Отблеск пламени.

      Три года прошли с момента смерти Весеннего аса. Ничтожный срок для бессмертного бога, но мне они показались столетием… До сих пор во снах посещали меня страшные видения… Широко распахнутые глаза Бальдра, в которых застыло немое удивление. Белая погребальная ладья, на которой светлый бог отправился в последнее плавание, уносится все дальше от берега по воле волн. За ней еще одна - черная, на которой возложен был его убийца. Ему с запозданием простили все и признали невиновным… А за суднами плывет покорная супруга Справедливого. Золотое платье надулось пузырем и душило женщину, но она все плыла и плыла, пока наконец не выбилась из сил и голова ее не скрылась под водой. Так закончила свою жизнь Нанна - дочь ваннов и верная супруга Бальдра. Она так и не смирилась с утратой, отправилась вслед за мужем.       Асгард молчал в скорби. Не слышно было пения Валькирий, звона мечей и шумных веселий. Стоны и плач охватили стены Валгаллы… Хермод отсутствовал два дня. На второй день после погребения он прискакал к чертогу асов. Но вести, которые он принес, богов не обрадовали. Хозяйка Хельхейма отказалась выдать асам Бальдра, несмотря ни на какие уговоры Хермода. Зато, смеху ради, она заключила пари, что, мол, если за Бальдра попросит ее сам Один, а все Девять Миров станут оплакивать сына Одина, она-де отпустит Весеннего с миром.       Надо отдать должное Фригг - по ее наущению плакали над Бальдром все. Все! Даже гордые альвийские короли и жестокосердные гримтурсы. Боюсь предположить даже, чем она покупала их слезы… Но… Я не мог допустить возвращения Бальдра из мира теней. И пришлось мне сыграть роль великанши Тёк, строптивой, противной старухи, которая отказалась оплакивать Бальдра и асы проиграли спор. Я, конечно, мог бы довериться Одину, который наотрез отказался идти на поклон к Хель и просить ее за Бальдра, но решил не рисковать, помня о его благосклонности к Фригг. Первый год я провел в своем замке - Груте. Почти не выходя из дому, день ото дня ожидая, что за мной явится свита Верховного Аса и уведет на суд. Мне везде чудилась слежка и подозрения. Я почти не спал, не ел. Дошло до того, что я начал срывать свою злость на близких…       Не выдержав всего этого, я решил пожить в одиночестве. Я упросил Одина отпустить меня в Митгард. Там, под личиной странника, я помогал людям, как умел. Жизнь в дороге была мне привычна и мила. Сигюн поняла, что мне действительно нужно было уединиться на время и отпустила меня. За это я люблю ее, за способность отпускать меня без слез и истерик, без которых не могли бы обойтись жены асов. Зато и встречала она меня всегда как весну после долгой зимы, с улыбкой, смехом и любовью.       Людям пришлось туго. Со смертью Бальдра беды не прекратились сразу. В год, когда Светлый Ас покинул мир живых, во владения ступила зима. Долгая зима, безжалостная. Уж год миновал и следующий клонился к концу, а весны нет как нет. Урожая, соответственно, тоже, и, хоть таинственная болезнь оставила людей в покое, они умирали теперь от голода и холода. Я боялся, что снег никогда не растает теперь, и уже думал, что допустил непростительную ошибку, доверившись Владычице Хельхейма. Но, спустя два года, в положенный срок, солнце растопило все же глубокие снега и освободило продрогшую землю. Митгард постепенно просыпался, зацвели первые цветы, в обжитых краях снова слышались смех и песни. И пусть они были редки пока, а люди напуганы, но как прекрасно было услышать голос радости маленькой девочки или звонкий рожок пастушка, после долгого безмолвия и плача…       Эти счастливые события селили в моем сердце радость и покой, укрепляли мой дух и уверенность. Я работал для людей: ковал железо, копал новые колодцы (старые либо промерзли, либо вода в них пропала и стала непригодной), охотился. Я не жил больше трех месяцев в одном селении, кочуя с места на место.       Не забывал я и другие миры, пусть и не так сильно, но все же пострадавшие из-за нарушения равновесия жизни и смерти.       Свартальвхейм пострадал наименее всего - выносливые Цверги в случае опасности прятались глубоко в свои норы и ждали, пока напасть кончится. Так случилось и на сей раз. Король Цвергов Гоин увел своих подданных в Шахты Урхаля, близ Нидавелира и не ведал ни о большой зиме, ни о гибели Весеннего Аса. Вино текло рекой и алмазы сыпались на гномов дождем, а значит, повода для печали им не было. Тут я остановился ненадолго, удовольствия ради. Нравилось мне сладковатое пряное вино гномов и их странные скабрезные песни. Заодно навестил я и давнишнего друга - гнома Лони, сына Андварри (как ни странно, того самого, у которого я как-то свистнул нехилое количество золота и драгоценностей). Приятель был рад моему появлению и три дня пировал в мою честь. Потом мне пришлось уйти. Лори подарил мне на прощание серебряный кинжал, который никогда не чернел и мог рубить даже камни, как теплый жир.       Альвахейму досталось куда больше… Туда меня сопровождал еще один мой приятель из числа смертных. О знакомстве с ним нужно рассказать немного поподробнее. Случай этот забавный.

***

      В Митгарде жизнь почти наладилась. На моем пути оставался последнее поселение - фьорд Франангр. Мне всегда нравились местные жители, у них был особый дар - не унывать даже в самых критичных случаях. Они смеялись и пели опасности в лицо. Здешний конунг часто рисковал и верил в свою удачу. А Один, в свою очередь, всегда награждал его воинов победой… Однако теперь фьорд представлял собой жалкое зрелище. Полуразрушенные дома стояли на честном слове и все же не падали. Многие из них опустели - хозяева умерли или двинулись искать лучшей жизни. После схода снегов поля для пашни превратились в болото. Лес близ селения весь повален. Чтобы поохотиться, приходилось теперь топать не одну милю… И все же люди не хотели покидать обжитые места. Они изо всех сил старались, вели работы по восстановлению домов и помогали друг другу…       В тот самый отчаянный момент появился я. Я пришел к ним с востока, как странник и друг, и они приняли мою помощь. Я нашел для них новое, хорошее место для пашни. Выше по склону одиноко стоящей горы. Там почва была добрая и не каменистая.       Близ болот нашлось еще и большое стадо одичалого скота. Эти животные покинули своих хозяев по разным причинам; гонимые голодом, они все дальше заходили на болота и сбивались с пути. Там они кормились, выкапывая из-под снега редкие травинки, но и зачастую гибли. Вместе с пятью мужчинами мне удалось отогнать коров в деревню, где их вскоре снова одомашнили, ухаживая лучше, чем за собственными детьми.       Однажды я сидел у костра, за стеной фьорда, и думал о своей семье. Я скучал. Тосковал сильно и мне очень хотелось вернуться домой, прямо сию минуту. Но сердце подсказывало, что еще рано. Взявшись заботится о людях, я теперь нес за них ответственность.       Мои думы прервал пасынок конунга. Молодой мужчина, приятной наружности. Ему от роду можно было дать лет двадцать пять, высокий и сильный, с небольшой аккуратной бородкой. Я часто видел его в рядах добровольцев, вызывавшихся на помощь оскуделой деревне. Я видел, что он давно смотрит в мою сторону, но истолковал его интерес по-своему. Я думал, что он просто подозревает меня, чужака, оборванца, который непонятно по какой причине помогает незнакомым людям да еще платы не берет… Люди прислушивались ко мне, а значит, вполне возможно, что я задумал бунт и свержение конунга…       Как оказалось, мысли и сердце у юного воина были намного чище и светлее… - Можно, я присяду рядом с тобой, странник? - осведомился он, осторожно приблизившись к костру. Я поднял глаза на юношу и показал на место напротив. - Конечно,- улыбнулся я. - Присядь и отдыхай, юный конунг. Слова эти чем-то напугали моего гостя. Он округлил глаза и произнес вполголоса. - Тише ты! Какой же я конунг? Мой отец еще полон сил и по воле богов проживет еще много лет! Я внимательно окинул взглядом юношу. Ответ его мне понравился. Воин говорил искренне, что говорило о том, что юноша не жаждет слепо трона, а так же любит отца, пусть и неродного. - Хорошо,- говорил я.- Ты не конунг. Пока. Но вполне можешь им стать в будущем. - Возможно, - пожал плечами воин. - Но я не думаю сейчас об этом. Самое важное в нынешнее время - благополучие горожан. Я кивнул в ответ. Речи гостя мне нравились все больше. Я протянул юноше кусок вяленой лососины и пресную лепешку. -Угощайся, приятель, - добродушно молвил я. И мечтательно добавил: - Жаль, нет доброго эля… Придется довольствоваться водой. Услышав эти слова, юноша усмехнулся и, вытянув из-за пазухи мех, бросил его мне. Я поймал его на лету. Встряхнул - внутри что-то плескалось, откупорил пробку и понюхал - по запаху первосортное пиво. Я расплылся в довольной улыбке и рассмеялся. - Пей на здоровье,- подмигнул мне ночной гость и прилег у костра, подложив под голову котомку. Отхлебнув из сосуда, я остался доволен дивным вкусом эля. Как и ночным гостем, так вовремя пришедшим на мой костер. - Откуда ты? Этот вопрос не был неожиданным, я предполагал, что юноша спросит. - Оттуда, где начинают свой бег Арварка и Алсвина*. - С востока, значит? - заинтересовался мой собеседник. - Почти,- усмехнулся я. - Только еще дальше. Гость смутился, не поняв моих слов, но расспрашивать не стал. Зато задал следующий вопрос, не менее очевидный, чем прежде. - А какое твое имя? В селении тебя называют Гуди** или Гест***. Но какое твое подлинное? - У меня много имен - они как одежда. Сегодня одно, а завтра другое. Я покосился на молодого воина - вид у него был еще более обескураженный. И, похоже, юнец забеспокоился, заподозрив неладное. Я решил, что для него это слишком сложно, поэтому поспешно сказал. - Мне оба этих нравятся. Но ты можешь называть меня Варди. Потому что я друг. - Отлично, Варди,- облегченно выдохнул собеседник и добавил с улыбкой. - А я Рагнар. Какое-то время мы просто молчали, глядя на звезды. Потом я услышал тихую песнь, которую пел Рагнар. Там, где смертный не ходил, Над Морем Мировым, Стоит ясень Игдрассил, Под знаком боевым. Стан его велик и точен, Листва ветошь гнет. Ну а корни вечно точит Гадкий змей Нидхег. На плечах могучих древа Стоит в золоте дорог Асгарда грозная держава- Владыки Одина чертог…       Я с улыбкой внимал его песне. Эти строчки были мне незнакомы, хоть я и слышал достаточно вис и саг. Но в целом песня была не нова, так как смысл ее был перепет многими тысячу и тысячу раз. В песне Рагнар восхвалял Одина, Тора, Тюра. Не забыл и прекрасных асиний; Фрею, Сиф и Фригг… Наконец он закончил петь. И я тихонько рассмеялся. - Да ты еще и скальд, как я погляжу? - Да какой скальд,- отмахнулся воин, смутившись. - Так, выходит иногда, что-нибудь… - Про Одина, Тора, Тюра столько песен слагают, что уже потом и сам запутаешься, где своя, а где чужая,- пожал плечами я и грустно усмехнулся. - Песня не может принадлежать кому-то,- робко возразил Рагнар. - Они как воздух - принадлежат людям. Чтобы пели и помнили. Я рассмеялся в голос, повалившись на траву, и лукаво подмигнул собеседнику. - Да ты мудрец! Но в целом прав. - Еще я слагаю песни об альвах,- эти слова Рагнар произнес с придыханием и мечтательно зажмурился. - О! Прекрасные альвы… Вот бы увидеть хоть одного! В детстве я играл, что попал в чудесную страну и спасал прекрасную принцессу альвов. И мне до сих пор они иногда снятся. Но я не вижу их лиц. Последние слова прозвучали печально. Гость сник. Я решил отвлечь его от его грустных мыслей, а заодно и себя повеселить. - В твоей песне не хватало доблестнейшего из асов. - Кого же? - А как же Локи - кровный брат Одина? - я весь обратился во внимание. Интересно, что Рагнар ответит. А Рагнар слегка удивился такому вопросу и ответил. - Зачем же кликать беду? Известно, что от этого бога разрухи больше, чем пользы. За что его славить - если он не совершает подвигов. Когда прочие асы воюют, он отсиживается дома или бродяжничает. По мне, так и не бог он вовсе - один позор на голову Владыки Асгарда…       Уж больно захотелось стукнуть гостя за такие речи. Но я же сам спросил и получил честный ответ, так что жаловаться поздно. Но, когда заговорил, в голосе моем было гораздо меньше доброжелательности, чем ранее. - Так, по-твоему, Локи только беду приносит? Подвиги не совершает, значит? Да будет тебе известно, друг, что этот бог столько раз спасал могучих асов - сколько волос у тебя на голове. Взять хотя бы случай с похищением молота Тора, когда Локи придумал план и отправился в логово врага добывать Мьельнир. Или когда асы поручились перед великанами, что строили Асгард, а потом не захотели исполнить обещанное. Кто тогда придумал решение этой беде? И, кстати говоря, Альвы очень любят этого бога - ведь он спас их мир от черной напасти, имя которой - Сноррильет! - Мне это неизвестно,- растерялся Рагнар. - Тем невежественней звучат твои слова! - обиженно фыркнул я. Гость смущенно отвел взгляд и задумался. Через какое-то время он робко заговорил. - Может, ты и прав… Да только, поговаривают люди, что и эта ужасная зима, и смута - дело рук Локи. Его козни… Я открыл было рот, чтобы возразить, но осекся на полуслове. - Может, и так, - ответил я вместо этого, без тени улыбки. - Да только не из-за любви к проказам он это сотворил. И уж точно старается это исправить… Собеседник глядел на меня искоса со все нарастающим интересом. Несколько раз он порывался что-то сказать, но передумывал. В конце концов любопытство взяло верх. - И откуда тебе столько известно? Ты что, какой-нибудь жрец Огненного Бога? Слыхал я о таких, они все скитальцы и ведут скрытный образ жизни. Прямо как ты. - Немного таких,- кивнул я в ответ и чуть улыбнулся. - Но я не из их числа. - Тогда кто ты? - в лоб спросил новый приятель. И верно, что тянуть… В голове мелькнула безумная идея. Но мои деяния, хорошие они или нет, чаще всего рождаются по воле безумных идей. И я поступил так, как мне было привычно - немедленно исполнил ее. - А ты уверен, что готов услышать ответ? - спросил я все же, поднимаясь на ноги. Человек подивился, ему наверняка показалось, что я подрос. В его глазах мелькнул было страх, но он мотнул головой, отгоняя сомнения, и решительно кивнул. - Тогда знай, что беду ты уже накликал. Ведь все те неприятные слова, что ты молвил о Лодуре, ты говорил ему в лицо! Я услышал свой голос, разразившийся громом над лесом и усиленный эхом. Огонь в костре взвился до небес и опал, стелясь по земле, подтверждая мои слова и признавая волю хозяина. Рагнар не шевелился, только лицо его побледнело и вытянулось от изумления. Но страх не сковал его волю и он вскоре пришел в себя.       Я решил, что спектакль удался на славу и с человека хватит на сегодня потрясений. Как ни в чем не бывало, я уселся на свое место, поджав ноги, с ехидной ухмылкой. Я ждал, что же мне скажет Рагнар. Но он все медлил. - И что же ты сделаешь со мной?- наконец заговорил Рагнар. Вопрос его прозвучал спокойно, хотя он был потрясен. - А я еще не придумал,- ответил я и отпил глоток из меховой фляги с элем. - Но убивать тебя не стану - ты мне нравишься. И пожалуй, больше даже, чем я тебе. - Ну чтож. Я в твоей власти и ты волен поступать, как хочешь,- с поклоном молвил юноша. - Разреши спросить? - Ну давай,- разрешил я и протянул гостю флягу. Он неуверенно взял ее из моих рук и рассеянно посмотрел на нее. - Расскажи мне о своих странствиях? Я рассмеялся и прищелкнул пальцами. - Твоего века не хватит, чтобы дослушать все до конца. - Тогда расскажи мне об альвах. Какие они? Как они живут? Есть ли у них правители? - Слишком много вопросов, дружок, - тепло улыбнулся я. - Скоро сам все увидишь. На рассвете я покину Митгард, нужно навестить Альвахейм. И ты отправишься со мной - будешь мне помогать. Нам предстоит много работы. Это и будет твоим наказанием. Рагнар едва не подскочил от волнения. Глаза блеснули от радости, он заговорил быстро и с чувством. - Разве это наказание? Скорее благословение! О таком я даже мечтать не смел! Я подмигнул юноше, довольный его реакцией. - Это опасно, дружок. Альфахейм нынче не такой безобидный, как раньше. Время Смуты нанесло ему немалый урон и нам предстоит это исправить. - Я согласен! Эх, если удастся вернуться, напишу все в свитках, для потомков. - Этого, к сожалению, я обещать не могу, - пожал плечами я. - Но ты крепкий парень, возможно, что мечты твои сбудутся. А теперь давай спать. Завтра нам предстоит тяжелый путь.       Но Рагнар так и не уснул всю ночь. Я время от времени просыпался и каждый раз находил его бодрствующим. Он сидел, прислонившись к дереву, попивал эль и смотрел на звезды. И глаза его блестели ярче звезд.