***
Гарри недоверчиво заморгал. Он даже попытался протереть очки, и только пару раз безуспешно схватив рукой воздух, вспомнил, что никаких очков нет и быть не может. Мальчик негромко засмеялся. Магический мир когда-нибудь сведёт его с ума. Как только Гарри решал, что ноги его в этом мире не будет, так ему тут же показывали что-нибудь совершенно восхитительное – Косой переулок, гоблинские тележки, волшебные пирожные или чудесное исцеление близорукости. Вот и теперь, после расставания с родными, после всех волнений и слёз, Гарри смотрел на ярко-алый паровоз и не мог не улыбаться. У них с Дадли в детстве был такой же, только раз в двадцать меньше. Гарри в очередной раз пожалел, что Дадли не родился волшебником и не видел всех чудес. Перрон платформы девять и три четверти вокзала Кингс-Кросс был пуст, предусмотрительный дядя Вернон привёз Гарри с его сундуком и совиной клеткой за полтора часа до отправления Хогвартс-экспресса. – Лучше приехать пораньше, – озабоченно говорил дядя. – Вдруг что-то пойдёт не так и придётся посылать сову миссис Малкин. Но ничего непредвиденного не случилось, всё прошло именно так, как миссис Малкин и обещала. Толкая перед собой багажную тележку прямо в колонну между девятой и десятой платформами, Гарри легко прошёл через разделяющий два мира барьер. Позади была суета предыдущего дня, когда кузены собирали вещи в школу. Дадли вёз с собой большой чемодан и спортивную сумку с перчатками, капами, шлемами и прочей боксёрской экипировкой. Тренера по боксу в «Вонингсе» не было, но Вернона заверили, что со времён его собственной учёбы в школе появилось много новшеств, в том числе, прекрасно оборудованный спортивный зал. Дадли ворчал и обещал разорить семью на междугородных звонках тренеру Келли, потому что самостоятельные занятия грозили отстрочить неизбежную чемпионскую карьеру Великого и Ужасного Большого Дэ. Гарри же, тяжело вздыхая, забивал вещами свой огромный сундук. Как он ни старался обойтись без излишеств, сундук был полон под самую крышку. Гарри с трудом мог сдвинуть его с места и очень переживал об этом. С другой стороны, невозможно было не взять с собой пару-тройку самых толковых медицинских справочников и учебников по математике, на изучении которой особенно настаивал дядя Вернон. Кроме купленных в Косом переулке вещей и внушительного тюка от мадам Малкин, в сундуке уже устроились джинсы и две футболки на всякий случай, разнообразные мелочи, вроде зубных щёток и расчёсок, бельё, носки, пара пижам, внушительная стопка носовых платков, несколько пар удобной обуви, банный халат и комплект симпатичных полотенец – Гарри собирался в Хогвартс с основательностью хомяка, почуявшего зиму. Дадли посмеивался, но не сдерживал кузена. Он был занят – опытным путём выяснял вместимость подарка Карлуса Поттера. На поверку, небольшой серебристый кисет вмещал практически всё, если самая широкая часть предмета проходила в горловину мешочка. То есть, спрятать знаменитый железный прут в мешочек было можно, а вот книгу – уже нет. Ограничений по весу Дадли выявить не смог, ничего маленького и по-настоящему увесистого в доме не нашлось. Самое интересное, что Дадли волшебный кисет слушался неохотно, отдавая вещи через раз, а дядю Вернона не слушался совсем. Гарри же не хотел притрагиваться к магическому подарку, всё ещё обижаясь на своего деда. Вернон и Дадли наперебой убеждали его воспользоваться чудесным мешочком, особенно напирая на то, что школьные дортуары совершенно не приспособлены для хранения каких-либо секретов. Гарри подумал и сдался на уговоры. Теперь в дедовом кошеле лежали записи дяди Вернона о магах и магии, свёрнутые в трубку и аккуратно перехваченные резинкой, тщательно обмотанный скотчем флакон со сметвиковской «хренью», а ещё немного наличности, магической и обычной. Потренировавшись, Гарри научился скрывать кошель от посторонних глаз, совершенно не понимая, как у него это получается. – И что? – пожал плечами Дадли в ответ на недоумение кузена. – Как устроен телевизор, ты тоже не понимаешь, а пользуешься им будь здоров. Работает? Расслабься. Дадли уехал рано утром на такси в сопровождении тёти Петунии. На прощание он стиснул хлюпающего носом Гарри в объятиях и, усмехаясь, скомандовал: – Поттер, не ной! Ты теперь знаменитая манекенщица, а они на людях не ревут. Гарри запунцовел и ткнул бессовестного братца кулаком. Вот же… Хорошо ещё, никто из Дурслей не видел готовых колдографий. Гарри и сам их не видел, но подозревал, что получилась жуткая жуть. Ошеломлённый посещением Мунго, он почти ничего не соображал во время позирования. Оно и к лучшему, потому что взбудораженный колдограф заикался от волнения и почтительным шёпотом уговаривал Гарри «быть милым и трогательным малышом». В другое время этот тип нарвался бы на гневную отповедь, а так невменяемый от новостей Гарри просто изобразил привычного по школьным спектаклям «принца». Утешало в этом дурацком приключении только то, что миссис Малкин светилась от счастья и вручила Гарри на дорожку огромный пакет волшебных пирожных. Проводив Петунию и Дадли, Гарри и дядя Вернон засобирались на вокзал Кингс-Кросс. По дороге дядя ещё раз напомнил о Почти Коварном Плане – быть вежливым, скромным, в споры не вступать, в драки не лезть, и постараться завести приятелей среди аборигенов. Писать друг другу договорились в самом крайнем случае, через мадам Малкин, добрая женщина была не против. Если вестей нет, значит, всё в порядке, не стоит волноваться. При этом Гарри молча поклялся сам себе, что хоть камни с неба, а Дурсли не дождутся от него ни одного письма. Наконец, дядя Вернон довёл Гарри до колонн между платформами и обнял. – Удачи, сынок, – сказал он, кусая губы. – Спасибо, папа, – прошептал Гарри. – И тебе. Поцелуй маму, хорошо? Гарри ещё раз прижался к дяде… к отцу и зашагал в колонну. Он не оглядывался. Барьера Гарри даже не заметил, хотя миссис Малкин предупредила, что при его пересечении может возникнуть лёгкий дискомфорт. Как только Гарри прошёл на волшебную платформу и сморгнул слёзы, он увидел красный паровоз и засмеялся. Этот невозможный мир когда-нибудь сведёт его с ума.***
Северус Снейп распахнул дверь в свои покои, рявкнул на какого-то домовика, не успевшего исчезнуть с его глаз, и повалился в кресло, вытянув гудящие ноги. – Бокал вина, – отрывисто скомандовал он в пустоту, прищёлкнув пальцами. Северус не отказался бы от огневиски, но до приезда студентов в Хогвартс оставалось не больше пяти часов. Потом придётся сидеть в Большом зале, слушать корявые вирши Распределяющей шляпы и лицезреть исторический миг зачисления героя магической Британии Гарри Поттера на факультет отважных. Северус поморщился, представляя какой гвалт поднимется на Гриффиндоре. Остальная возня с героем, по счастью, будет не его заботой. Северус гневно фыркнул. Ему вполне хватило хлопот с изменением расписания. Теперь совместные занятия будут проходить исключительно в парах Гриффиндор-Слизерин и Рэйвенкло-Хаффлпафф. Сущий кошмар, но Дамблдор упёрся намертво, и Снейп знал, отчего – герой-гриффиндорец должен заиметь личных врагов естественным, так сказать, путём. То, что студенты его факультета удостоились сомнительной чести служить учебной мишенью для Поттера, взбесило Северуса. Дети у него учились очень разные, не только выкормыши Ковена. Уж эти-то оторвы могли дать достойный отпор кому угодно, включая самого Дамблдора. Но были и другие. Например, Кларк Кент – сирота-полукровка, чьих родителей на его глазах убили какие-то ублюдки за кошелёк с галлеонами. Тихий и замкнутый мальчик до сих пор не обзавёлся покровителем из родовитых однокурсников и оттого был весьма уязвим для злых и жестоких шуток. Или Эдриан Пьюси, осиротевший примерно в то же время, что и Поттер. Единственный наследник старого тёмного рода и сын фанатичного сторонника Лорда, он имел явные проблемы с психикой. Люциус говорил, что такое могло случиться из-за раннего принятия родовой магии. Пьюси были мощными менталистами, и Снейп боялся даже представить, что творилось в подсознании несчастного парня. Обычная окклюменция в таком случае не годилась, а в Мунго разводили руками – чересчур специфический и сильный дар. Эдриана старались не задевать, его реакции были абсолютно непредсказуемыми – от многочасовой слезливой истерики до невербального боевого заклятья в упор. В любом случае Северус не собирался допускать повторения собственной истории. Снейп чересчур хорошо помнил, что значит быть мишенью для «детского озорства» гриффиндорцев. Четверо уродов – Джейми Поттер, Сири Блэк, Рем Люпин и Пит Петтигрю – травили его при полном попустительстве директора и педагогов. Мародёры, так они себя называли. И верно, их не остановили ни явная бедность Северуса, ни его абсолютное незнание магического мира – твари нашли беззащитную жертву и издевались над ней, не особо стесняясь численного перевеса. Хотя… Снейп довольно усмехнулся. После кошмарного первого курса он понемногу начал одерживать верх над директорскими любимчиками. К седьмому курсу недоумки уже сами старались обойти Снейпа стороной и были живы лишь потому, что Северуса просветили насчёт Азкабана и условий содержания его узников. По сути, Снейп потерпел от четвёрки Мародёров только два серьёзных поражения – нападение Люпина, оказавшегося оборотнем, и ужасный случай с подвешиванием Снейпа вверх ногами на глазах у половины Хогвартса. На глазах у Лили. Именно тогда Северус и Лили поссорились. Как оказалось, навсегда. Поэтому сегодня вечером нужно собрать факультет и ещё раз напомнить змейкам о хладнокровии и здравом смысле. Родители большинства детей, Снейп был уверен, уже провели беседы на тему «Не связываться с Поттером ни в коем случае». Осталось предостеречь сирот и полукровок и поручить префектам надзор за особо горячими и вспыльчивыми. В камине полыхнуло зелёным и показалась голова Минервы Макгонагалл. Старая кошка лопалась от горделивого самодовольства, сегодня должен был состояться её звёздный час – обретение факультетом Гриффиндор своего героя. – Северус, у тебя всё готово к приёму студентов? – сухо спросила Макгонагалл, неодобрительно посматривая на бокал с вином. Снейп, не торопясь, отпил ещё глоток и чуть повернул голову в сторону камина: – Разумеется. Что-то ещё? – А в Больничном крыле? Снейп молча вскинул бровь. – Я имею в виду зелья, – ещё суше сказала декан Гриффиндора. – Спросите у Поппи, – Снейп невежливо зевнул. – Откуда мне знать, достаточно ли у неё зелий? Макгонагалл фыркнула и исчезла, зелёное пламя погасло. Снейп одним глотком осушил бокал и запустил его в стену. К мантикорам всё. – Эй, – рявкнул он, – стакан огневиски сюда. Столик у кресла остался пуст. – Потравлю, как крыс, – ласково пообещал Снейп, – а трупы выкину русалкам на прокорм. Раздался отчаянный, полный ужаса писк и тяжёлый низкий стакан с огневиски очутился перед зельеваром. – Каждый достоин второго шанса, – назидательно произнёс Снейп и отхлебнул изрядную порцию огненного напитка. – Живите покуда. Камин опять загудел, и раздался возмущённый вопль Макгонагалл: – Северус, ты напиваешься! Я немедленно доложу Альбусу! На голодный желудок огневиски подействовал почти мгновенно, и Северуса охватило злобное веселье: – Непременно доложите, Минерва! Надеюсь, меня уволят из этого вертепа. – Северус Тобиас Снейп! – завелась было Макгонагалл, но внезапно замолчала и погрозила ему пальцем: – И не надейся, Северус, ты не испортишь мне сегодня настроение. Я слишком долго ждала этого дня! Камин потух, а Снейп расхохотался. Интересно, а какое было бы у Маккошки настроение, присутствуй она на вчерашнем чрезвычайном заседании героической плесени Ордена Феникса? Беднягу Поттера едва не вышибли из героев. Ах, каков бы был удар для безмозглых поклонников Мальчика-Который-Выжил! Вчера Альбус так долго вертел злополучный журнальчик, всматривался в колдографии смазливого мальчишки и бормотал себе под нос: «Нет-нет, не может быть! А если… Но как же…», что Северус даже заскучал. Наконец, Дамблдор слегка успокоился и озадаченно сказал: – Ничего не пойму. Северус, у тебя остались колдографии Поттера с Блэком? Нужно сравнить. – А как же! – тотчас вспылил Снейп. – Держу под подушкой! Вы с ума сошли, Альбус?! – А колдографии Лили? – ничуть не смутился Дамблдор. – Глаза, вроде бы, как у неё. Я что-то подзабыл, как они все выглядели. И Хагрид мне сказал, что мальчик очень похож на отца, только глаза у него материны. В раннем детстве так и было, кстати. Снейп тяжело посмотрел на директора. Между прочим, дети сильно меняются год от года. Его крестник, например, всего за десять лет из пухленького ангелочка вырос в худого проныру с хитрющей физиономией. И все эти годы неизменными в его внешности оставались только белые волосы и серебристо-серые глаза. Малфой, что тут скажешь. – Колдографии в моих комнатах, – мрачно сказал Северус. – Откройте камин. Детские и школьные колдографии Лили Снейп брать не стал, ограничился двумя снимками, сделанными незадолго до её злополучного замужества. Одну колдографию Снейп выпросил у Макгонагалл, а вторую попросту стянул в один из вынужденных визитов в дом молодых Лонгботтомов, ныне пожизненных пациентов больницы святого Мунго. Снейп благоговейно взглянул на снимки и растерянно упал в кресло, разом забыв про все Альбусовы проблемы. Мерлин всеблагой, он, оказывается, тоже не помнил, как выглядит его единственная любовь! Вернее, в памяти Снейпа жила неземная красавица с колдовскими глазами, а с движущегося снимка улыбалась вполне заурядная девушка с простоватым лицом, которую красили только тёмно-зелёные глаза естественного, если можно так выразиться, человеческого оттенка. Снейп помотал головой и ещё раз посмотрел на колдографии. Ничего не изменилось. Обычная маглорождённая ведьма, симпатичная, но не более того. Конечно, он нечасто смотрел на колдографии Лили, это всегда вгоняло его в многодневную жестокую тоску по утраченной любви и несбывшимся надеждам. Но не мог же он настолько забыть внешность любимой женщины! Может, он сходит с ума? – Северус, да где же ты? – раздался из камина голос Дамблдора. – Ступай в особняк Лонгботтомов, я тоже иду туда. Снейп тяжело поднялся из кресла и крепко стиснул зубы. Он просто устал и перенервничал. Люц и Альбус вымотали ему все нервы, да и год ожидался сложным – крестник, Поттер, мелкий Нотт, выскочка Квирелл на ЕГО должности профессора ЗОТИ, Дамблдоровы интриги... Ничего, всё придёт в норму, всё вернётся на круги своя. Северус подошёл к камину и высыпал горсть летучего пороха: – Гостиная Лонгботтом-мэнора! – Зачем он здесь, Альбус? – поприветствовала Снейпа хозяйка особняка Августа Лонгботтом. – И без того проблем хватает! Старуха сидела в хозяйском кресле во главе стола. Августа была без шляпки, и Северус едва не во второй раз в жизни увидел её без чучела стервятника на темени. Но это чучело отчетливо чувствовалось на ментальном уровне, наподобие нимба у магловских святых. Он презрительно фыркнул на хозяйку дома и притулившееся рядом старичьё – Элфиаса Дожа и Дедалуса Дингла: – Вот именно, Альбус! Зачем вы испортили мне вечер? – Не будем ссориться, друзья, – Дамблдор вскинул обе руки в примирительном жесте. – Я собрал вас, как самых мудрых и осторожных. А Северус нам поможет. Верный помощник мудрых и осторожных Северус Снейп с трудом удержался от сложного пассажа о друзьях, ссорах и о том месте, где он всё это видал. Он зло сверкнул глазами и без приглашения развалился в самом дальнем от стола кресле, неудобном и сильно потёртом. Дамблдор, надо отдать ему должное, в сложные моменты умел изъясняться чётко и быстро. Он за пять минут изложил суть проблемы и продемонстрировал тот самый журнальчик. Снейп, против воли, задумался о том, как эта гадость вообще попала в руки Верховного чародея. Дрочит он, что ли, на наряды? Северус оглядел небесно-голубую мантию Дамблдора, расшитую чем-то золотым там и сям, раздражённо цокнул и закатил глаза. Ну, точно, какие могут быть сомнения. – Августа, у тебя должны были остаться колдографии мальчиков, – продолжал меж тем престарелый модник. – Северус, покажи, пожалуйста, свои. Тщательное сравнение колдографий выявило, что мальчишка в модных мантиях вообще ни на кого не похож. Вернее, похож, но очень отдалённо, причём, на всех троих сразу. Северус уже понял, в чём дело и злорадно ухмылялся про себя. Всё-таки Мерлин не умер и, спящий на Авалоне, блюдёт справедливость в магическом мире. Августа, чистокровная ведьма из старой семьи, тоже сразу сообразила, в чём суть. – Попал ты, Альбус, – засмеялась она. – Мальчишка – полусквиб. Полукровка, отсечённый от рода ещё до рождения. Старый Поттер изгнал-таки сынка из рода, да ещё и кровным обрядом. Ха, хороша компашка – грязнокровка, два предателя крови, оборотень и вырожденец. Неудивительно, что они перегрызлись и жаль, что оборотень выжил. – Августа! – рассердился Дамблдор. – Наша цель – равные права для всех магов, независимо от их происхождения. Прекрати немедленно! – Хорошая цель, – не испугалась старуха, – много рекрутов привлекла. Но некоторые, Альбус, всегда будут равнее прочих. Так почему не те, кого сама Магия приспособила для управления прочими равными? Дамблдор скрипнул зубами, но смолчал. Лонгботтомы были чуть ли не единственной старой семьёй на его стороне. Августа была весьма сведуща в обычаях чистокровных и охотно консультировала Великого волшебника в сложных, подобных сегодняшнему, случаях. Северус, спасибо ставке Лорда и библиотеке Малфой-мэнора, тоже не был полным идиотом, но никогда это не афишировал. Многие знания, как говаривал его ничтожный отец, заливая в себя очередную порцию виски, многие печали. – А я тебе всегда говорила, Альбус, что ты перемудрил с Поттерами, – Августа Лонгботтом даже не пыталась скрыть самодовольства в голосе. – Ребёнок Пророчества – это мой Невилл, сын своего отца-героя, а не какой-то ублюдок, похожий на весь Орден феникса разом. Старуха кинула на Северуса ехидный взгляд. Бывший УПС на поводке платонической любви к умершей грязнокровке чрезвычайно её веселил. Снейп гадко ухмыльнулся в ответ – в эту игру можно было поиграть и вдвоём. – Ваш Невилл ходит под себя так же героически, как и его отец? – мурлыкнул он, с неудовольствием поймав себя на том, что копирует малфоевскую манеру разговора. Взбешённая ведьма, вскочив с кресла и злобно пыхтя, принялась выдирать свою палочку из старомодного крепления на поясе. Снейп, улыбаясь ещё гаже, лениво приподнял руку с подлокотника – Сектумсемпра повиновалась своему создателю без всякой палочки. – Тихо, тихо, – Дамблдор строго посмотрел на Снейпа поверх очков. – Следи за языком, Северус, Фрэнк был твоим товарищем. – Никогда не был, – огрызнулся Снейп. – Я трусливо перебежал к могучим победителям попозже, когда все герои уже получили заслуженные награды – кто камешек на могилку, кто коечку в Мунго, а кто и апартаменты в Азкабане. Теперь на Снейпа возмущённо уставилось всё старичьё. – Что за человек, – скорбно покачал головой Элфиас Дож, – ни слова доброго я от него не слышал. Снейп смерил выживших из ума мухоморов своим самым скептическим взглядом. Сотрудничество с Орденом было вынужденным и под Непреложным обетом, каждая орденская шавка об этом знала и гавкала на каждом углу. Каких, во имя Салазара, они ожидали добрых слов?! – Зачем ты держишь его при себе, Альбус? – прошипела старуха. – Он ненадёжен и опасен. Он же с Малфоем спит, гнусь такая! «Затем же, зачем и тебя, любительница дохлых стервятников, – рассмеялся Северус про себя. – Чтобы было кому выполнять грязную работёнку и героически сдохнуть во имя общего блага. А если ты будешь трепать языком не по делу, это случится очень-очень скоро. Малфой, кстати, ещё не самое худшее задание, ты, самка лишайного фестрала». – А почему Поттер на Блэка похож? – спросил Дингл, вздохнув. – Бабка у него Блэк, идиот, – буркнула Августа. – А это такие твари, кому хочешь рожу подправят, хоть самому Мерлину. – А Джеймсу почему не подправила? – не унимался Дингл. – Она же его мать. – Бабы Блэков, все как одна, кровные маги, – пожала плечами старуха. – Значит, нужен был чистый Поттер, а не наполовину Блэк. Кого захотела, того и родила. Обзавидуешься. – То есть, мальчик может быть настоящим Поттером? – уточнил Дамблдор. – Мальчик может быть только безродным полукровкой, как этот вот, – Августа ткнула пальцем в сторону Снейпа, – жмыр вонючий. Но родили мальчишку Джейми и грязнокровка, если тебя интересует именно это. Альбус, я тебя умоляю, ЭТО против мага… Даже не смешно. Единственное, что он может сделать, – тихо помереть. И не рассказывай мне про отскочившую Аваду, стара я сказки слушать. Дамблдор поспешно нацепил добрую и всепрощающую улыбку и укоризненно покачал головой: – Августа, ты же леди, не груби. Бедный мальчик отмечен Волдемортом как равный… – Вот в это верю! – перебила Дамблдора вошедшая в раж старуха. – Ясно, что равный, тоже полукровка. Только Этот-Который уцепил родовые дары Мраксов, а Поттеру ничего не досталось. Обрубили кровным обрядом, быстро и надёжно. Герой – это Невилл, и точка! Снейп со злорадным интересом наблюдал за безобразной торговлей должностью героя магической Англии. Мистер Дамблдор и леди Лонгботтом рядились чуть не два часа, поминутно оскорбляя друг друга подозрениями в нечестной игре. Для полноты ощущений не хватало только толстухи Молли, она тоже давно мечтала пристроить в герои кого-нибудь из своего многочисленного потомства. «Тупые бабы, – думал Снейп, – неужели не понятно, что нужен смертник? Или эта дутая слава действительно стоит жизни их детей?» Спор добрых соратников, между тем, набирал обороты, в ход пошли реальные аргументы. С одной стороны, Джеймсов сыночек был уже раскручен – отбитая Авада, ежегодные слезливые статьи, толпы скорбящих на мемориале в Годриковой лощине и поклонники по всей Британии, искренне верящие в святого младенца Поттера. С другой стороны, Лонгботтом и впрямь выглядел перспективнее и был под полным контролем Августы, уже примерявшей на себя мантию регента Спасителя волшебного мира. Дамблдор победил, героем остался Поттер. Юный же мистер Лонгботтом обзавёлся официальной должностью друга героя. И неофициальной – дублёра героя, если основной герой вздумает чудить. А ещё герой и его дублёр под шумок были заочно записаны на увлекательнейшие уроки зельеварения, но Снейп не стал грузить занятых людей такой мелочью. Где зельеварение, а где спасение мира. Нечего даже и сравнивать.