La vie en rose

Жаркие, хриплые стоны с искусанных губ. Руки судорожно стискивают худое горячее тело. А бёдра движутся в рваном, хаотичном ритме. И сердце бьётся как сумасшедшее. В его глазах пьяное веселье и желание. Он отдаётся тебе с такой страстью, что кажется, будто это в последний раз. Выгибается до хруста позвонков, подаётся навстречу, притягивает ближе, скользя пальцами по спине, оставляя алые полосы от ногтей. Будто слепой, судорожно ищет губами твои губы, размазывая по своему и твоему лицу остатки дешёвой помады. И стонет. Всегда. Тихо, почти неслышно, но невероятно чувственно. Он будто воплощение порока - с растрёпанными светлыми волосами, размазанной косметикой, полураздетый впопыхах так, что рубашка разорвана по шву, а юбка сбилась мятой тряпкой на поясе. Ты упиваешься им. Его запахом – сигареты, пот, дешёвый парфюм и алкоголь. Такой обычный и всё же только его. Его тяжёлым дыханием, его влажной, горячей, такой гладкой кожей. Ты мог бы ласкать его вечность, но он никогда не позволяет тебе. Он всегда хочет больше, сильнее и только тебя. А когда нет времени, только острое и сумасшедшее желание, он толкает тебя к стене, и ты сходишь с ума от его губ и от развратной улыбки, когда он облизывается, собирая с губ белесые капли. Ты не понимаешь, почему он имеет такую власть над тобой – тощее тело ни капли не возбудило бы тебя, будь это не Кё. Он всегда пьян, весел и раскован. Он готов на всё, что ты захочешь, даже если будет больно. Он хочет тебя. Всегда. Под прицелом камер, на сцене, в гримёрках, на вечеринках, в пьяном угаре, когда он толкает тебя в ближайшую свободную комнату, на кровать, диван, кресло, да что угодно и буквально набрасывается. А тебе остаётся лишь подаваться навстречу его нетерпеливым ласкам, да бессильно, судорожно стискивать тощие бёдра, оставляя синяки, направляя его. И любоваться им - тем, как он запрокидывает голову и судорожно ловит губами воздух, насаживаясь на тебя. Его шёпот… Он шепчет такие вещи, что, кажется, можно кончить только от этого. О том, какой ты горячий, как ему хорошо чувствовать тебя в себе, как ему хочется ещё сильнее, ещё глубже. И тянется за поцелуями, выдыхая в губы твоё имя. Это невыносимо, сладко, почти больно, и после ты вновь грубо берёшь его, доводя до хриплых криков, терзаешь нежную кожу жадными поцелуями-укусами. До изнеможения. До тех пор, пока он с высоким всхлипом не падает на смятые простыни, содрогаясь всем телом. И так приятно вновь ласкать его нежно, поглаживая и целуя бёдра, успокаивая, расслабляя. И он забывается крепким, спокойным сном в твоих объятьях. Он твой и всё же так далёк от тебя. У него есть свой мир, в который он не пускает никого или почти никого. Ты не допускаешь мысли, что они… Нет, вряд ли. Но всё же мучительно ревнуешь. Ты хочешь его. Ты почти готов признать, что любишь. Но только не признаться. Потому что пока между вами есть эта недосказанность, он будет твоим. И будут жаркие ночи алкогольного угара, его стоны и всхлипы, твоё краткое безумие и томные ласки после. Он такой один. Хрупкий, нежный, с лёгкими, сожжёнными краской светлыми волосами, чуткими пальцами, красивыми губами… Твой и ничей. Твоё наваждение. Твой Кё.