Cielo morto, viva il cielo

Договориться с Ла Бриром после весьма кровавого убийства, труда не составило. Ирие уже в сотый раз пожалел, что не потребовал своего ноутбука в качестве рабочего инструмента. Но он боялся, что Вождь захочет взглянуть, что у него там есть, и поймет, что выловил отнюдь не Букашку. Поэтому буквально на коленке, пользуясь только “Блокнотом” набросал крохотную программку для порчи грандиозных планов глупого, по его мнению, Вождя. Ла Брир все это время тихонько сидел на стуле, время от времени поглядывая на мертвое тело, которое Шоиче даже не собирался прятать. Времени мало, и он дотошно объяснял это ювелиру. Шмыгая носом после истерики, и попивая алкоголь прямо из горла бутылки, Ла Брир успокаивался. До него начала доходить вся серьезность ситуации, и мозг, наконец, начал выдавать правильные вопросы, которые хотелось немедленно задать. Однако, инстинкт самосохранения задушил на корню любую попытку потревожить “американца”, занятого делом. – А что теперь будет? – голос оказался хриплым, а слова на английском теперь проговаривались с сильным акцентом. – Я вернусь в деревню за моим другом, – Ирие закончил и снова протер очки. Хотя грязными они не были, но юноша пытался занять все еще трясущиеся руки хоть чем-то. Шоиче, не уверенный в своем, без сомнения провальном, плане, снова просчитывал все возможные варианты. В одном юноша не сомневался, если Ланчия не сможет воспользоваться своим пламенем, и снова так глупо попадется, то из Африки они уже никогда никуда не денутся. Их просто убьют, а останки скормят львам. И Сиэло никогда не узнает, что с ними случилось и куда они пропали. За них никто никогда не отомстит. Их останки никогда не придадут земли. Юноша резко встал, гоня от себя неприятные мысли, и решительно покинул Ла Брир, при этом не забыв почистить видеозаписи системы наблюдения. Он вышел не проронив ни слова. Не угрожал расправой и ничего не требовал. Лишь надеялся, что времени покинуть эту страну у них будет достаточно, прежде чем Ла Брир составит его автопортрет в полиции. Не забыв заехать в аптеку, и проглотить несколько таблеток, он вдавил педаль в пол. До деревни было не более часа при максимально разрешенной скорости. Этого времени более чем достаточно, чтобы живот перестало крутить и колоть, а руки перестали трястись. По единственной дороге в деревни пронесся автомобиль на высокой скорости. Кажется тормозить он не собирался. “Если бы только я был сильнее”, – подумал его водитель. *** Ланчия долго сидел на полу своей камеры. Он раз за разом прокручивал в голове разнообразные способы расправы над Шоиче. За все время к нему не разу никто не пришел, не принес ни воды, ни еды. Он уже всерьез начал опасаться, что у Ирии духу не хватает пустить ему пулю в затылок. Вот он и решил просто подождать, когда Ураган умрет от жажды. Вдруг стены дрогнули и по округе пронесся оглушительный грохот взрыва. Он слышал, как люди суетились и пробегали мимо решетчатой двери в казематы. О нем никто не вспомнил, только кричали на незнакомом языке. Время от времени в разговоре проскальзывала английская речь. Так Ланчия понял, что во дворе что-то взорвалось, а на Вождя напали. Не долго думая мужчина сел поудобнее упираясь спиной в стену, и начал методично долбить в решетку у стены, где находились навесы. Из-за взрыва, сотрясшего все вокруг по стене пролегла трещина. Понадобилось не меньше десяти минут, прежде чем часть решетки со скрежетом отошла от стены образовав “дыру”. Ланчия выбрался в коридор и первой его жертвой стал зазевавшийся надсмотрщик в казематах Вождя. Дальше мужчина с автоматом охранника уже не считал своих жертв. Он чувствовал себя на редкость свободно, подкармливая клокотавшую внутри ярость ором обезумевших врагов. Патроны закончили быстро. Даже слишком. Однако, Ураган не спешил добывать новое оружие или обойму. Вместо этого Ланчия вспомнил, что его главным оружием никогда не был пистолет в кобуре или нож на голенище. Ураган специалист в рукопашном бою. И вот сейчас решил вспомнить каковы ощущения, когда тело чувствует треск чужих костей. Говорят секс и велосипед – это то, чему невозможно разучиться. Ланчия в этот список смело мог добавить, убийство. Ни капли жалости, ни толики сострадания. Тело отлично помнило, как свернуть шею одним резким рывком, как сломать трахею тремя пальцами. Он знал сколько выстрелов может принять “живой щит” и сколько требуется вывихов, чтобы противник катался по полу и завывал от нестерпимой пульсирующей боли. Он целенаправленно двигался в сторону дома, по пути прибираясь. Очень не хотелось, закончив и расслабившись, выйти в парадную дверь на расстрел. Ланчия не стал обходить дом, и пройдя мимо, окрашенного в кровавый, бассейна, вошел в заднюю дверь. В холле он на секунду остановился, заметив протаранивший кованые двери парадного входа автомобиль. Он был искорежен и дымился. Рядом лежали пара трупов, по-видимому не успевших вовремя отбежать в сторону и попавших под колеса. Ланчия наклонился и вытащил пистолет у одного из трупов. Ураган пошел на голоса, разносившееся по всему дому из кабинета хозяина дома. Он плохо понимал слова с ужасным акцентом. Различить смог только “предатель” и “доверие”. “Странное сочетание слов в одном предложении”, – отстраненно подумал Ланчия, хладнокровно расстреливая еще несколько человек в спину. Видимо им очень хотелось посмотреть, что происходит в кабинете Вождя, поэтому охранники и стояли спиной. “Любопытство сгубило кошку”, - мелькнула мысль, когда к нему развернулись двое, державшие мальчишку с вытянутыми на стол руками. Мачете застыл в сантиметрах от запястий. – Я за этого недоноска отвечаю, – хрипло проговорил Ланчия, удивляясь собственным словам. Вождь отмер и рассмеялся. – Я то думал, это мои пар так спускают. А это ты их перестрелял, американец. – Я не американец, а итальянец. Я - Ураган Эстранэо, – буднично произнес Ланчия, чувствуя что что-то не так. Он никогда не был меланхоликом. И в свою бытность даже учился справляться с гневом и излишней агрессией. Но сейчас то ли не было сил на ярость, то ли недостаточно мотивации на активные действия. Мужчина стоял и смотрел, вполуха слушая разглагольствования Вождя, о том, как тот не уважает американцев, итальянцев и вообще любые другие нации. Поднимал на смех Кланы и их европейские устои. А также превозносил себя и свою нацию. Когда Вождь ударился в евгенику, Ланчия неожиданно для себя и остальных заливисто рассмеялся. Он-то, по наивности, полагал, что они влипли действительно серьезно, а все оказалось так заурядно. – Плевать мне на твое уважение, клал я на твое самолюбие. В этом мире все гораздо проще, – с широкой, несвойственной ему улыбкой сообщил Ураган. – Побеждает сильнейший. Вождь хотел возразить или продолжить так грубо прерванный монолог, но едва он открыл рот, как кабинет с роскошной обстановкой охватило багровое пламя. Огонь брался из ниоткуда, словно сам воздух изменял свою структуру под взглядом Хранителя Урагана. Первым загорелся стол, затем ковер на полу и кресла. Чтобы выжечь комнату полностью, понадобилось меньше минуты. Затем всепоглощающее пламя перекинулось на весь Дом Вождя. Ирие сидел на полу и во все глаза смотрел на мужчину. Тот не двигался. Только улыбался, завороженно рассматривая багровые тона языков лижущих его руку. Каждая фаланга на пальцах переливалась цветами кровавого заката. Лаская и льня, пламя не спешило гаснуть.