А в воскресенье у Бога выходной...

Прошу тебя, исполни просьбу раба жизни этой… убей меня, Боже. Страстные муки, что убивают меня, оставляя в живых невыносимы. Вспоминая всю боль, что довелось вытерпеть мне в погоне за своим страхом, хочется вены, маленькие прутики с циркулирующей кровью разорвать в клочья и кричать так, чтобы небеса разразились в жутком грохоте, забирая меня с собой, туда, где я буду счастлив, туда, где будет Хана и Ай, но, меня не убить, и ты, Господь милостивый знал это, ты знал, на что обрекаешь раба Земли. А ведь когда-то я был счастливым. Когда-то это прекрасное чувство одолевало меня, когда рыжеволосая лисичка-сладкоежка готовила мне свою ужасную стряпню, когда-то Ай вбила мне веру в себя, доказала, что я счастлив дважды, являясь ее отцом. Когда-то даже презренное «альбинос» было родным. А, что сейчас? Вою, как волк на луну, как бедный, просящий подань, как калека без ноги, карабкающийся за последней тростью в нелюдимом магазине… Прости меня, Господи, прости меня так, чтобы муки кончились и блаженный свет вновь окутал меня, как в первый, но в последний раз. Я не хочу больше ходить по миру бесстрашно глядя на свет, я снова хочу в тень, Боже! Желание мое вечно видеть чарующий свет не было настоящим. Воплотив желания, наружу вырвались страхи, и вот я один в этом пустом мире, в очередной маленькой келье сижу, и рыдаю, как маленький мальчик, выпрашивая прощения у Бога, словно у отца, но он меня не слышит, и не услышит более, ведь в мире теперь нет дней недели. В этом мире царствует воскресенье… . Заройте меня в земле, хранители могил, прошу. А вы не слышите, ведь последнего хранителя – свою дочь Ай, убил мой лучший друг, которого убил я. Глупая ирония, желать того, что в конце приведет к твоему страху, но, кон разыгран, и его я проиграл. Вслед за моим проигрышем я потерял и надежду… Я всего лишь хочу смертности и покоя, который ты отобрал у меня, Боже, но ты глух, и не услышишь меня, ведь, в воскресенье у Бога вы-ход-ной…