Трамвайные страсти

…В трамвае было темно и немноголюдно. Двое молодых людей ютились в задней части вагона у большого панорамного окна. Мимо проплывали полуразрушенные строения, которые почти поглотила разросшаяся трава. На фоне неба, затянутого серой дымкой облаков, чернели деревья, вплотную подступившие к когда-то обитаемым и согреваемым теплом и смехом домам. Всё это навевало тоску. Они стояли рядом, каждый думал о своем. Барыга сокрушался о том, что ему не хватит бабла на пивасик. Волк — о том, что Машка из соседнего подъезда не даст ему, а ведь у нее такие чоткие сиськи. Впереди показался крутой поворот, и трамвай тряхнуло. Волк уцепился за скользкий желтый поручень, но пальцы разжались, и он упал в объятия Барыги. Тот, если чесна, ахуел. Волк робко поднял свои ореховые глаза и глянул на суровое лицо Барыги. В нос резко ударил запах пота, смешанный с перегаром. Он зажмурился и чихнул. «Будь здоров» — прозвучал басовитый голос над его ухом, горячее дыхание обожгло хрящ. Волк покраснел и закусил губу. Его дико смущала эта ситуация: дыхание у самого уха, сильные руки на талии и идиотская улыбка на губах Барыги. Он зажмурил глаза и попытался представить, что это Машка, как всегда, немного подвыпив, стискивает его в своих грубых и неуклюжих, но таких милых объятиях. Но смазливое личико, обрамлённое сальными светлыми кудряшками, как назло, ускользало от внутреннего взора. Суровая реальность немного отпугивала Волка: грубые черты лица Барыги, фиолетовый синяк под его глазом. Он был так далек от очаровательной девушки-из-соседнего-подъезда, и это пугало еще больше. Наконец, он промямлил тихое «пусти, мудила», но Барыга лишь усмехнулся и прижал гопника ближе к себе. Волк криво улыбнулся и произнёс нечто нечленораздельное. Его сухие пальцы с грязными ногтями скользнули к заднему карману джинсов в попытке нащупать нож, который его друг всегда носил с собой на случай потасовок. В голове тем временем пульсировала лишь одна мысль: «Хоть бы его там не оказалось, хоть бы он забыл его дома или потерял». Но все его надежды рассыпались, как карточный домик. Гладкая рукоять привычно выпирала из-под мятой джинсовой ткани. Значит, отпираться было не только бесполезно, но и небезопасно. К горлу Волка тем временем устремилась противная солёная масса, а вниз живота с бешеной скоростью пронеслась горячая волна. Да уж, парень явно был не в лучшем положении. …Движение друга к карману джинсов Барыга воспринял как пошлый намек, поэтому в следующую секунду к шее Волка присосались сухие потрескавшиеся губы гопника, заставив того сдавленно замычать. Отцепившись от шеи Волка, Барыга схватил его за волосы и приложил несчастного друга к оконному стеклу. Из-за сильной и внезапной головной боли Волк стал воспринимать всё как в тумане, чем воспользовался похотливый Барыга. Его руки потянулись к джинсам друга, нащупав ремень и резкими рывками пытаясь его расстегнуть. Пряжка, неприятно впившись в пальцы, соскользнула вниз, тихо звякнув. Волк недовольно промычал, но Барыга ещё сильнее прижал его к поручню, навалившись на него всем телом и отчаянно дёргая за замок на ширинке, который никак не хотел расстёгиваться. Наконец, он смог расстегнуть упрямый, как и его друг, замок и стянуть с Волка джинсы. Тот замычал, попытался натянуть брюки, но угрожающе потянувшаяся рука Барыги к заднему карману остановила его. Он схватил друга за щеки, притянул к себе и впился в его губы властным поцелуем. Тот начал сопротивляться, пытаясь укусить Барыгу, но гопник заломил его руки за спиной, заставив его из-за боли забыть всё и слегка приоткрыть свой рот, жадно хватая воздух, чем Барыга моментально воспользовался. Скользнув своим языком в его рот, он слегка прикусил и оттянул нижнюю губу друга. Трамвай снова тряхнуло, и Барыга сжал зубы ещё сильнее, из-за чего из губы Волка потекла кровь. Гопник скользнул соленым от крови языком глубже и провел им по нёбу. Волку стало щекотно, но, почувствовав тяжелую ладонь на своем паху, он лишь судорожно выдохнул. Барыга властно запустил свою руку Волку в трусы и дотронулся большим пальцем до головки его члена. Тот заерзал, вцепился короткими стриженными под мясо ногтями в толстовку друга и слегка толкнулся ему в ладонь. Барыга хищно ухмыльнулся и повернул друга к себе задом, подтолкнув его к ранее известному желтому шесту. Он вытащил свою ладонь из старых боксеров друга и, зацепившись пальцем за резинку, принялся их стягивать с друга, оголяя бледный худощавый зад. Член Волка выскользнул из трусов, заставив гопника яро и так по-бабски покраснеть. Барыга шлепнул друга по заднице, как в какой-то дешевой немецкой порнухе, и, наклонившись к нему ближе, лизнул ухо. Волк недовольно захныкал и сжался под натиском друга, но тот лишь хмыкнул, и, быстро расстегнув свою ширинку, подставил головку своего члена к узенькой анальной дырочке Волка. Несчастный гопник сжался еще сильнее и промямлил: «куда ты пихаешь, уебан, растянуть надо!». . На немой вопрос друга о том, откуда он это знает, тот лишь невнятно махнул головой, и, схватив ладонь Барыги, затолкал два его пальца себе в рот. — Ты чо, типа уже не сопротивляешься? — растерянно спросил Барыга, глядя на усердно сосущего его пальцы друга. — В смысле, а я-то думал… Волк укусил гопника за пальцы, заставив того моментально заткнуться. — Пихай в зад, — хрипло произнес Волк, вытаскивая пальцы друга изо рта. — Чо? — В зад пихай, говорю, дубина. Вся уверенность Барыги куда-то забилась и пропала, сейчас, казалось, главным самцом здесь был Волк: он уверенно командовал другом, словно тот был его служанкой. Барыге это очень не понравилось. Грубо, без предупреждения, он стал вставлять два своих пальца в дырочку Волку, а на его сиплый хрип «не надо так сразу, мудак!» лишь прибавил сухой третий палец. Волк захныкал, сжал анальное колечко, но Барыга был непробиваемым. Вставив пальцы до упора, гопник пару раз подвигал ими в друге, и тут же вытащил, аккуратно вставляя свой член. Несомненно, слюна была хреновой смазкой, особенно если учитывать то, что Барыга практически не растянул друга. Член проходил очень медленно, заставляя Волка сдавленно мычать и хныкать. Он стискивал зубы и жмурился, но пытался вести себя тише, чтобы не привлечь внимания. Волк тихо и коротко крикнул, почувствовав, что член Барыги вошел до упора. Тот обвил его талию своими руками и сделал короткий толчок. Волк охнул, откинул голову назад и красиво выгнул свою спину. Барыга схватил друга за волосы, дернул его голову на себя и вцепился зубами в бледную шею, делая более быстрые и грубые толчки. Волк вновь застонал, но уже не от боли, а от приятного ощущения внизу живота, да и задницу уже так не жгло. Гопник стал сам насаживаться на член друга и истерично кусать свою ладонь, чтобы не издать слишком громкого стона. Необычная обстановка, тихое рычание друга у уха — всё это дико возбуждало Волка. И вот, финальные толчки, Барыга проводит рукой по члену друга пару раз и оба кончают — Волк на стену, Барыга в Волка. Тяжелое дыхание, мокрое тело прижимается к другому. — Волк, ты ахуенный… — А ты круче Машки… Казалось, никто не мог помешать двум друзьям, как… — Вашу мать! Это что такое! Он с голой пипкой, ты погляди! И этот! Нет, ну охренели! Грузная кондукторша с ядовито-оранжевым пучком волос надвигалась на гопников, словно грозовая туча на солнечную детскую площадку. — Верка, останови-ка трамвай! Трамвай замер, женщина принялась долбать несчастный друзей маленькой сумочкой с мелочью, громко матерясь и бормоча замысловатые проклятия в их сторону. Барыгу и Волка выгнали наружу, не дав даже натянуть штаны. И даже не смотря на то, что место было совсем незнакомое, а денег не было и в помине… Они были счастливы. Кажется, это любовь.