Помощник, любовник...или всё же любимый?

Рихард повернул на своё привычное парковочное место под тротуаром бизнес-центра. Берлин уже утопал в сумерках. Он глянул на окно шестнадцатого этажа, в котором ярко горел свет. Значит, Линдеманн ещё в офисе. Влетев в здание, он поспешил к лифту, чтобы застать шефа. Более суток из его головы не выходило последнее событие. Его неприятно восхищал поступок Тилля. Это было первое место его выходок. Дрожа от бешенства, Цвен ворвался в кабинет. — Рихард? — весьма искренне удивился Тилль появлению своего помощника в офисе. Ведь, по его расчётам, он должен был оставаться за решёткой ещё пару дней. Но Рихард не обратил внимания на замешательство босса. Его просто переполняла злоба и отвращение к человеку за столом. — На этот раз ты превзошёл сам себя, Линдеманн! — Ты о чём? — идеально играя свою роль, непонимающе переспросил Тилль. — Кража денег, две оплаченные гориллы, которые должны были меня трахнуть. Я знаю, что это всё твоя работа, — Рихард насилу сдерживая в себе бурю эмоций, старался говорить как можно спокойнее. — Ну не трахнули же, — усмехнулся мужчина. — На удивление мой зад остался нетронутым. Ты случайно не знаешь, почему? — ядовито спросил парень. — Если бы я им не приплатил, они бы порвали твой чудесный зад на британский флаг. А мне он в сохранности нужен, — Тилль снова уткнулся в документы, лежащие перед ним. — Так мне тебя ещё и благодарить нужно, что обошлось всё только трахом в рот? Интересно, каково тебе будет теперь засовывать свой член мне в рот, после того, как в нём побывал член какого-то урода, а? — с насмешкой спросил Рихард. — Что? — взревел Тилль и даже поднялся с кресла. В нём зарождался гнев. Впервые в жизни всё произошло не по его плану. — Повтори, что ты сказал? — Что слышал, Тилль. Никогда не думал что ты настолько шизонутый. Знаешь, когда я пришёл на собеседование, ты мне казался таким большим, метра три ростом, а сейчас - не больше букашки, — Рихард махнул головой и развернулся к выходу. — Рихард, постой, — Тилль подбежал к нему и схватил за руку. — Послушай, я не платил им за это. Эти уроды действовали не по сценарию. Ни один из них не должен был касаться тебя своими гениталиями. И я клянусь тебе, он поплатится за это, — Тилль говорил весьма убедительно и, казалось, даже искренне. Кажется, в его голосе проскользнуло что-то похожее на лёгкое раскаяние. — А твой рот, Рихард, — он легонько обхватил двумя пальцами его подбородок и провёл большим пальцем по губам помощника, — я буду боготворить, даже если в него насрёт Сатана. Но при одном небольшом условии, — Тилль на секунду замолчал и улыбнулся. — Ты будешь им качественно работать. Рихард промолчал и, дёрнув голову, чтобы стряхнуть руку Тилля, бросил на него презрительный взгляд. — Нет в тебе ничего человеческого, — с сожалением ответил Круспе. — А я так надеялся найти хоть каплю чего-то настоящего в тебе. Но ты оказался последней сволочью. Ты хотя бы понимаешь, что пришлось пережить моей матери? Хорошо, что она ничего не знает об инциденте в тюрьме. Но ей пришлось выложить за меня все свои сбережения, на которые она всю жизнь мечтала купить домик за городом, близ реки, с небольшим участком земли. Она собирала их по крохам, откладывая со скудной зарплаты учителя! — продолжал Круспе. Уж высказывать, так всё сразу. — То, что ты меня подставил, я, в принципе, могу забыть, но то, что ты отнял мечту у моей матери - такое я не в состоянии простить. Так что можешь и не мечтать о моём расположении. Хотя, на твоём месте, было бы глупо надеяться на это после всего. Тиллю, наверное, впервые в жизни стало стыдно за свою беспринципность, за своё поведение. За привычку идти по трупам, лишь бы добиться своего. Он просто отвёл взгляд в сторону, не сумев выдержать тяжёлый взор помощника. Конечно, отбирать мечту его матери он не имел права. Он хотел лишь с ним поквитаться. Кто же знал, что Беатрис Круспе опередит его, и эти продажные копы выпустят его под залог. — Откуда я знал, что твоя мать такая предприимчивая и опередит меня? — попытался парировать Тилль и вернулся в своё кресло. — Ты же прекрасно знаешь, что матери ради своих детей всегда поступают в ущерб себе, — продолжал Круспе, пытаясь всё же понять: есть ли у таких как Тилль вообще совесть или хоть что-нибудь человеческое. — Не знаю! — рявкнул Тилль и отвернулся к окну. — У меня её никогда не было. Моя мать умерла при родах, — уже тихо, еле слышно, добавил он, вглядываясь в темноту города через огромное, от потолка до пола окно, в котором отражались огни Берлина. Рихарду стало сразу не по себе, что ему пришлось напомнить Тиллю об этом трагическом событии. Но это откровение вдруг направило его мысли в совершенно ином направлении. Оно дало ему кое-что понять. Этот человек просто никогда не знал главного - материнской заботы и ласки. Он был лишён её только потому, что однажды что-то пошло не так. Рихарду даже стало немного жаль своего шефа, и он чуть смягчился. — Я сожалею, — тихо выдохнул он. — Теперь понятно, почему ты такой дубовый, — Линдеманн промолчал, тяжело вздохнув. — Ты думаешь, во мне совсем нет ничего человеческого? — Тилль повернулся и взглянул на Рихарда. Впервые в жизни Цвен увидел в глазах босса нечто похожее на сожаление и раскаяние. Искреннее раскаяние. Неужели у Тилля Линдеманна всё же есть сердце? — Да, я заигрался. Я перегнул палку, — продолжал откровенничать руководитель. — Но ты меня вынуждал идти на крайние меры. Из-за тебя я просто теряю контроль над собой и иногда сам не соображаю, что творю и не задумываюсь, к чему это может привести или чем закончиться. Я привык получать то, что хочу. Любой ценой. Рихард даже не нашёл, что ответить. Столько впечатлений за несколько минут. Откровения Линдеманна загнали его в тупик. Но ему льстило, что именно он оказался тем человеком, которому довелось увидеть настоящего Тилля. Увидеть те эмоции, что скрывались много лет под маской безразличия и жестокости. И удостовериться, что его босс на самом деле не хладнокровный, чёрствый и безжалостный монстр, видящий лишь маячащую цель впереди. Цвен был уверен, что это подарок далеко не для каждого, и он взглянул на бизнесмена другими глазами. Тот вдруг почему-то перестал быть для него чудовищем. В кабинете повисла оглушающая тишина. Каждый из них думал о чём-то своём и постепенно делал выводы для себя по сложившейся ситуации. Рихард махнул головой, стряхивая с себя свои мысли. — Я пойду? — немного несмело, осторожно спросил он. — Иди, — Линдеманн снова отвернулся к окну и закурил. Затушив дотлевшую злодейку с фильтром, он схватил телефон и набрал номер. — Томас, привет. Линдеманн, — по привычке представился он. В независимости от того, кому он звонил, знал этот человек его или нет, он всегда представлялся одинаково. — Что на этот раз? — устало спросил лейтенант. — Фредерик Барнс. Он не должен выйти из тюрьмы живым. — Тилль, ты знаешь, что я для тебя сделаю всё, но ты просишь меня пойти на преступление, — осёкся Гётце. — В тюряге может произойти много чего. Продумай лучший вариант. Эта мразь должна перед смертью помучиться. Я всё сказал, — холодно отрезал Линдеманн и нажал отбой.       Всю ночь Круспе прокрутился в постели, одолеваемый множеством мыслей. Иногда ему удавалось немного вздремнуть, но что-то снова и снова его заставляло вырываться из сна. То ли он был тревожным, то ли не давала покоя перевозбуждённая нервная система. Он несколько раз вставал курить, но и никотин не помог ему до конца расслабиться. После двух-трёх часов сна за всю ночь, утро выдалось каторжным. Круспе с трудом заставил себя подняться и, ободрив себя холодной водой в душе, заварил чашку крепкого кофе. Завершив утренние процедуры сигаретой, он отправился на работу. Сопровождаемый громкой музыкой доносившейся из колонок магнитолы, парень впервые за последнее время приехал в офис с совершенно другим настроением. Проглянув все свои забросы, Цвен бросил взгляд на часы на стене приёмной. Десять минут одиннадцатого. Скоро придёт босс. Не успел Рихард об этом подумать, как открылась дверь и мимо пронёсся Линдеманн, но вдруг он остановился и, сделав шаг назад, недоверчиво покосился в сторону рабочего стола своего помощника. — Ты на месте? — удивлённо приподняв бровь, осведомился Тилль. — Ты же не подпишешь мне заявление об уходе, — хмыкнул Круспе. — А ещё раз увидеть Карла с его Береттой с утра как-то не в кайф. Так что у меня не было другого выхода, — саркастично оскалился Рихард. — Ну ладно, — улыбнулся Тилль, отметив перемены в настроении своего помощника. День начался с хорошего, шуточного тона, а значит, что-то изменилось. И Линдеманн был уверен, что эта метаморфоза в рабочей атмосфере, принесёт за собой что-то хорошее. Что, безусловно, не могло его не радовать. Может быть, скоро всё случится?       Отсутствие Рихарда на рабочем месте увеличило объём его задач в несколько раз. За короткий промежуток времени ему предстояло сделать кучу звонков, оформить стопку бумаг… Глубоко вдохнув и рывком вытолкнув воздух из лёгких, он принялся за бумаги, предварительно просмотрев распорядок на день своего шефа. — Тилль, — Рихард включил громкую связь на телефоне внутренней связи. — У тебя сегодня обед с французскими инвесторами, помнишь? — Да, Рихард, спасибо, — легко улыбнулся Линдеманн. — Отлично.       Уже несколько минут Тилль опёршись на дверной косяк и сложив на груди руки, наблюдал за своим помощником. Конечно, Рихард давно заметил его, но упорно продолжал делать вид, что работает, увлечённо глядя в экран монитора, время от времени переводя взгляд на бумаги и что-то в них записывая. Каждого из них забавляла эта своеобразная игра. Губы Линдеманна растягивались в улыбке от напускной серьёзности помощника. — Что? — наконец-то не выдержав, взорвался раздражённо Круспе, отвлекаясь от экрана. — Ничего, — улыбнулся Линдеманн. — Я пришёл с миром, — он подошёл ближе и уселся на стол. — Да ну? — недоверчиво фыркнул парень. — Серьёзно, Рихард. Мне надоело воевать с тобой. Пойми, я правда не хочу брать тебя насильно. И никогда не хотел. Тогда ты меня вынудил. А потом я как будто с ума сошёл, напрочь лишился здравого смысла. И совершенно не отдавал себе отчёта в том, что вытворяю. Твоя непокорность пробудила во мне не лучшие качества. Я хотел тебя с самого начала. Как только впервые увидел тебя в своём кабинете. Но ещё раз повторю: я взаимности хочу. — И ты пытаешься добиться взаимности шантажом? — задумчиво начал Рихард. — Насильно ведь мил не будешь. Не с того ты начал, Тилль. Расположения нельзя добиться запугиванием и прочими твоими излюбленными методами. Конечно, ты получаешь то, что хочешь, но искренне ли тебе это дают? — Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, Рихард. Всего один. Ты смог бы меня полюбить? Хотя бы когда-нибудь? — Знаешь, — тяжело вздохнув начал свой ответ Круспе. — Ещё вчера утром я был уверен, что до конца своих дней смогу чувствовать к тебе только ненависть и отвращение. Но наш разговор вечером изменил моё мнение. Сейчас я тебе ничего не могу сказать по этому поводу. Если я увижу в тебе нормального, адекватного, способного творить добро, хотя бы для близких тебе людей и способного на искренние чувства человека, может быть всё изменится. Но пока мой ответ нет. Тилль понятливо кивнул головой и направился в свой кабинет. — Тилль? — окликнул его Рихард, всё же решившись ему сказать кое-что ободряющее. — Да, Рихард? — Знаешь, когда Барнс прижал меня к стене, лишив любой возможности пошевельнуться, я подумал, что лучше бы вместо него был ты, — Круспе поспешно опустил смущённый взгляд в пол, сделав вид, что чертовски заинтересован рисунком на линолеуме. — Всё познаётся в сравнении, — улыбнулся Тилль и скрылся за своей дверью. Теперь ему предстоит огромный путь реабилитации перед своим помощником. Ведь больше всего на свете он хотел заполучить его расположение, его доверие, его любовь. Настоящую любовь, поскольку сам уже давно безвозвратно утонул в бездонных глазах молодого, красивого брюнета.       В обед, отправляя шефа на встречу с инвесторами, Рихард снабдил его всеми необходимыми отчётами и прочими документами, чуть не бросив их вслед Тиллю, который совершенно о них забыл. — Как замечательно, что ты у меня есть, — с улыбкой поблагодарил он Круспе и, открыв дверь, вдруг остановился и обернулся. — Кстати, Рихард, завтра мы с тобой едем на объект, а после, заедем за твоей мамой. У меня для вас сюрприз. Так что предупреди её, что мы прибудем к трём, чтоб была готова, — он подмигнул и скрылся из виду.