели ты не обрадуешься? Тебе ведь нравится Дай… -Тс-с-с! Слишком громко! А вообще… Если подумать, всем станет легче после ухода этой стервы. Забыла, как она отбила у тебя Тетсуо? А сама даже не стала встречаться с ним. - И в самом деле. Хорошо, что она наконец-то убралась отсюда. Как думаешь, у меня теперь есть шансы?.. Я едва удержался от того, чтобы хмыкнуть, но в скептической ухмылке губы все же растянул. Надо же, какие страсти. Если бы они узнали, что Хитоми была изнасилована и убита, они бы возвели ее в ранг мучеников, а сами расшибли себе лбы о парты и выплакали все глаза от горя. А заодно попросили отменить занятия в связи с трауром и пережитым стрессом. Интересно, осмелились бы они в таком случае плеваться ядом в ее сторону и радоваться «переводу» на другой свет. Я вытащил мобильник, чтобы набрать сообщение и поделиться своим наблюдением с инкубом. Тот плавным и изящными пируэтом спустился с потолка и облокотился одной рукой о мою парту, читая мое послание. Я некстати вспомнил, что со стороны парты Хитоми, которая сейчас пустует, часто доносился стук ногтей о клавиши телефона и бряцанье многочисленных брелоков. - Знаешь, люди – создания крайне неискренние, - подумав, протянул демон. – Если подумать, в случае смерти последствия не были бы теми же? Свобода в действиях и в любви. Но если бы ты высказал им их собственные слова, на тебя налетели бы с криками: «Это же смерть, нельзя говорить такое!». А сами потерпят какое-то время и затем пойдут возвращать своих любовников. Сейчас же они просто сделают это сразу. Как думаешь, почему? На фоне пропитавшегося скукой занятия этот вопрос меня оживил, и дико захотелось высказать свои путанные предположения и версии, которые не смогли бы уложиться в ровные строки иероглифов. Черт возьми, Аой, почему ты задаешь такие интригующие вопросы, когда нет возможности обсудить их с тобой? Ты просто целый кладезь информации и каверзных вопросов, которые заставляют скрипеть проржавевшие петли моего мозга. Руки сами собой потянулись к телефону, стараясь не упустить и запечатлеть юркие мысли, но с первых же иероглифов я с сожалением осознал, что не успеваю за их бурным потоком. Это нервное возбуждение все еще бурлило внутри, и даже пальцы начали мелко трястись от напряжения. С досадой шикнув, я набрал одну фразу, которая никоим образом не относилась к моим домыслам, но четко описывала все мое отношение к Аою. Ты самый настоящий дьявол! - О-хо-хо, до дьявола по служебной лестнице мне еще далеко, но сочту это за комплимент, - жеманно хохотнул инкуб, шагнув вперед спиной к доске. Я поднял взгляд и увидел те самые красные искорки на дне черных глаз. Все же не зря они мне казались угольками: стоит раздуть из тех малых искорок огонь, и вскоре не избежать разрушительного пожара. Может, я и ненормальный, но мне в самом деле хотелось это сделать. Интересно было бы посмотреть на пышущего злостью Аоя как на другую крайность его характера, а то постоянно смеющийся и подкалывающий демон – это как-то несолидно. *** - Значит, это все же был комплимент? Да? Да? Да? – докапывался Аой, а я медленно, но верно закипал внутри. Эти его «да» были как клюв дятла, который вдалбливался мне в висок. Если противную птицу и можно было бы смахнуть движением руки, то от назойливого инкуба, увы, так просто не отделаешься. Конечно, имидж высокомерного и колкого хозяина давал свою плюсы в виде забавных перепалок и увлекательных дискуссий, однако стоит хоть раз проколоться - и можно смело ожидать такие неприятности, как сейчас. – А говорил ведь «похвалы от меня точно не дождешься» … Терпеливо снося все домогательства, я вышел в задний двор школы, направляясь в укромный уголок, где всегда обедал на перерыве. Обычно все собираются либо в столовой, либо облюбовывают двор с лицевой стороны здания, куда больше падает солнце. Я же предпочитал прохладный тенек, иначе от солнечного удара мне грозила головная боль и тошнота до конца дня. Да и щуриться приходилось не так сильно. Но главное – уединение и покой. В нынешнем положении это также было местом, где я мог свободно поговорить с Аоем, не пытаясь казаться ненормальным типом, который ведет диалог с воздухом. Хитоми вот больше года смогла продержать конспирацию, и я не собирался уступать в этом девушке. - Ты! – наконец выпалил я, тыкая пальцем в грудь инкуба, убедившись, что в округе нет людей. Тот пошел на попятную, утыкаясь лопатками в ствол дерева, а я в свою очередь перешел в наступление. – Слишком много говоришь не по делу. Беру свои слова обратно, ты ведешь себя слишком как человек. Никакой похвалы не было и не будет! - Это выглядит так провокационно, Такашима-кун, - со странным елейным оттенком в голосе сказал демон, растягивая буквы и хитро прищуривая глаза. – Я мазохист, знаешь ли. Не зная, что ответить на такой выпад, я выпалил что-то вроде «Извращенец» и сел на траву, резкими сердитыми движениями распаковывая бенто. Инкуб он и есть инкуб, с его извращёнными выходками придется мириться: специализация как-никак. Мне, отчаянному девственнику, остается только переводить стрелки или делать вид, что ничего не замечаю, ведь в подколах касаемо этой темы я, безусловно, нахожусь в проигрышном положении. - Две пары хаси? – удивился я, открыв крышку. Мама всегда клала только одну пару для меня, зная, что я ни с кем не делю свой обед. Это подтверждало также то, что рис и все остальное было в прежнем количестве: на одну персону. - Сам о себе не позаботишься – никто не позаботится, - донеслось рядом, и из-под носа у меня увели кусок сосиски, сделанной в виде осьминога. Я только удивленно захлопал глазами, не успев толком среагировать на такое наглое воровство. После смачного чавканья над ухом раздался наигранно-тоскливый вздох. – У меня ведь такой черствый хозяин. - Ну так и сиди голодный, мазохист хренов, - проворчал я, переманивая на свою сторону коробку. Нет бы рис взять – ему сразу мясо подавай. – И вообще, разве тебе положено есть обычную пищу? Мне казалось, демоны существуют за счет циркуляции какой-то своей особой энергии. Аой заворочался, удобнее устраиваясь подле меня: облокотился спиной о ствол дерева и согнул одну ногу в колене. Мне почему-то казалось, что быть днем на природе ему было не к лицу: щурившиеся глаза казались щелочками, кожа отдавала неестественной белизной, а сплошь черная одежда смотрелась нелепо на фоне буйства зелени. Темное время суток однозначно было его коньком не только в профессиональном плане. Демон повернулся, заметив, что я на него смотрю, а я отвел взгляд не сразу, выдержав какое-то время. Мне казалось бегством сразу отводить взгляд, словно я делал нечто постыдное, и такими мелкими шагами и поступками я старался выработать иммунитет к провокационным действиям инкуба. На сетчатке словно отпечатался его образ с чернильными глазами и такого же цвета волосами, развеваемыми ветром. Разве ему не было неудобно? Мне постоянно приходилось заправлять волосы за ухо или пальцами зачесывать по направлению ветра. Увы, они были достаточно длинными, чтобы лезть в глаза и в рот, периодически мешая обедать, и достаточно короткими, чтобы их нельзя было собрать. - Знаешь, это как секс для людей: без него можно и обойтись, но не хочется лишать себя удовольствия. Я вполне могу прожить и без обычной еды, но ведь она такая вкусная… Со временем человечество придумывает все новые и новые блюда, и это буйство вкусов даже демона может свести с ума. У нашей энергии тоже есть свой «вкус», хотя, с точки зрения человека, я бы не назвал это вкусом в вашем понимании этого слова. Просто ощущения, более близкие к эмоциям. Одно дело, когда питаешься энергией, идущей от радости, а другое – идущей от подавленного человека. И тем, и тем питаться можно, но удовольствие и ощущения от этих вещей разные. Невероятно трудно это объяснить с помощью человеческих слов и понятий, они не приспособлены под ощущения и чувства других видов. Точнее, просто-напросто не существует подобных терминов. Именно в такие моменты я никогда не буду жалеть, что связался с инкубом: я могу от него узнавать много нового, таинственного и интересного, никогда и никем не изведанного ранее. Я даже не знаю, буду ли использовать его непосредственно по назначению, но крайне трудно было бы сделать определенные выводы менее чем за сутки с момента знакомства. - Меня всегда интересовал один момент, - издалека начал я, глядя на комочек риса между палочками. В этот момент он показался мне овеществлением чего-то человеческого и живого, сочетавшего в себе саму сущность жизни: еду и энергию в виде калорий. Вдоволь насмотревшись на это чудо, я взял его в рот, и даже вкус в этот момент показался мне каким-то особенным. – В фильмах часто присутствует дилемма, когда человек, волей случая ставший вампиром или другим потусторонним существом, считает свое перевоплощение проклятьем и во что бы то ни стало хочет вернуть свою человеческую ипостась. Якобы испытывает какие-то муки, новая жизнь кажется им невыносимой… И я всегда скептически смотрел на них и думал: «Ну не сумасшедшие ли? Ведь перед ними открывается столько возможностей!». Если сравнить недостатки человеческой и другой сущности, я думаю, что у первой их гораздо больше. А вот ты… - я затаил дыхание и посмотрел на Аоя, широко раскрыв глаза от всепоглощающего интереса. Даже слегка повернул корпус в его сторону, всем своим видом выражая жажду к получаемым от него знаниям. Это должно было слегка польстить его явно нескромной персоне и способствовать получению ответа от него: у меня сложилось впечатление, что стоит немного ублажить его извращенную сущность, и он выложит мне все, как на духу. Вдобавок, я также мог смотреть на это как на часть своей «тренировки» по увеличению стойкости, и попытался приблизиться к нему так близко, насколько мог. – Ты не жалеешь, что стал инкубом? Или тебе больше нравилось быть человеком? Моя провокация явно не прошла даром: в глазах вспыхнула та самая алая искорка, а губы растянулись в довольной улыбке. Конечно, я понимал, что играть в такие игры с демоном себе дороже, но соблазн к получению знаний был слишком велик. Настолько, что чувство опасности притупилось, и вместо страха я чувствовал бурлящий по венам адреналин. - Просто у людей своеобразная идеология, - наконец начал свой рассказ Аой, и я приготовился внимательно его слушать, впитывая в себя каждое сказанное слово. Видать, демон смекнул, что увидеть такой интерес на моем лице довольно большая редкость, поэтому все то время, что он говорил, не спускал с меня глаз. – Что они являются высшими существами, находящимися на вершине пищевой цепочки, которые смогли эволюционировать настолько, что могут покорить и изменить под себя природу, лучше и совершеннее которых и быть не может. Что разум и эмоции – особый дар и нет ничего лучше человеческих радостей. Которые, по сути, не только человеческие, если разобраться. Слишком высокомерно, не находишь? Я думаю, однажды найдется нечто, что сможет поставить зарвавшееся человечество на место. Следом была молчаливая пауза, и я терпеливо ожидал услышать то, ради чего затеял весь этот спектакль. Естественно, даже размышления инкуба были ценны, но я хотел услышать не абстрактные домыслы, а конкретные факты о нем самом. Я понимал, что тот увиливал от рассказа о собственной жизни, однако и я не лыком шит. Как бы там ни было, у меня получалось стойко выдерживать давление его взглядом и напускное спокойствие наряду с расслабленностью. Тот явно делал вид, будто не понимал, что именно я пытаюсь выпытать, и просто-напросто лил в мои уши воду. На меня смотрели самые невинные и непосредственные глаза, которые только могут быть у демона. - А что ты можешь сказать об этом со своей личной точки зрения? - Это и была моя точка зрения. - Что ты можешь сказать как инкуб, бывший человеком? - Ничего сверх того, что уже сказал. - Кем тебе больше нравится быть? – я растерял всякое терпение и любезность и откровенно задал вопрос в лоб. Мне дико не нравилось, что меня принимали за глупца или такого человека, которого запросто можно взять и обвести вокруг пальца. В данном случае мне не нравилось даже то, что ко мне относились как к человеку, ибо это подразумевало снисходительность к более слабому существу. – Ты стал таким потому, что не хотел быть человеком? Помнится, я хотел как-то разбудить зверя, дремавшего у него внутри, однако сейчас я пожалел, что тот приоткрыл один глаз. В один миг из ставшего привычным добродушного и насмешливого Аоя тот превратился в жесткого и требовательного демона, который в доли секунды поднялся и пришпилил меня собой к стволу дерева. Я даже глазом моргнуть не успел, а уже надо мной нависала темная гора, и горящие глаза не давали смотреть никуда, кроме как в них. Мурашки табуном прошлись по коже, когда цепкие пальцы приподняли мой подбородок, и в таком положении я почему-то чувствовал себя невероятно уязвимо. Коробка с бенто, которая лежала на коленях, едва не перевернулась на меня от резкого движения, однако пусть инкуб был невероятно шустрым, но в такой же мере был и аккуратным: его колени стояли по бокам от моих вытянутых на траве ног. - Знаешь, Такашима-кун, - его голос был ровным и спокойным, однако это пугало больше, чем если бы он кричал во весь голос. Чувствовался тот яд, который, разливаясь по телу, заставлял каменеть от внутреннего холода. – Я очень добрый, гораздо добрее другого демона, и к тебе отношусь добрее, чем к любому другому человеку. Однако ты начинаешь испытывать мое терпение. Ты всегда можешь в любое время поговорить со мной о чем угодно, но если я о чем-то умалчиваю, значит, не могу рассказать тебе об этом за просто так. Это во-первых. А во-вторых… - он встал на ноги и, наклонившись, вдел мне в ухо наушник, который до этого висел на моей шее. – Сюда кто-то идет. Я вздрогнул и спешно достал телефон из кармана, создавая иллюзию разговора. Пальцы слегка потряхивало от пережитого волнения, но движения я делал, скорее, бессознательно, а в голове прокручивал его последние слова. Прошлым вечером он намекнул мне, что не все можно рассказывать человеку, пусть даже и хозяину, но сегодня он упомянул, что не может сделать это «за просто так». Наверное, эта «цена» была мне «не по карману», иначе он бы мог ее озвучить, как это делается в случае контракта. Либо по каким-то другим причинам он не хотел ее называть. В другом случае я бы обязательно докопался до этого, однако он упомянул тот факт, что выделяет меня из ряда других людей. Это наталкивало на мысль, что демон – как бы странно это ни звучало – утаивает эту информацию для моего же блага. Такой расклад не был поводом прекратить мои расспросы о его прошлом, но послужил тому, чтобы я в таких вещах вел себя более продуманно и хитро. До моего уха уже начал доноситься шорох шагов по траве, и я делал последние штрихи инсценировки обычного разговора во время школьного обеда. Видимо, у Аоя было особое чутье, которое помогало предупредить случаи раскрытия его личности, что мне было весьма на руку. После этой сцены было неловко смотреть в его сторону, и я лишь периферийным зрением мог видеть какое-то темное движение. Однако это темное пятно постепенно приближалось, выходя на передний план, и им оказался вовсе не инкуб, а какой-то незнакомый мне человек.