Drabble, from the series: What if?

Фэндом: Дневники вампира Тонкие пальцы сильнее сжимают толстую восковую свечу рискуя сломать ее на множество кусочков, но ослабить хватку ставших вдруг, словно чужие, ладоней не получается — Фрейя с трудом сохраняет спокойствие. Она почти умерла сегодня… Неприятный холод проходиться по позвоночнику, и пальцы сильнее сжимают свечу. Майклсон все еще может чувствовать, как смерть дышит ей в затылок, и впервые страх перед кем-то, чем-то по мимо Далии охватывает каждую частичку ее естества, но вовсе не перспектива отправиться в загробный мир породила ужас в измученном столетиями одиночества сердце. Она могла умереть, не получив ЕГО прощения. Слова Тристана, как заезженная пластинка, вновь и вновь звучат в голове Фрейи. Сам не ведая того, первый вампир Элайджи открыл ей глаза на страхи, что терзали ее последние шесть месяцев. Которые она столь успешно подавляла заботясь о Хоуп, пытаясь примирить младших братьев, волновалась о Ребекке… Ну а когда в ночь полнолуния безумный круговорот ее жизни замедлялся, и ведьма была предоставлена сама себе, Фрейя пила и танцевала, стараясь заглушить тоску по тому единственному, кто хранил ей верность тысячу лет, кого она предала… Слова заклинания слетают с заплетающегося языка, одна ладонь поднимается вверх, сжимает кулон — сосредоточие ее силы, тюрьмой для души ее брата. Осталось лишь обернуться, чтобы встретиться с чужим лицом, хранящим черты маленького мальчика, воспоминания о котором помогли сохранить разум в Аду, что устроила ей Далия. — Финн, брат мой, — Фрейе хочется протянуть руку по гладить брата по щеке. Почувствовать ЕГО, своего Мунина, а не оболочку, в которую его запихнула Эстер. — Фрейя, — он слегка приподнимает уголки губ, а у Фрейи словно с сердца падает камень — в тепло-карих глазах Финна нет ни слепой ярости, ни безумия, только тепло норвежского солнца в лютые зимние дни. Его глаза топят лед, в который заковала ее сердце Далия. — Твоя душа исцелилась, *— Фрейя улыбается счастливо и беззаботно, в этот момент все печали и невзгоды испуганно отступают поджав хвосты — Хугин и Мунин снова вместе. — Ты ждала много времени, сестра, — голос Финна подобен журчанию реки, что текла недалеко от их дома: тихий и спокойный, полный необузданной мощи. — Я боялась увидеть разочарование в твоих глазах, брат мой, — Фрейя подходит ближе не в силах до конца поверить, что он здесь, перед ней, такой красивый и взрослый, — но страх умереть не увидев тебя оказался сильнее. — Что происходит? — Финн делает шаг ей навстречу. В его глазах беспокойство за нее, Фрею, ведь она для него весь мир. — Ребекка потеряна, Элайджа мечется словно загнанный зверь, а Клаус ведет свою собственную игру. Наши враги сильны как никогда, а я не в силах помочь… — слезы текут из бездонных серых глаз пока признание в собственной слабости слетает с языка. Прикосновение Финна не ощутимо, он лишь дух насильно привязанный к ее кулону, но одного того, что брат желает ее утешить достаточно Фрейе, чтоб наконец-то сделать свободный от страха вдох. — Расскажи мне все, моя прекрасная Фрейя, и вместе мы найдем выход, — обещает Финн. А Фрейя кивает чувствуя облегчение, она больше не одна, теперь ей снова есть с кем разделить свои страхи и тревоги, ведь несмотря на растущую любовь к Клаусу, Ребекке и Элайджи, она не может показать им свою слабость, она просто не способна понять их до конца. — Хочу чтобы ты знал, брат, у тебя есть выбор, — сглотнула Фрейя после того, как рассказала Финну о событиях последних месяцев. — Я могу освободить тебя, и твоя прекрасная душа наконец обретет столь желанный покой… или, я найду для тебя тело, и мы проведем остаток своего века как ведьмы, с нашей семьей. Я приму любое твое решение даже если оно разобьет мне сердце. — Когда тебя забрали, у меня будто вырвали сердце, — грустно улыбнулся Финн. — Я мог разделить свою скорбь лишь с нашей матерью. А потом они завели их, монстров, что звали детьми. — Финн… — укоризненно выдохнула Фрейя. — Я ненавидел их, ведь они не могли заменить тебя, — продолжил Майклсон не обращая внимания на упрек сестры. — Долгое время я видел в них лишь чудовищ не замечая, как сам превращаюсь в монстра. — Не говори так, брат! Ты лучший из нас, — Фрейя ненавидела, что не может его обнять, показать свою любовь. — Я убил нашего брата, — спокойно возразил Финн. — Пытался убить невинного ребенка… Фрейя, у этого не может быть оправдания. — Ты был не в себе. Это все вина Эстер! — горячо возразила Майклсон. — Возможно, для всех нас пришло время перестать винить других в наших ошибках, — мягко сказал Финн. — Между мной Клаусом, Ребеккой и Элайджей не осталось никаких теплых чувств — они не забудут, как я поступил с Колом. — Тогда, мы начнем с чистого листа, — не собиралась сдаваться Фрейя. — Ты нужен мне, брат, сейчас больше, чем когда-либо. — Я никогда не оставлю тебя по своей воле, — дал клятву Финн. — У нашей семьи наконец выпал шанс воссоединиться, но боюсь, наша сестра Ребекка потеряна навсегда, — прошептала Фрейя. — Твои страхи беспочвенны, сестра, — усмехнулся Финн вмиг став похожим на Элайджу. — Тебе стоит кое-что узнать об этой семье: потребуется что-то гораздо более серьезное, чем океан, зловещее пророчества и великая любовь, чтобы разлучить Никлауса с его маленькой сестренкой надолго. Просмотреть все изображения