Высшая степень искусства говорить — уменье молчать.
— Ну что?! — хор голосов оглушал. Трафальгар поморщился и попытался сделать вид, будто совершенно случайно проходил мимо медицинского кабинета. Но любопытство – зверь страшный, как и чисто профессиональное желание узнать подробнее, в какую передрягу угодил снова этот несносный мальчишка. — Как он, Чоппер? — Эм… Как вам сказать… — Замялся оленёнок, переводя большие влажные глаза с одного накама на другого. — Луффи, он… Не сможет разговаривать. Не навсегда, пару дней максимум! За спиной Чоппера раздалось невразумительное мычание. Перевязанный бинтами так, что любая приличная мумия покинет саркофаг от зависти, капитан припрыгал к друзьям и явно хотел что-то сказать. Он мычал, живо жестикулировал, открывал рот – ни одного слова произнести не вышло. Усопп испуганно перекрестился и потребовал от парня самое простое: сказать «мясо». Луффи оживился, даже слюнки потекли, однако результат остался тем же. — Вот же учудил ты, капитан, — проворчал Зоро, не совсем понимая, как простое падение за борт во время шторма – что случалось не раз и не два – могло повлиять на речь мальчишки. Воды морской он, что ли, наглотался? Чоппер в ответ развёл копытцами и, едва не плача, принялся каяться во всех грехах. Накама как могли успокоили его, а также поговорили с Луффи, вернее, попытались. Монки слушал их, кивал, улыбался и вертел руками, будто мельница. Никто его не понимал, кроме Робин – она умела читать по губам. Но её никто об этом не спросил, потому женщина хладнокровно и вежливо посоветовала приставить к непоседе сиделку. Позвать на помощь или попросить принести что-то он в таком состоянии не сумеет – непривычно беспомощный и молчаливый. Больно резала по ушам тишина. Трафальгар нахмурился и надвинул козырёк шапки на глаза. Лицо Луффи – сверкавшее улыбкой и задорное, как всегда, отчего-то вызывало отторжение. Глаза у пирата не смеялись – в них плескалось немое отчаяние. Луффи без голоса… Разве можно представить такое? Оказывается, можно. Немного успокоенные тем, что это всё временно и не так уж страшно, Мугивары разбрелись доделывать брошенные из-за болезни капитана дела. Негласным решением и многозначительным взглядом они определили в няньки Ло – как будто он соглашался на такое! Просто исчезли в недрах корабля, не оставив Шичибукаю права голоса или выбора собственной участи. Луффи с воодушевлением разматывал тугие бинты, скакал и прыгал, как новенький, хотя вчера ещё лежал на кровати в приступе лихорадки. И делал это в полнейшем безмолвии. Трафальгара всё почти устраивало, он усмехнулся: тишина и Шляпа-я по своей сути антонимы, а тут счастье внезапно обрушилось на пятнистую голову. Красота. Никто не исковеркает имя, не будет орать с противоположного конца корабля, чтобы он нёсся туда и смотрел на чудных рыб, неизвестно как приплывших сюда из Норд Блю. Никто не сможет перебить во время объяснения нюансов плана, мол, это всё неинтересно, давайте лучше поедим или сыграем в салки! Многие вещи бесили Трафальгара в его союзнике. Перечислять их – жизни не хватит, право. Но сейчас, глядя на то, как мальчонка наворачивает вокруг него круги и руками показывает, что чего-то очень-очень срочно хочет, было странно и абсолютно не весело. Будто жизнерадостный воздушный шарик взяли и иголкой проткнули. — Что ты хочешь? Улыбается, тянет за собой и говорит, говорит, говорит – только слов не слышно. Ло казалось, будто кто-то записал речь Мугивары на звуковую ракушу и выключил её; что всего-то надо снова запустить налаженный механизм и корабль наполнится звонким смехом, просьбами, вопросами и ураганом эмоций под именем «Луффи». Наваждение быстро прошло: пират привёл хирурга в камбуз. «Так просто». — Мог бы его в каюте подержать, — беззлобно заявил Санджи, помешивая в огромной кастрюле их будущий обед. — Рот ему никто не зашивал, а надо бы. Луффи энергично закивал, подтверждая, что да, есть он может, причём сразу за всех накама, ему не жалко, и уселся за стол. Честная мордашка и невинная улыбка растапливали не одно сердце, однако с поваром такое ни разу не получалось. Он скептически осмотрел «голодающего», которому час назад скормили тарелку мясного рагу, и ограничился малым – поставил перед Монки блюдо с бутербродами. Трафальгар наблюдал за всем этим как зритель, что попал на бесплатное цирковое шоу. Сначала Луффи обиженно куксился, мотал головой, тыкал пальцем в Санджи и корчил рожицы, имея в виду, что блондин бука и вообще нехороший, но потом голод взял верх над желанием вредничать. Бутерброды исчезли в мгновение ока, только за ушами трещало. Луффи облизнулся. Лукаво взглянул на Ло и вдруг начал что-то рисовать руками в воздухе. — Кажется, ему нужна подушка. — Предположил Санджи, уже выключивший плиту и переключившийся на салаты для девушек. — Или он хочет сыграть в «Крокодила». — Нет, — неожиданно для самого себя отозвался Трафальгар. Мугивара и кок взглянули на него пристально и немного удивлённо: Луффи не ожидал, что его потуги выразить жестами простые и понятные слова дойдут до окружающих так быстро, а Санджи вообще редко слышал, чтобы их нежеланный союзник вмешивался в чужой разговор или проявлял инициативу. Обычно он терпел выходки команды с нордическим спокойствием и выражением лица «я не с этими психами». Что же изменилось, интересно? — У тебя есть блокнот? — Ну да, — хмыкнул и достал из кармана маленькую записную книжку размером с ладонь, не больше. Капитан выхватил вещь из рук накама и, высунув язык от усердия, принялся что-то чиркать на чистом листе карандашом. — Ты его понимаешь? Вот уж рыбак рыбака издалека видит. — Это намёк? — холодно спросил Ло, окидывая Санджи равнодушным взглядом. Так врачи смотрят на смертельно больных пациентов. И брезгливо, а добить рука не поднимается. — Констатация факта, — на удивление миролюбиво ответил блондин, закурил сигарету и словно нарочно не заметил того, как сжимаются руки Шичибукая – костяшки отчётливо проступили. Нервы на корабле мужчине подпортили изрядно. — Ты, уж не знаю, почему, очень нравишься капитану. А ему нравятся особенные люди. И ещё… — Луффи закончил исписывать блокнот кока и с гордостью показал его друзьям. Надпись: «Санджи. Мясо. Сейчас!» и пририсованная грозная рожица не могла оставить равнодушным. Громко расхохотавшись, Санджи чуть не подавился дымом, вытер заслезившиеся глаза и с трудом выговорил: - …л-ладно, ничего. Потом, может, сам поймёшь. — О чём ты? — настойчиво повторил вопрос Ло, стараясь не выдать раздражения. Мугивара улыбался, но его тёмные глаза слишком мудро смотрели то на повара, то на врача, словно мальчик, потеряв голос, приобрёл какой-то загадочный третий глаз. Видел людей насквозь. — Можешь не говорить загадками? — Ай, у меня нет времени, — небрежно отмахнулся, мимоходом взглянув на капитана – сочувствующе. — Уведи этого оглоеда, он уже нацелился на холодильник! Фу, нельзя, Луффи!..***
Удивительно, как иногда трудно привыкнуть к молчанию. Оно выдавливает из тебя спокойствие по капле, как соковыжималка. Ещё утром Ло радовался, наивный человек, что его оставят в покое хотя бы на пару дней, дав почитать, наконец, книги или продумать дальнейшие планы, но нет, куда там! Приставленный к Мугиваре, он потерял покой, сон и остатки самообладания. За мальчишкой надо было следить. Его надо было развлекать и переводить «речь» на нормальный язык. С ним надо было говорить. Осознание было тяжёлым, но правдивым: без почти постоянно голосящего мальчишки на Санни неуютно. Чего-то постоянно не хватает, скребёт на сердце и просит-просит-просит того самого смеха, криков, возмущений и радостных выкриков – они заполняли пространство, каждый уголок, и уютно сворачивались в голове клубком. За короткое время мальчишка стал для Трафальгара родным и привычным. Шумным, безусловно, но… Молчание не всегда золото. Резиновый пират молча сидел и смотрел, как тренируется Зоро; без единого слова поддерживал Усоппа в безумных начинаниях, точнее, был их зачинщиком; убегал от Чоппера, когда тот хотел сделать витаминный укол и прятался где-то на корабле так, что лишь чудом его удалось вытащить из моторного отсека. Записную книжку Луффи забрал: она ему нужнее, а рецепты Санджи помнит наизусть. Каракули, рисунки, слова и целые фразы заполнили каждый отрывной листок, и когда непоседе срочно было что-то нужно, он находил страницу и подсовывал под нос собеседнику. Или писал заново. Или бежал за Траффи. Последнее – в большинстве случаев. Опасный Шичибукай, убийца и монстр в человеческом обличие работал за няньку, переводчика, сопровождающего и Бог знает кого ещё. Если первые три дня Ло терпел и надеялся, что скоро закончится его личный Ад и Луффи заговорит, а заговорив – переключится на более интересный объект для общения, то к концу недели он понял, что надежда не та женщина, что умирает последней. Её жестоко убили, похоже, так и не впустив на солнечный корабль. — Мугивара-я, ты упадёшь, — о да, сидеть, свесив ноги вниз в обнимку с удочкой – обычное дело. Ло раздражала рыбалка. Тишина и редкие всплески воды воспринимались как завуалированное издевательство. — Слезь оттуда. «Не-а». — Тебе холодно. «Не-а. Ты зануда, Траффи!». Трафальгар скрипнул зубами. «Ты голодный?». — Нисколько. Я просто не стану нырять за тобой в море. Поплавок дёрнулся, но, к разочарованию паренька, снова замер. Дул промозглый ветер, сводя на нет потуги солнца хоть чуточку согреть мёрзнувших пиратов. — Мне кажется, что ты врёшь. Луффи оторвался от полусонного созерцания чайки, что подозрительно косилась на удочку и рыбака, и повернулся к Ло. Брови мальчишки взлетели вверх, а рот сложился буквой «о». Это переводилось как «Траффи, а тебе голову не напекло?». — Слишком долго длится твоё молчание. Ненормально и странно. Мугивара неоднозначно пожал плечами, не зная, что на такое можно написать в блокнотик. Тень от шляпы падала на глаза и скрывала эмоции непонятного для большинства нормальных людей человека. Он слишком яркий для них. И всё же Ло с приятной обречённостью подумал, что хочет знать причину. Если его теория верна и неделя мучений случилась не из-за падения в море, то должно же было что-то толкнуть на это Монки? Беззвучный смех. Удочка забыта, а резиновые руки притягивают к себе застигнутого врасплох мужчину. Тёмные глаза непривычно близко, а от юного тела пахнет базиликом – днём он опрокинул на себя одну из множества банок-склянок канонира. Оленёнок до сих пор зажимает нос при приближении капитана, уж слишком резким был аромат. Трафальгар нервно скидывает чужие пальцы с плеч, возмущённо замечает, что Луффи слишком много себе позволяет и вообще – они даже не встречаются! На что Луффи сжимает упрямого врача сильнее и на ухо шепчет с искренним изумлением: — А чем мы, по-твоему, занимались всю последнюю неделю? Поплавок исчезает под водой вместе с удочкой – за ней некому следить. Трафальгар сражён наповал и обескуражен, ведь никто и никогда ещё не проверял его чувства тишиной.