Проблемы доверия

      Нередко в жизни Киллиана Джонса случались непоправимые, болезненные и несправедливые вещи: близкие люди умирали, друзья предавали, любимые уходили или отвергали его. Непоколебимой, пожалуй, оставалась только его попранная гордость вкупе с разбитым (в который, интересно, раз?) сердцем, бутылка рома и Веселый Роджер.       Иногда Джонс думал, что сможет обжиться на суше, осесть где-нибудь – в деревеньке на краю Зачарованного Леса или в обставленной техникой и жесткой мебелью квартире в каком-нибудь мегаполисе. Иногда он даже начинал в это верить – искренне, отчаянно и, к сожалению, мимолетно. Киллиан всегда быстро загорался идеей или какой-то мыслью, но так же быстро и остывал – прогорал дотла, словно спичка, и пеплом осыпался на доски своего корабля, чтобы отдохнуть, залечить раны и вытравить из шрамов морскую соль. Он и любил так – по крайней мере, женщин: быстро, горячо, ослепительно – но недолго и не очень-то счастливо.       Проблема была в том, что бутылка рома подходила к концу, а что-то внутри так и не стремилось перегорать. Может, любовь Джонса – к женщинам, а не к морю или кораблям, казалось, родившаяся вместе с ним – и не проходила проверки на прочность, но теперь, видимо, имела все шансы это сделать.       И не то чтобы он был против… просто оставаться один на один со своими безответными чувствами ему не нравилось.       Все вокруг заслуживали прощения или второй шанс. Все заслуживали счастья, понимания и доверия. Некоторым прощали и ошибки, и страх, и сомнения, и промедления, ведущие к весьма неприятным последствиям. Но, видимо, жизнь при этом Джонса не учитывала – стоило ему ошибиться хоть единожды, как он снова возвращался к собственному началу. Так, может, не стоило вообще никуда стремиться, если результат выходил все время один и тот же?       Когда на дне бутылки остались сущие капли – Киллиан просмотрел ее на свет и даже потряс, – что-то коротко тренькнуло на столе.       По большому счету, ему не нужен был мобильный телефон, но не согласиться с тем, что так связываться друг с другом намного проще, чем посредством голубиной почты, он не мог. В любом случае, его номер был только у Эммы, и… пожалуй, Джонс бы в этом никому не признался, но телефон он схватил отчасти поспешно и даже рвано – с надеждой, хотя ее уже давно следовало бы похоронить.       «Все будет хорошо. Дэвид».       Киллиан посмотрел на дисплей еще раз, потом перевел взгляд на пустую бутылку рома и вздохнул.       Попадать по клавишам в нетрезвом состоянии было неудобно, и несколько раз телефон чуть не совершил героический полет в неизвестность. Джонс не ожидал слов поддержки ни от кого. Мистер Сми наверняка пил в другой компании и не захотел бы тревожить своего капитана под страхом смертной казни, а настоящими друзьями в Сторибруке он обзавестись, похоже, не успел; или всего лишь думал, что не успел.       «Похоже, из нас двоих только ты еще веришь в хороший конец. Киллиан».       Ответа от Прекрасного пришлось ждать долго: Джонс успел найти еще одну бутылку рома в забытом и богом, и чертом сундуке в трюме, подняться на палубу и немного протрезветь – холодный воздух выбил из него часть тоски и принятого на душу алкоголя.       «Рано или поздно каждая сказка заканчивается хорошо. Если хочешь знать мое мнение: завтра она пожалеет о своих громких словах. Все это было сказано под влиянием момента и переизбытка эмоций. На самом деле, она так не думает. Все еще Дэвид».       Наверное, Прекрасный сейчас сидел на своей кухне в одиночестве, в то время как его жена, носящая под сердцем его ребенка, спала в соседней комнате. И, возможно, советы именно поэтому давались ему так легко – несмотря на Зелену и ее уловки, в его жизни присутствовало то, за что не жалко было бы умереть.       «Я пират. И в сказке меня съел крокодил. Пожалуй, я хочу для себя более счастливый конец. Все еще Киллиан».       Джонс тоже сидел в одиночестве, но, скорее всего, ненапрасной его жертва стала бы только в одном случае – если бы он защищал свой корабль.       «Будь уверен, завтра все станет лучше. И в Сторибруке нет крокодилов».       Киллиан хмыкнул: он знал как минимум одного.       Бутылка перестала быть такой соблазнительной – может, потому что рома в нем и так плескалось больше, чем крови, может, оттого что он и правда поверил во все эти заезженные и избитые подбадривания. С другой стороны, Прекрасный имел право так разбрасываться словами – он преодолевал ради своей любви множество трудностей, сомневался и наверняка тоже иногда хотел отступить. Но не отступал.       – Завтра все станет лучше, – повторил Джонс, и слова прозвучали на удивление уверенно и искренне.       Он уже успел уснуть, когда пришло последнее сообщение.       «Надеюсь, ты не отвечаешь, потому что спишь, а не потому что пьян. Дэвид».