Да не убоишься ты гоблинов

- Ну, что же ты, Ясень, не покажешь нам, чем одарила вас малышка Мередит? – спросил Кураг. - Да, покажите нам, братцы, на что вы теперь способны, засияйте для нас! – закудахтала Крида. Сияющие сидхе для этой крали стали навязчивой идеей. Ясень проигнорировал королеву гоблинов, впрочем, как и сам король. - Это не та сила, которую можно демонстрировать направо и налево без вреда для окружающих, - ответил брат Курагу. Крида облизнулась и нетерпеливо заерзала на своем троне, множество глаз возбужденно заблестели, руки беспокойно зашевелились, потянулись к Курагу, стали гладить и мять его сквозь одежду. Цыпа у короля больно уж горяча, правда и дура первосортная. - Я в курсе, что у одного из вас Рука Крови, а у другого – Плоти! – рявкнул Кураг, отмахиваясь от гоблинши. – Вы, смотрю, совсем носы задрали, раз перечить своему господину вздумали! Король здесь все еще я, и я велю продемонстрировать силу! У меня челюсть свело от гнева. Ясень, как всегда почувствовав мое состояние, кинул мне предостерегающий взгляд. Какая-то доля секунды, незаметная никому, и я подавил свой порыв продемонстрировать Руку Плоти на самом Кураге. Полудурок, совсем не понимает, что дни его сочтены, чем больше полукровок входит в силу, тем неустойчивей его трон… Хотя нет, мы с братом не позволим его свергнуть. Мы оставим эту привилегию за собой. - На ком, мой король, ты желаешь, чтобы мы испытали наши возможности? – спокойно поинтересовался Ясень. Из нас двоих политик – это он. Я – бешеный. Даже по меркам гоблинов. У Ясеня холодный расчетливый ум, но его жестокость не уступает моей, просто у него лучше получается её скрывать. Так-то оно так, да только уважения среди гоблинов одной виртуозной политикой не добиться, поэтому брат знает, когда нужно рвать в клочья. А я вот нет, я готов рвать пасти и отрывать конечности по первому зову своего гнева, ну а когда его надо обуздать - у меня есть Ясень. Кураг окинул взглядом толпу гоблинов, собравшихся в каменной зале, и ткнул пальцем в одного из них. - Приведите его, - приказал король. Толпа вокруг «везунчика» вздрогнула и отхлынула в стороны, оставив дико озирающегося парня один на один со своей участью. Я узнал его, это был Ясдвиг, подмастерье королевского кожевника, не самый хилый и бесполезный гоблин, между прочим. Ясдвиг сделал шаг назад, с полным недоумением на бородавчатом лице, но его с двух сторон подхватили под верхние руки Кирг и Сюрген. Эти два слизня в доблести уступали подмастерью, я не раз видел всех троих в бою, и Кирг и Сюрген, по сравнению с Ясдвигом были просто отрыжкой червя. Подмастерье позволил протащить себя до трона только потому, что не понял что к чему. Его конвоиры, подобострастно похрюкивая, встали перед Курагом, крепко зажав между собой добычу. - Не ко мне, идиоты, а к братьям, - скривился Кураг. - Не обязательно тащить его ко мне, - откликнулся Ясень, - просто кожу слегка вспорите. Кирг, глупо ухмыляясь, вытащил кривой нож, собираясь с размаху вспороть Ясдвигу брюхо, да только тот наконец-то опомнился и с утробным ревом скинул с себя эти гоблиноподобные сопли. Началась стандартная потасовка с кровищей и ошметками плоти по каменному полу. Ясдвиг одержал верх, вырубив Сюргена и прижав разоруженного Кирга всем своим весом. Кураг следил за боем не вмешиваясь, он с самого начала не собирался отдавать нам именно Ясдвига, на его месте мог оказаться любой. Он в очередной раз доказал, что с достоинством проживает свою жизнь, а вот Кирг и Сюрген тем же похвалиться не смогли. - Встань с него, Ясдвиг, - попросил Ясень, и после того, как подмастерье отошел от поверженного, приказал, направив руку с открытой ладонью на Кирга, - кровоточи! Многочисленные порезы на теле Кирга взорвались алыми брызгами, гоблин закашлял кровью. Рядом с ним зашевелился Сюрген. Думаю, теперь мой выход. Я подошел к истекающему кровью Киргу и коснулся пальцами его лба. А потом вызвал силу. По залу разнесся оглушающий вопль, рот гоблина превратился в красную пасть, нос и губы вывернулись наизнанку; потащив за собой десна и зубы, кожа потекла по черепу. Сюрген вскрикнул и попытался отползти от своего товарища, но, то ли в судороге, то ли ища помощи, рука Кирга ухватила того за ногу и к страшному воплю добавился еще один. Весь двор заторможено наблюдал, как слепляются в гротескный кроваво-красный ком их сородичи. Тишина воцарилась в тронном зале после того, как все завершилось. - Ну что ж, - голос Курага раздробил молчание ударом молота по хрусталю, - это впечатляет. От малышки Мерри есть толк. Крида больше не выглядела возбужденной, все её глаза смотрели испуганно и с оттенком отвращения. Ко мне. Как будто я был чем-то омерзительным. Дура. - Вы должны принести принцессе Мередит мою благодарность, - вдруг сказал король. – Немедленно. Мы с Ясенем склонили головы, а затем покинули зал. Множество испуганных глаз провожало нас в спины. Правильно, пусть боятся, гоблины должны бояться своих королей. *** А он все-таки хорош. Консортовы яйца, слишком хорош. Этот его полный ненависти взгляд из под сурово сведенных бровей. Посмотреть бы на его шрамы под повязкой, они наверняка прекрасны. Обладать таким воином - это честь. Я бы не отказался. Белая сидхейская плоть. Можно без мяса, да. Обойдусь малой кровью и другими телесными жидкостями. Он уже попробовал гоблинской любви и она ему пришлась не по вкусу. Так я могу это исправить. Вся его сила, заключенная в мускулистом теле, и подо мной… Толчок в бок отвлек меня от фантазий. Я недовольно взглянул на Ясеня, тот смерил меня взглядом, не отвлекайся, мол, ты слишком громко думаешь. Я слегка кивнул в сторону соблазнительного объекта, типа, посмотри, каков, а? Брат едва заметно вздохнул, и подавил улыбку. Её Высочество, принцесса Мередит, удостоила нас аудиенции, встретив с дружелюбной улыбкой, вполне искренней, хоть и отдающей легкой настороженностью. Ну это понятно, от нас с Ясенем можно что угодно ожидать, да только не сегодня. Сегодня мы мирные, мягкие и пушистые. Хоть и зубастые. Покусать бы одного надменного типа с аппетитной белой задницей. Вот за задницу и покусать бы. А-а, сиськи Дану, опять мысли в сторону вильнули. Я попытался вникнуть, чего там брат распинается по поводу «Кураг премного благодарен и шлет тебе свое заверение в продлении договора» и бла-бла-бла и бла-бла-бла. Эх, не видать принцессе Плоти и Крови продления договора как своих ушей, когда трон займем мы. Она, конечно, девка толковая, дальновидная и к тому же сочная, ни чета некоторым чистокровным сидхе – щепкам с сосками, но ей попотеть придется, чтобы заключить новый союз с гоблинами, а как, мы еще не придумали. Но придумаем обязательно. Взгляд снова вернулся к белобрысому. Ох и чешутся руки сделать ему хорошо. И немного больно. Но от этого будет только еще лучше. Я поймал его гневный взгляд и ухмыльнулся, не сдержался. Он в ответ оскалился. Умеет ненавидеть, надо отдать должное. Да только мы с Ясенем и не такое видели и похлеще него ненавидели. И до сих пор ненавидим, потому что прощать не умеем… Какого ему быть не первым в сердце любимой женщины? Видно же, что любит, что любовь эта счастливым его не делает. Да, он консорт. Один из. Да, Мередит его любит. Но не так, как Мрака и Холода. Это очевидно даже нам, наблюдателям со стороны. Вон как капитан с лейтенантом принцессу свою с двух сторон обложили: она в центре на диване, они по бокам. А Рис и этот зеленоволосый, Гален, кажется, сзади стоят, позы воинственные принимают. Оп. Пока я тут мыслям сентиментальным придавался, Ясень уже раскланиваться собрался. Ну-да, ну-да, пора и честь знать, да и принцессе переутомляться в её-то положении нельзя. Ох, да пошли уже, они обойдутся без официозной вежливости, а я вот уже готов яйца в кулак зажимать, ноют они от взгляда страстного белокурой да синеокой дивы. Подмигнул я на прощание своей «диве», Ясень только тихо и сокрушенно вздохнул. А вот «дива» набычилась, челюсть квадратную упрямо вперед выставила. Он называет себя Рис. Рррииииссс. Мы шли через волшебный лес в свой ситхен и Ясень начал тихо посмеиваться. - Ты чего? – уставился я на него. Он бросил на меня в ответ острый взгляд и согнулся пополам от хохота, морду аж перекосило. - Брат, - прохрипел он, пытаясь смех свой сдержать, - ты чего там вытворял, а? Ты хочешь, чтоб зазноба твоя тебе яйца под корень срезала? - А в бубен? – рассердился я. - Да ладно, - отмахнулся он, мол, не хер обижаться, - что, настолько припекло? Почему именно он? Кромм Круах – бог смерти? Он правду сказал, и от этой правды у меня озноб по телу пошел и в паху напряжением отдался, осел в животе дрожащим холодом. - Да-а, - протянул мечтательно, а сам одним глазом на него покосился, - дева светлоликая, станом притягательна, с сияющим мечом. - Ты ебнулся? – спросил брат участливо и ласково, словно у неполноценного. Я растянул губы в хищной улыбке, облизнулся плотоядно и кивнул. Брат глаза свои зеленые горестно закатил, сказать что-то намереваясь, да сам себя на пол звуке прервал. Прислушался, склонив голову набок. Тут и я услышал: на хвост нам кто-то упал. Мы разошлись с братом по разным сторонам от тропы и бесшумными тенями двинулись в предполагаемую сторону. Преследователь наш тоже не первый день молоко-то на губах обтер, мы услышали его по чистой случайности – эта часть волшебной страны абсолютно новая, и сюрпризов в ней полно наравне с дикой магией. Видно на один такой сюрприз наш следопыт и напоролся. Я может и не нашел его, если бы не тряпки эти белые, в таких среди деревьев не спрячешься. Вынырнул я всего в двух шагах за его спиной, одной рукой поперек груди обнял, а в другой кинжал зажал и ему между ребер ощутимо, до первой капли крови сунул. Он едва дернулся и выругался, быстро оценив ситуацию. Ясень уже лыбился напротив, свой кинжал острием вниз удерживая. - Я знал, что ты не останешься равнодушным к моим авансам, - съязвил я ему в самое ухо. - Ты, конечно, можешь дырку во мне сделать, да только я все равно от тебя одну оболочку оставлю, - голос его холодной яростью окатывал. – Ты, гоблин, забыл, с кем дело имеешь? - Мы не забыли, Кромм Круах, - сказал Ясень. – Если бы ты хотел убить, убил бы давно. - Давай не будем яйцами мериться, - прошептал я, притискивая его к себе еще ближе. – Мы ведь с Ясенем не простые гоблины, свои козыри на руках имеются. - Знаю я ваши козыри, сидхи-без-году-неделю, - выплюнул он. Мы с братом переглянулись и рассмеялись, тело рисово тут же в моих руках окаменело. - Это не беда, - просмеявшись, сказал Ясень, - мы к вам на поклон не просимся. Мы – гоблины, а не сидхи и никогда этого не забудем. - Ты зачем шел за нами? – спросил я и носом практически ему в волосы на макушке зарылся. Пахло от него потрясающе – свежо и остро одновременно. Рис снова дернулся в моих руках, но не вырвался, убивать он нас не собирался, и келпи понятно, но и освободиться не мог, окруженный по всем фронтам. - Шел мозги вставить на место, вы зарвались окончательно! – прорычал Рис. Оооо, я бы вставил тут кое-кому, руки-ноги связал и вставил бы медленно, с оттяжечкой. Не успел я мысль додумать, как что-то мимо носа метнулось и пленника моего прямо передо мной распяло. Ивовыми ветками. Мы втроем на мгновение дар речи потеряли. Пока мы с Ясенем ошарашенно друг на друга таращились, Рис с тихим ревом начал дергаться и конечности выкручивать. Безрезультатно. И тут до меня наконец-таки дошло. - Ты чего задумал? – подозрительно прищурился брат, увидев похабную улыбку на моем лице. - Фантазии реализовывать буду, - едва сдерживая подступившие веселье, отозвался я и обошел Риса по кругу. Взгляд у моей фантазии был весьма красноречивым, обещающим мне мучительную смерть. Ах, пустяки, это все потом, все потом. - Освободи меня, - проскрежетал Рис, напрягая мышцы в надежде вырваться. - Теперь уж точно нет, ты сам пришел, - я не мог сдержать сумасшедшей улыбки. - Что ты собираешься делать? – спросил он, глядя исподлобья. - Трахать тебя, - признался я. Сидхе дернулся в своих путах и уставился на меня со смесью неверия, страха и ярости, его глаз сверкнул нехорошо, брови сошлись белыми надломленными крыльями на переносице. - Ты охуел?! Хрен не треснет?! – рявкнул он. Я засмеялся: - Я аккуратно. - Я убью тебя, - прошипел Рис, стиснув зубы, губы побледнели и истончились от ярости. Хватит болтать и угрозами бесполезными сыпать, подумал я и вцепился пальцами в мягкую гриву, чтобы лбом в переносицу не получить. Только от одного ощущения шелковых волос в руке мое тело завибрировало, разрушая все барьеры. Я ткнулся губами в гладкую шею, ощутив горькую сладость на языке. Мед и полынь. Консооорт, это невыносимо! Моя похоть вырвалась на свободу. Эта тварь завладела моими мыслями, моим телом, затолкав разум вглубь своей тьмы. Больше белой плоти! Больше сладкой горечи! Белый костюм сидха разлетелся в клочья, повиснув лоскутами на руках, словно обломанные крылья. Я вгрызся зубами в его плечо, вырывая стон и судорогу, сидхе не проронил ни слова, посчитав недостойным взывать к нашему благоразумию и угрожать. Меня трясло, руки сжимали чужую плоть до белых пятен, краснеющих, как только я разжимал пальцы. Будут шикарные синяки. - Ты белая сидхейская сучка, Кромм Круах, - прошептал я ему в губы, снова ухватив за волосы, и лизнул гладкую щеку. Круах рванулся и злобно зыркнул на меня трехцветным глазом. – Ты заскулишь подо мной, и не от боли. Рис стиснул зубы и гордо уставился взглядом вдаль. Игнорирует. Волна азарта и желания сломить, заставить вожделеть моих прикосновений, прокатилась из нутра по позвоночнику. Кожа под моей рукой была горячей, нежной и упругой, мышцы - стальными. Хочуууу. Я наклонился, перехватив сидхе за талию обеими руками, и впился губами в торчащий маленький сосок. Круах дернулся, но снова смолчал. Посасывая один сосок, второй я ущипнул пальцами и вывернул. Круах тихо застонал. Когда я закончил с сосками, они были пунцовыми и чувствительными, сидхе вздрагивал от малейшего дуновения ветра. Его член стоял крепко и истекал прозрачными каплями. Чужие руки обняли Риса со спины, зеленые глаза Ясеня почернели от похоти – он тоже не смог сопротивляться притяжению белой плоти. Ладони моего брата на белой коже сидхе казались темными, они нетерпеливо огладили мощный торс, сжали с силой соски и затем нежно погладили самыми кончиками пальцев. Круах задохнулся и откинулся на плечо Ясеня, сцепив плотно зубы, что желваки заиграли. Я встал на колени и огладил поджарые бедра. Он знал, что я сейчас сделаю, но принципиально смотрел в небо. Только тихо, едва слышно стонал и крупно вздрагивал. Встретив взгляд брата, я ухмыльнулся, показав зубы и он, как всегда без слов, понял меня, оттянул голову Риса за волосы и впился, почти укусил оголившуюся шею, а я накрыл ртом горячую головку, маячившую у меня перед носом. Рис натянул руками связавшие его ивовые ветви, мышцы взбугрились, шея напряглась, а дыхание сбилось. У меня в штанах стояло колом и мешало играть с телом сидхе, призывая погрузиться в горячее нутро и выебать до стонов и криков. Я заставил себя сосать, вылизывать, дрочить, а руки уже оглаживали ладные ноги и ягодицы, проникая между щелью пальцами, давили на подрагивающую влажную от пота дырку. Я дал брату знак меняться, тот нехотя подчинился, окатив меня неудовлетворённым желанием. Я его понимал, его повело, он, наконец-то, увидел то, что видел я, но уступать я не собирался. Сейчас Рис мой, пусть запечатлится на мне как птенец на матери, пусть я буду первым мужчиной, первым гоблином, с которым он испытает удовольствие. Огладив желанное тело от подмышек до бедер, я высвободил член, сплюнул на ладонь и втер слюну в поджавшееся отверстие. - Расслабься, не доводи до боли, - сказал я ему на ухо, прижимаясь горячим членом к прохладной ягодице. Круах зарычал и мотнул вихрастой головой. Я хмыкнул и снова встал на колени, развел половинки и лизнул розовую дырку. Рис дернулся бедрами вперед и получил от меня звонкий шлепок по заду, подтянулся на руках и резко ослаб. Готов. Можно трахать. Я встал, положил руку ему на поясницу, заставив подставить мне задницу, и стал вставлять, медленно и не глубоко. Ясень зафиксировал бедра сидхе и принялся вылизывать того спереди. Ясень позволял себе с сидхе то, за что их гоблины давно расчленили бы или пустили бы по кругу. Если бы посмели. ..Круах опустил голову, закрыв лицо волосами и скулил, тихо и на одной ноте. Скоро будет громко. Я видел, как напрягаются мышцы спины, как испарина стекает по коже и засаживал уже до яиц. Крупная дрожь сотрясала тело в моих руках, я гладил его, успокаивал, облизывал шею, напряженные плечи, тянул волосы и целовал острую скулу. Я обладал. Прекраснейшим из сидхов. Его удовольствие было моим. Ну почти моим, Ясень с аппетитом облизывал горячий сидхейский член, дурея от вседозволенности. Яркий белый свет волнами поплыл от тела Риса, сила заискрилась, вызывая ответ в наших с братом телах, золото смешалось с невыносимым сиянием, сплетаясь в двухполосное гало. Я развернул лицо Риса к себе и поцеловал в рубиновые губы. Затуманенный взгляд переливался голубыми самоцветами, щеки залило лихорадочным румянцем. Красивый. Невыносимо. Я снова поцеловал его и тело сидхе тряхнуло с силой, он заорал прямо мне в рот, зажмурился и обвис в путах. Сияние сошло на нет, но глаза Ясеня еще вспыхивали зелеными огнями, он слизнул белые капли с губ и сыто улыбнулся. Я улыбнулся в ответ, чувствуя как выскальзываю из все еще вздрагивающего тела. Брат поднялся и рывком прижал к себе ослабевшего Риса, собрал волосы в кулак на затылке и нежно потянул, чтобы поцеловать в первый раз. Затейник, сначала отсосал, потом поцеловал. Он запал. Влип, как и я. - Захочешь еще, ты знаешь, где нас найти, - сказал я и лизнул на прощание розовую кромку ушной раковины. *** Власть сладка. Упоительна. Голова Курага в моей руке. Брат бросает тело бывшего короля с кургана вниз, в толпу разъярённых гоблинов. Да, только так. Одна власть на двоих. Стенайте, ублюдки, мы ваши короли. Я вскидываю трофей в победном жесте, брат вскидывает кулак, рев победившего в схватке зверя вырывается из моей глотки. Ясень запрокидывает голову и воет и толпа подхватывает наш победный клич. Это свобода. Мы достигли цели. Больше нет страха. Страха быть не такими как все. Быть ублюдками неизвестной сидхе, которая выбросила своих детей как мерзкий истлевший фрукт. Избавилась, надеясь, что нас сожрут и вместе с нами исчезнет свидетельство её позора. С малых лет мы как скорпионы в коробке с ядовитыми пауками. Убивай сам или от тебя и костей не оставят. Смерть. Смерть. Смерть. Смог и серость. Тьма. Это наш мир. Другого мы не знаем. В другом мире, мире сияющих сидхов мы не приживемся, потому что ненависть сильна настолько, что высушит, искорежит нашими руками оба Двора. Равновесие нельзя нарушать, поэтому наше место здесь. Монстры правят монстрами. Я хищно скалюсь, выражая угрозу всем своим существом. Они видят это, чувствуют, понимают. Все сделано по закону, мы убили Курага не применяя магии сидхов. Мы разорвали его армию голыми руками. Мы гоблины, мы по самые глаза в крови и этого уже ничто не изменит. *** Он пришел. Сияющий сидхе. Олицетворяя собой все, что мы с братом так ненавидим и что нас так привлекает. Его боль. Его падение. Сила смерти заключенная в этой белой плоти. Воин, чье имя произносили с содроганием и почтением. Тысячелетие он был лишен большей части самого себя, являя миру только бледную тень былого могущества, изувеченный и страдающий. Он был тем, кем никогда не был и не был тем, кем не думал уже когда-то стать. Кромм Круах. Бог смерти и войны. - С чем пожаловал, Кромм Круах? – спросил Ясень, так и не поднявшись со своего трона. Я же вскочил сразу, как только услышал его имя. Мелкий гоблин, известивший нас о прибытии темного сидхе, трясся как лист на ветру, слухи о вернувшейся силе Круаха отражались и множились в маленьких черных глазках. - Я вызываю вас на бой, двое против одного. Никакой магии, - заявил он, вскинув подбородок. Тронный зал взвыл сотней голосов. Рис только что откровенно оскорбил их правителей, говоря открытым текстом, что считает нас слабаками. У гоблинов не может быть слабых правителей. Это просто не возможно. Я вскинул руку, призывая гоблинов заткнуться. - Мы принимаем твой вызов, - ответил я, чувствуя, как улыбка расползается по моему лицу. Нехорошая улыбка. У меня не бывает хорошей. – Но биться будем только втроем. Никаких лишних глаз. В зале тишина стала гнетущей, недовольной. Гоблины не понимали моего решения и не принимали. Но король здесь я. И мой брат. Нам решать. - Слышали? – спросил Ясень. – Вышли все. Нам не перечили, даже если были не согласны. Когда зал опустел, Рис обнажил свой меч, тот самый, отбирающий жизни одним прикосновением. Да, вот он – Кромм Круах во всем своем величии. Я мог поклясться, что видел краем глаза армию мертвецов за его спиной. Жажда битвы с ним заставила меня гореть. Так же сильно как трахнуть его, я хотел хорошей драки с богом смерти. Ясень поднялся из своего кресла медленно и лениво, всем видом показывая, что это весьма занятно и не более того. Врал. Мы были только втроем в каменном тронном зале, лицом к лицу, с мечами наголо и кровь бурлила лавой в жилах. Бой начался, металл высекал искры. Тела горели, рубашки липли от пота и, Консорт, сколько было ненависти в глазах Круаха! Я рассмеялся, что может завести сильнее? Бой затягивался, даже вдвоем мы не могли одолеть его. Хорош, сиськи Дану! Как же он хорош! - Ради чего ты бьешься? – спросил Ясень ощерившись и отбив очередную атаку. – Ради, якобы, поруганной чести? Или иной гнев привел тебя к нам? Ты опять чувствуешь себя ненужным, а, Кромм Круах? - Не называй меня так! – заорал Рис, и вложил он в этот крик всю мощь своего голоса. Факелы на стенах задрожали и едва не погасли. - Так я угадал, - протянул Ясень, опуская меч. Рис уже опустил. Я чувствовал желание забрать и присвоить, подчинить себе. Я не хотел видеть на лице Круаха это загнанное выражение отчаявшегося влюбленного мужчины. Или хотел, но только по другой причине: - И так уже ясно, что Мередит из всех выделяет Королевского Мрака и Смертельного Холода. Неужели тебе самому не противно выпрашивать любовь для других предназначенную? Он бросился ко мне с перекошенным от ярости и горечи лицом, занес руку для удара Силой. - Ты конечно вправе яриться и ядовитой слюной брызгать, - сказал я, а сам медленно рукой потянулся, как к зверю дикому, - только скажи честно, доволен ли ты, что четвертый или пятый в очереди в постель к любимой женщине? Лицо Риса перекосило, я дернуться не успел, как он одной рукой держал меня за грудки, а к шее приставил острие меча. Я замер – одно прикосновение и я покойник. Ясень сунул ему под ребра холодное лезвие едва не распоров бок. - Хватит, Рис, - брат впервые назвал его так и Рис вздрогнул, губы сжались в бледную тонкую полосу. Я убрал меч от своего горла и он упал на каменный пол с лязгом. Рис зарычал-заскулил, лбом мне в грудь уткнулся, задышал тяжело. Я поднял ладонями его лицо, снял совершенно ненужную повязку и прошелся большим пальцем по сетке шрамов. Рис сморгнул влажными ресницами и взглянул на меня враждебно и жадно одновременно, а потом стер между нами расстояние напрочь, оставив только тело к телу. Он целовал ожесточенно, остервенело, до крови стирая губы. Сорвать одежду и уложить прямо на эту кучу тряпья оказалось делом считанных секунд. Совокуплялись в пыли, переплетая три разгоряченных тела в одно целое, осеняющее уродливые в сумерках стены белым светом, соединив в себе сияние луны и солнца. Как звери, вымещая ненависть и злобу, и даря грубую ласку. Существа, изуродованные внутри и снаружи, зализывающие раны друг друга. Он наш яркий свет. Наш Бог. Мы будем втайне ему поклоняться и подчинять себе. Вот так неправильно. Опасно. - Я думал все, найду гоблинских выблядков и высушу, оставлю только шкурки золотистые, - сказал Рис, уставившись в потолок. – А вот не смог. - Это признание в любви? – спросил Ясень серьезно, поворачивая голову в сторону Риса. Мы все же поимели совесть и перебрались в наши покои, попросив ситхен открыть дверь в них прямо из зала. Кровать, застланная мехом куда лучше пыльного пола. Хотя грязь размазанная пальцами по бледным влажным ягодицам выглядит очень соблазнительно. - Предложение руки и сердца, - хмыкнул Рис. Сейчас он был спокойным как никогда. Бог смерти источал умиротворение и пресыщенность. Наверное, мы с Ясенем ощущали нечто подобное. Мышцы ныли и в голове ни одной мысли. Покой – это так мало. И так много. Конец