При верном положении светил

Элли в изнеможении опустилась на землю и взглянула сначала на видневшуюся из устья пещеры каменную осыпь, завалившую проход, а потом на свои окровавленные пальцы со сбитыми ногтями. Им с Фрэнсисом удалось отгрести всего-то ничего камней, и затея выглядела более чем безнадежной. Но мысль, что сестра могла погибнуть под обвалом, Элли упорно от себя гнала. - Она везучая, - в пятый или шестой раз повторила Элли. - Она всегда была везучей, она даже в переделки никогда не попадала - всегда был кто-то, кто ее выручал. Они выберутся, нам нужно только посидеть и подождать, а они обязательно выберутся. - Элинор, - начал Фрэнсис, который сразу понял всю бесплодность попыток раскопать руками обвал, - нам нужно найти топливо для костра, а потом подумать, как бы поскорее убраться с этого острова... - Ну конечно! - радостно вскрикнула Элли. - Они просто пошли назад. Они пошли назад по тому пути, которым мы туда пришли! Менвит должен знать ту дорогу, это же он привел нас. Она вскочила, лихорадочно озираясь. - Нам нужно несколько бревен, сделаем плот и уплывем на Куру-Кусу. Я уверена, Энни будет ждать нас на той горе. И веревка же там осталась! Скорее, Фрэнсис! Терстону с трудом удалось убедить ее сперва разжечь костер и немного отдохнуть - вечерело, то, что показалось им рассветом, было на самом деле закатом, да и вообще непонятно было, сколько времени они провели в этом подземном лабиринте, где время то ли остановилось, то ли шло по совсем другим законам. Они нашли негустые заросли и набрали там топлива, а Терстон на удивление сноровисто добыл огонь по методу туземцев - трением. - Мы переночуем, потом найдем тут какие-нибудь деревья, сделаем плот и переправимся на Кусу, - Элли сейчас живо припомнила свое давнишнее путешествие с дядей Чарли на сухопутном корабле, и ей показалось, что она вернулась в детство. Так же было сейчас ей надежно и тепло рядом с Фрэнсисом. Англичанин подбросил в огонь сухих веток, потом снял с себя парусиновую куртку и постелил на камни у костра. Он казался очень озабоченным - Элли подумала, что он сосредоточенно обдумывает их планы по спасению с острова. - Ложитесь, Элинор, - сказал Фрэнсис, - вам необходим отдых. - А вы? - Мне все равно не уснуть, да и не мешает кому-то побыть на страже. - Можно, я тогда тоже посижу с вами? - ощущая непонятную робость, спросила Элли. Сейчас, когда внешние события несколько замедлили свой суматошный бег, к ним вернулась та неуверенность, которую Фрэнсис так легко преодолел тогда на Рогатой горе, когда поцеловал ее. Но это было тогда, в какой-то иной реальности - до пережитого неправдоподобного кошмара, который, как ощущала Элли, будет жить в памяти до скончания их дней. Сейчас словно бы пошел новый отсчет времени для их отношений. Но набирающая силу темнота вокруг подталкивала Элли и Фрэнсиса друг к другу - точно так же, как до того с мастерством опытной сводни сводила их смертельная опасность. На затянутом тучами небе не видно было ни одной звезды - только светлое размытое пятно указывало место, где над облаками плыла яркая рыжая луна. И Фрэнсис, похоже, чувствовал то же самое. Он подбросил еще веток в костер, несмотря на то, что накатывающаяся ночь была теплой, почти душной. Фрэнсис швырял ветки в костер так решительно, будто был кочегаром паровоза и от его действий зависело, поспеет ли поезд вовремя. А может, он подбрасывает ветки в костер собственной решимости, подумалось вдруг Элли, которая пристально следила за его движениями. - Элинор… - начал Фрэнсис, старательно отводя глаза. От ее испытующего взгляда он даже стал слегка заикаться. - Я… знаю, что сейчас совсем неподходящее время, но не знаю, будет ли у меня еще возможность поговорить с вами вот так… Мисс Элинор… Элли… я хочу, чтобы мы… чтобы вы стали моей женой! Последнее он выпалил, как выпаливает школьник старательно зазубренную теорему, боясь, что она не удержится у него в памяти - и замолчал, со страхом ожидая ответа. - Я, право… - Элли вдруг снова почувствовала себя героиней Остин или сестер Бронте. Но Фрэнсис почти испуганно перебил ее: - Я не прошу немедленного ответа, я готов ожидать вашего решения, - освещенное пламенем костра лицо его было сейчас почти скорбным, а голос помимо воли прозвучал умоляюще. - Фрэнсис, я ведь просто учительница из Канзаса… - тихо ответила Элли и поразилась вспыхнувшему в его глазах огню радости. - Элли, только это?.. Элли… А дальше было почти как тогда, на Сомме, когда он бросился вместе со своей ротой вперед очертя голову, бежал, бежал под пулеметным огнем, в безнадежность и смерть - так же, только знак изменился. Там впереди была только смерть - а здесь была жизнь и любовь. И девушка, льнущая к нему, не верящая еще в реальность происходящего, шепчущая ему на ухо что-то горячее и несвязное, как шепчет пропавший в лесу и вновь найденный ребенок. “Люблю… не знаю… утром… плыть… плот… люблю...” Ее израненные камнями пальцы и маленькие ладони под его губами. И сам он, никогда не ощущавший подобной беззащитности, был сейчас как улитка, лишенная своей раковины, чуял кожей каждое движение воздуха вокруг, каждое прикосновение. Чуял внезапно обнаженной душой все огромное мироздание... - Мы поплывем на Кусу, найдем твою сестру. Потом поплывем в Честер, ты и я, там обвенчаемся, - шептал Фрэнсис. - И ты будешь самой прекрасной невестой Британской империи… - Тебя проклянут родные, - у его плеча тихий ласковый смешок, - за то, что женишься на американке. - Чепуха! Они увидят тебя… - говорил Фрэнсис между поцелуями, - и сразу же все поймут сами… Элли… - Фрэнк… - Скажи это еще раз. Пожалуйста! Назови меня… так. - Фрэнк… Фрэнки… Невидимые за облаками звезды улыбаются где-то там, в своей холодной вышине. Энни всегда говорила, что звезды похожи на широко раскрытые глаза. Только куда звездам до глаз влюбленного мужчины. Любимого мужчины. Тенью промелькнуло чувство вины перед младшенькой - она, Элли, сейчас с любимым у костра, дышит вольным воздухом, а Энни… И тут же вина была примята, подавлена и приведена к молчанию уверенностью в том, что уж с Энни-то все будет хорошо - ведь сестренка там тоже не одна. И настолько же не одна, насколько не одна сейчас она сама - Элли на миг воочию увидела влюбленные и счастливые глаза Энни и Кау-Рука, их сумасшедшее “вместе”, так и сиявшее изнутри их существа, пробиваясь сквозь кожу и одежду. И опасения за приличия и нравственность сестры показались сейчас Элли смешными и неуместными. Но все эти обрывки мыслей растворялись в свалившемся на нее счастье и свободе - отпустить себя, обнять, прижать и прижаться. Раствориться… плыть в тишине и плеске недалекого моря. Так встретили они рассвет. Так встретили они выползшую совершенно неожиданно из-за скалистого мыса “Эсмеральду”. *** Когда загрохотали по стенам и полу лабиринта камни, Энни и Кау бросились было к тому же проходу, куда побежали англичанин и Элинор. Но Кау-Рук, и без того едва управлявший своим измученным телом, споткнулся и так сильно ушиб ногу, что не мог одновременно бежать и уворачиваться от обломков. И как не пытался он заставить Энни бросить его, та никуда одна бежать не собиралась - она мертвой хваткой вцепилась в запястье менвита, не обращая внимания на его страшную ругань и попытки отодрать ее руку и оттолкнуть ее от себя прочь. Оба они прижались к каменной стене в нише между колоннами, слушая усиливаемый эхом грохот падения каменных обломков и шипение осыпающегося щебня и песка. - Кажется, закончилось, - опасливо озираясь, проговорила Энни, проговорила с таким облегчением, словно они пережидали летний дождик. - Теперь давай-ка глянем на твою ногу, а потом можно двигаться. - Зачем?.. - едва выговорил Кау-Рук. - Зачем, Энни? - Что - зачем? - спросила Энни, отрываясь от ощупывания его колена. - Зачем ты осталась, не побежала за своей сестрой? - болезненно поморщился Кау-Рук. - Тебя бросать не хотела, - как что-то само собой разумеющееся, пробормотала Энни. - Можешь согнуть-разогнуть? Менвит согнул ногу, скривившись от боли, и разогнул. - Работает, - бросил он хмуро. - Вот и отлично. Поднимайся, опирайся об меня и пошли! Со стороны это выглядело, наверное, забавно - девчонка подставляет плечо взрослому мужчине. Но смотреть со стороны было некому, да и Кау-Рук старался лишь придерживаться за ее плечо. Он хромал и морщился, но продолжал идти. - Погоди… что это тут насыпалось? - Энни остановилась перед перекрывшим им дорогу обвалом. В неверном свете фосфоресцирующих рисунков на стенах пещеры громада обвала выглядела угольно черной. Энни влезла на нижние камни покрупнее, чтобы проверить, достает ли обвал до потолка пещеры, но тут вся огромная груда камней пошевелилась и, словно живая, двинулась на нее. Девушка с визгом отскочила прочь, а камни, точно им того и надо было, погудели еще для острастки и снова в проходе воцарилась тишина. - Тут не пройти, - стараясь скрыть разочарование, заявила Энни. - Попробуем назад. Снова полутемный проход, снова усыпанный каменными обломками зал с колоннами. И снова - груда камней до самого свода в проходе. - Может, это не та дорога? - упавшим голосом спросила Энни. - Надо отдохнуть. Отдохнуть и потом сообразить, как отсюда выбраться. Она тщательно очистила кусок пола от острых обломков, смела в сторону щебенку и аккуратно присела у колонны. - Садись, только ногу осторожно. Тебе не холодно? - на всякий случай спросила Энни, хотя в пещере было жарко, почти душно, и по груди и спине Кау-Рука сбегали отсвечивающие в фосфорическом зеленоватом свете капельки пота. Менвит молча сел с ней рядом. Так они сидели в тишине, не решаясь прикоснуться друг к другу, не решаясь что-либо сказать. - Это конец, - наконец тихо произнес Кау-Рук. Энни с минуту сидела молча, потом резко подтянула к себе колени и спрятала в них лицо. Плечи ее тряслись. - Кау! Ты должен что-то придумать, - она вдруг подняла к нему абсолютно сухое и спокойное лицо. - Ты должен! Вон Элли с Фредом тоже засыпало в пещере, а они пошли-пошли - и раз! - вышли к Стране Подземных Рудокопов. Ты обязательно что-то придумаешь, и мы выберемся, и поедем в Канзас!.. Вот ведь и Страшилу с Железным Дровосеком держали в башне - а все равно все хорошо окончилось! И у нас все окончится хорошо, кто-то придет и спасет нас... - Энни, проснись! - перебив ее, крикнул Кау-Рук. - Здесь не твоя Гудвиния, здесь просто жизнь! Здесь не говорят звери и не правят соломенные чучела. И если случаются чудеса, то только жестокие и злые! Энни вздрагивала от каждого его слова как от удара, а глаза ее раскрывались шире и шире. - Здесь настоящая жизнь, и в ней почти все всегда оканчивается плохо!!! - выкрикнул напоследок Кау-Рук и откинулся назад, запрокинув голову. - Ты знаешь, почему тот цветок на тебя напал? - продолжил Кау-Рук тихо, словно на вспышку ярости ушли последние его силы. - Знаешь, знаешь, что эта тварь сидела во мне? Знаешь, как мне было трудно держать ее… не выпускать. Особенно когда ты смотрела на меня. А с цветком - ты сидела там, рисовала, я чуть расслабился и не сдержался… Только я не хочу так, я слишком тебя… люблю. - Я так и думала, что это был ты, - прервала его девушка. Испуганное выражение сошло с ее лица, это была снова прежняя, беззаботная Энни. - В том цветке была часть тебя. Потому что потом я поняла, что в том тебе тебя на самом деле не было, вот нисколечки. Ну, тогда, когда Говард сказал, что я должна выбрать… - Его имя - Аймас-Моу. Он жрец Кхатханатхоа. Он не живет и не умирает уже много столетий. И теперь он собирался освободить своего бога из плена заклятия. - Откуда ты знаешь? - быстро спросила Энни. - Эта тварь была во мне, - Кау-Рук передернулся, - я знаю многое из того, что знает она. Она, правда, тоже кое-что из меня вытянула. - И из меня, - неожиданно серьезно сказала Энни в ответ. Менвит посмотрел на нее, будто прося объяснить. - Не надо на меня так смотреть, - заявила девушка. - Откуда, по-твоему, оно взяло, что ему нужно принять твой облик, чтобы меня заполучить? Почуяло, видно, что я тебя люблю. - Что?.. - одними губами спросил Кау-Рук, вдруг почувствовав себя ужасно глупым. - Я действительно очень тебя люблю, Кау, - спокойно, как нечто обыденное и само собой разумеющееся, произнесла Энни, и только сейчас штурман заметил, что она стала выговаривать его имя так, как это делают менвиты - с оттяжкой А в О, так что выходило почти “Коу”. - Давай помолчим, а? А то еще поссоримся. Она уселась поудобнее, привалившись спиной к стене. Потом взглянула на все еще не верящего услышанному менвита. - Бедный мой! - Энни взяла его за руку и потянула к себе, и Кау-Рук, повинуясь, прилег головой на ее колени. - Я понимаю… держать в себе эту мерзость, а тут еще я со своей глупой болтовней. Кау-Рук прижался щекой к ее ногам и затаил дыхание. Он боялся шевельнуться сейчас, боялся спугнуть это страшное и блаженное чувство переполненности. А Энни сидела молча, бессознательно поглаживая волнистые светлые волосы менвита. Тот лежал неподвижно, но не спал - Энни чувствовала как он слегка вздрагивает под ее руками. Сколько прошло времени - Энни не знала, но ей показалось, вечность остановилась возле них и тоже смотрела на ее руки и на того, чья голова лежала сейчас на ее коленях. - Думаешь, я не понимаю, как глупо верить в то, что все всегда хорошо кончится? Думаешь, не понимаю? Глупо, - сказала вдруг Энни, - только я все равно в это верю. И в то, что люди - хорошие, тоже верю, может поэтому мне так мало встречается плохих, правда-правда. Элли всегда удивляется, какая я везучая, и Фрэнсису своему тоже это говорила. - Погоди, - менвит вскинулся, прислушиваясь. Энни с надеждой взглянула на него. - Помнишь, он говорил “В Обратной горе”... - Кто, Кау? Кто говорил? - У англичанина… в записках… Обратной! Кау-Рук встал и, хромая, стараясь не обращать внимание на боль в колене, медленно двинулся в обход зала, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь. Энни заметила, что он даже глаза прикрыл, стараясь получше сосредоточиться. Неожиданно в одной из ниш нога его провалилась, уйдя на пару дюймов вниз вместе с камешком. И повинуясь этому нажатию, ниша отъехала, открыв проход, откуда лился бледно-желтый свет, куда ярче фосфоресценции. - Точно! - воскликнул Кау-Рук. - Обратная гора - то есть уходящая под землю! Значит, как шахта, а вверху есть выход. Энни, почти не слушая его, приоткрыв рот, осматривала серебристые абрисы стабилизаторов и корпуса маленького космического корабля. Кау-Рук же, не обращая внимание на ее замешательство, прикоснулся к корпусу, и в серебристом металлическом боку обнаружилась дверца. - По крайней мере, тут есть еда и вода. И медикаменты. И тут безопасно, - Кау-Рук махнул девушке рукой, и та, все еще не веря своим глазам, вошла в корабль.