Не оборачиваясь

Джон кривит рот, раздраженно сплевывает - сам не заметил, как прокусил губу до крови. Руки еще дрожат, противно и неконтролируемо - так, как не дрожали уже очень давно. Шерлок этого не замечает, все еще улыбаясь и стирая с глаз фальшивые слезы. Джон зло смаргивает настоящие. И делает шаг вперед. - Шерлок, - шипит он, давясь воздухом. - Шерлок, зачем? Чего ты добивался? Моего прощения? - Джон, начни думать, - обрубает Шерлок и снова заливается смехом, - Боже, ты бы свое лицо видел! Ярость хлещет, как пощечина - резко, жарко, больно. Джон замахивается, бьет в челюсть - сильно, проворачивая кулак, надеясь зацепить нервные окончания и вырубить. Шерлок уворачивается за долю секунды, но даже смазанного удара хватает, чтобы колени неловко подогнулись. В сознании, он, правда, остается, только хрипло кашляет - в горло кровь все-таки попала. - Ты ведь любишь опасность, Джон, - выдавливает он. - Ты ведь здесь для того, чтобы рискнуть жизнью, а... Джон не дослушивает, бьет сильнее - коленом прямо в центр солнечного сплетения. Мускулатуры у Шерлока на груди совсем нет, одни тонкие ребра под белоснежной кожей, поэтому удар вышибает из легких весь воздух. Шерлок захлебывается, хрипит, судорожно пытается схватить ртом воздух и никак не может. В глазах блестят слезы - теперь уже настоящие. Щеки бледнеют, кровь на губах почему-то кажется черной. Джон знает, что Шерлоку больно. Сердечный ритм сбился, внутри все неимоверно сильно жжет, будто кипяток вылили, от удушья в глазах совсем темно. Джон точно знает. Джон чувствовал то же самое несколько минут назад - когда думал, что Шерлок сейчас умрет. Черт возьми. Шерлок позволяет себя бить, даже не защищается - его били и сильнее, а предсказуемый, вечно верный Джон Ватсон точно не убьет, даже не покалечит. Джон видит в Шерлоке эту уверенность. Шерлок удивительно терпим к физической боли - а что такое моральная, даже и не знает. Злость мешает адекватно думать еще сильнее, чем паника. Джон не победит Шерлока умом, это давно ясно, болью - тоже не сможет. От собственного бессилия челюсти сжимаются с неприятным хрустом. Сбитый кулак саднит, но боль не отрезвляет - лишь распаляет. Шерлок так и не поднялся с колен - дыхание придет в норму еще нескоро, а боль в груди задержится и подавно. Джон склоняется над ним, загребает волосы в кулак, заставляет поднять голову. - Проси прощения, - почти рычит он. - Мать твою, Шерлок! - Ты сам пошел за мной, - голос у Шерлока совсем низкий, до неузнаваемости искаженный. - Тебе нравится это. И у Джона внутри происходит небольшой взрыв. Голове горячо-горячо, мыслей совсем нет, одни инстинкты, одна ярость - перед ним не друг, не человек - враг. Существо, которое причинило зверскую боль. Он отшвыривает Шерлока от себя, дергает молнию на джинсах, дрочит себе яростно и больно. Адреналин делает свое дело - член почти сразу начинает твердеть. Джон сплевывает на ладонь - слюна розоватая, все еще перемешанная с кровью, металлически-острая на вкус. Проводит рукой по члену. Слюны, конечно, недостаточно, да и смазка едва начала выделяться, но ждать дальше смысла нет. Шерлок сопротивляется, как может, но удар по ребрам лишает его остатка сил. Он неуклюже сползает на пол, Джон подхватывает его, ставит на четвереньки - слишком резко, ударив коленными чашечками о жесткий пол. Шерлок ахает едва слышно, что-то шипит сквозь зубы, заходясь в кашле. Джон рывком задирает пальто, сдергивает брюки, вырывая пуговицы. Это сейчас - единственный способ показать свое превосходство. Животный, низменный, заложенный глубоко в инстинктах. Подчинить себе, взять, унизить, отыметь. Других способов Джон не видит. Шерлок прав, Джон совсем не хочет думать. Член протискивается медленно, больно, Шерлок совсем узкий - Джону приходит в голову мысль, что он, наверное, даже не дрочил себе так никогда. Даже пальцами не пробовал. Асексуал же... И ведь не врал. Он входит глубже, рывком, и это действительно неприятно, хотя у Шерлока внутри удивительно горячо. Член будто зажат в крепкий кулак - быстро Джон не смог бы двигаться, если бы даже захотел. Получается вколачиваться только рывками, сильно, по нерастянутому и полусухому. Шерлок под ним давится всхлипами пополам с кашлем, ерзает, пытается отстраниться. Джон одной рукой хватается за его бедро, другую запускает в волосы, протискивается до основания, надавливая Шерлоку на затылок, заставляя прогнуться сильнее. Скользит рукой вниз, по шее - пульс бьется, как сумасшедший, быстрый, как течение реки. Джону невероятно сильно хочется сделать глоток. Он наваливается всем телом, впечатывая Шерлока в пол и начинает двигаться - коротко, рвано, почти не выходя. Это даже на секс не похоже, по ощущениям скорее быстрая, яростная дрочка. Возбуждение накатывает колючими, неприятными, темными волнами, Шерлок уже не сопротивляется, только из его груди рвется хриплый, жалкий скулеж. Джон чувствует себя животным, впервые в жизни у него так - секс не ради удовольствия, а ради унижения. Накрыть собой, вставить глубже, больнее, удерживать, пока тело под ним не перестанет вырываться, не признает свое поражение. Задницу порвать проблематично, слишком уж плотные мышцы у ануса, но Джон чувствует, как после очередного толчка Шерлок выгибается в болезненной судороге, а член начинает скользить намного легче. Крови не так уж и много, но она горячая, влажная, липкая, и, на удивление, облегчает задачу. Джону хватает нескольких движений, чтобы почувствовать приближение оргазма, но ни морального, ни физического удовлетворения все еще нет. Он выходит из Шерлока, дергает за волосы, заставляя поднять голову, фиксирует ее и наконец-то кончает - и все это стоило того. Действительно, стоило - потому что сперма смешивается на лице Шерлока с кровью и слезами, и все это - настоящее. Джон отталкивает Шерлока от себя, неловко застегивает штаны снова нелепо дрожащими руками и отворачивается. Удовлетворение все еще сверкает внутри горячими вспышками, но Джон знает - если он еще раз взглянет на Шерлока, чувство вины захлестнет его. Утопит. Поэтому он уходит, не оборачиваясь.