Дочь для монстров

Терпкий, всепроникающий аромат роз пропитал всю комнату. Слабый ветерок, врывающийся в чуть приоткрытое окно, развеивал удушливый цветочный аромат, даруя прохладу и свежий воздух. Лере снилось ложе из кроваво-красных лепестков, на которое она всходит под мрачную, лишенную ритма музыку. Адская, «гудящая», резонирующая и тревожная скрипка в сопровождении тяжелых ударных. Со всех сторон её окружали розы, так любимые с детства цветы, цветы, которые она ни разу не держала в руках. Сейчас почему-то думалось об острых шипах на крепком стебле, а не о тонком аромате и бархатных лепестках. Шипы безжалостно кололи кожу, принося невыносимую боль, заставляя тело вздрагивать, а рот открываться в безмолвном крике. Вынырнув из пугающего сновидения, Лера резко села на кровати. Судя по яркому солнышку, гонявшему пылинки у открытого окна, было уже далеко за полдень. Девушка повела мутным взглядом по комнате, пытаясь более ли менее восстановить события прошедшей ночи. Розы. Они стояли везде. На каждой свободной горизонтальной поверхности вокруг постели. Розовые, белые, желтые, зеленые, оранжевые и даже голубые. Любые, кроме красных, на самый привередливый и избирательный вкус. Гигантские, с огромными бутонами на длинных, почти метровых стеблях, и россыпь малюсеньких, трогательно нежных, устроившихся на одной веточке. Выдохнув сквозь зубы, Лера бочком сползла с кровати. Тело болезненно ломило, ноги не слушались, на запястьях красовались пестрые синяки – четкий оттиск чужих пальцев. От нахлынувших воспоминаний все внутри сжалось от омерзения. Взяв себя в руки, девушка огляделась. Кроме розария в спальне обнаружилось еще одно обновление. В пустом доселе углу высилась нереально огромная плюшевая панда, почти касающаяся ушами четырехметрового потолка. Подойдя поближе девушка увидела, что черный животик игрушки является дверцей. Недолго думая, Лера заглянула внутрь. Её взору предстали: удобное бескаркасное кресло, на котором при желании можно было даже спать, тонкие полочки, заполненные карандашами и листами для рисования, откидной столик с креплением под чашку, ночник со старотипным выключателем-ниткой и небольшой вентилятор. Настоящий «домик» в доме. Маленькое убежище, замкнутое личное пространство, о котором с детства мечтает любой ребенок. На раскрытом сейчас столике Лера заметила свернутый пополам лист и пятитысячную купюру. С опаской покосившись на деньги, словно они могут на неё наброситься с кулаками или непристойными предложениями, девушка развернула бумагу.

«После всего, что произошло вчера, просить прощенья глупо. Но я все-таки сделаю это. Лера, прости меня, если сможешь. Я готов ответить за свой поступок так, как ты пожелаешь. На столе лежат деньги на такси, на случай если ты захочешь уехать. Люблю тебя, Олег.»

«Хорошо, что на такси, а не за секс», — раздраженно подумала Лера. Сейчас она судорожно вспоминала о том, что произошло вчера. Хотелось кричать или плакать в голос. Крушить мебель, бить посуду, прыгнуть с крыши. Внутри комком свернулась горечь и обида. За боль и унижение, за злые глаза, смотрящие без сожаления, со звериной похотью. Хоть Олег и отличался от её первого «удочерителя», Лера сейчас одинаково ненавидела обоих. Поправив на себе чистенькую полосатую пижаму, в которую её, видимо, переодели прошлой ночью, девушка спустилась вниз, покинув, наконец, душную цветочную комнату. Кухня не претерпела никаких существенных изменений, если не считать готовых блинчиков, ароматной горкой разместившихся на широком блюде. Без аппетита посмотрев на еду, Лера щелкнула кнопкой чайника и уселась на табурет, подтянув колени к груди. На глазах наворачивались непрошеные слезы, сидеть было больно, а думать о произошедшем противно. Телефонная трель заставила девушку подпрыгнуть на стуле и начать нервно озираться. Трезвонил домашний: громко, требовательно, без перерыва. Стряхнув непрошеные слезинки, Лера подняла трубку. — Алло, дом Тайнова, — заученно произнесла она. — Здравствуй Лерочка, как твои дела? — родной, чуть смешливый голос директора заставил девушку вздрогнуть. Как дела? Глаза мгновенно наполнились слезами. Хотелось рассказать все, как когда-то давно, когда она совсем еще маленькой девочкой цеплялась за белую рубашку и с надеждой смотрела в участливое лицо. Унизили, сделали больно, Вениамин примчится в ту же секунду и накажет обидчика. Прижмет к груди, покачает на руках, шепнет слова утешения и купит самое большое и вкусное мороженное, которое только можно найти. — Директор… — сиплым голосом произнесла Лера. Её губы дрожали, руки, сжимающие заветную трубку, побелели от напряжения, казалось, еще чуть-чуть и пластмасса брызнет в разные стороны осколками. — Лера, что случилось? — непритворное беспокойство в бархатном голосе. — Лерочка, ответь! Я сейчас же приеду! Тайнов тебе что-то сделал? «Он его просто убьет», — с удивлением услышав черную злобу и нарастающую панику в голосе директора, поняла девушка. — «Застрелит и все». — Простите, у меня каша выкипела! — справившись с собой, бодро ответила девушка. — Что вы, Вениамин Петрович, все чудесно! Готовить только много приходится. — Я могу приехать, если нужно, — тихо с какой-то глубокой грустью проговорил мужчина. — Нет, что Вы, не утруждайтесь! — поспешно отказалась Лера, почувствовав щемящую пустоту в груди. — Тогда до завтра, — с внезапно вернувшейся иронией и холодностью в голосе сказал директор. — Не скучай. Девушка повесила трубку на рычаг и, уронив голову на руки, разрыдалась. В воскресенье она тихо и цивилизованно скажет директору, что удочеритель её не устраивает, и никто не узнает о том ужасе, который произошел вчера ночью.