Джонлок

Много лет назад… «Ты уже начал считать? Да ладно, я знаю, что ты нарушаешь правила счёта. И ты знаешь, что я тебя прощаю. Но я спрячусь раньше, чем ты скажешь: «Один» и отправишься искать меня. Ты меня не найдёшь. Ты никогда не догадаешься, где я. Я буду видеть, как ты ходишь, как ты оглядываешься назад и зовёшь меня. Я всегда нахожу местечки, где ты никогда не был. Ты бы никогда не рискнул отправиться туда один. Ты будешь долго бродить. Но даже если скажешь: «Сдаюсь», я не выйду к тебе. Я подожду, пока ты совсем соскучишься, и потом приду за тобой, потому что я люблю тебя». Сейчас… «Не могу спокойно переносить свою смерть. В каждом солдате вижу Джона. Майкрофт забросил меня на военную базу, ненавижу его, было большой ошибкой взять это дело. Сейчас он сидит в своём уютном кресле, ест пончики и ехидно посмеивается надо мной. Меня ожидает адская неделя…» Его мысли бесцеремонно прервали и куда-то повели. Выглядел я не очень свежо, поэтому мое появление не вызвало ожидаемого мной интереса. Самый старший (по внешнему виду) участливо стал расспрашивать, откуда я приехал, где и сколько служу. Так как сей субъект не вызывал у меня никакого интереса, я отвечал с неохотой, чем несколько вывел его из себя. Видимо, у себя на службе он был небольшим начальником и привык к тому, что его все боялись или хотя бы слушались. Когда импровизированное интервью закончилось, он вдруг совершенно неожиданно предложил мне сделать несколько физических упражнений. Я не особый любитель подобной физкультуры, да еще на ночь глядя. Поэтому я вежливо отказал ему, искренне ничего не понимая и не отдавая себе отчет в том, что своим отказом нарушил негласные законы, сложившиеся в армии. Остальные были явно заинтригованы. Этот самый старшина аж посинел от злости. Ничего не подозревая, я пропустил его удар, который пришелся в район челюсти. Потеряв равновесие, я шлепнулся на пол между кроватями. Один из сидевших на постели принялся бить меня ногой в область почек и паха. Испугавшись, что после этой тусовки я могу остаться импотентом, я привстал и кое-как добрался до стола, на котором стоял графин с водой. Нащупав его рукой и собрав остатки сил, я ударил им о стену. Графин разбился, усеяв осколками пол в большом радиусе вокруг меня. В руке остался лишь небольшой, зато очень острый осколок. Развернув его в сторону старшины и взяв в другую руку табуретку, я приготовился отражать новую атаку моих свежеиспеченных противников. Они застыли в недоумении и ожидании, обдумывая план дальнейших действий. Поняв, что в лобовую атаку идти опасно, они предприняли обходной маневр. Кто-то сбоку с силой опустил мне на голову нечто тяжелое, и мое сознание растворилось в темноте... Когда мою голову подставили под струю холодной воды, я понял, что по-прежнему нахожусь на этом свете, а значит, в армии. Один из старослужащих, уже знавший в такого рода делах все или почти все, тщательно промыл кровоподтеки. Мне объяснили, что пока не стоит возвращаться в свою палату, так как старые импотенты быстро просекут следы вандализма на моей башке и доложат начальнику отделения. Он стал расхваливать мою дерзость, отметил, что это первый подобный казус в практике местных завсегдатаев. Обычно новенькие беспрекословно слушались более опытных больных солдат и в конце концов становились их рабами, безмолвными исполнителями тупых приказов. Самое интересное, что они не могли пожаловаться никому, так как заранее знали, что местное начальство негласно поощряет старослужащих, которые помогают поддерживать в отделении порядок. Шерлок лежит в больничной палате, уткнувшись взглядом в потолок, его должен осмотреть уролог...Вошёл врач. Шерлок его узнал, когда тот был ещё за дверью. - Сигаретки не найдется? – спросил Шерлок друга. Ватсон стоит перед больничной койкой, в его руках папка с личным делом Шерлока. Да, все данные изменены, но… - Не куришь? - Нет, но… - он вновь потерял дар речи от моей улыбки. На его глазах выступили слёзы. - Красивая у тебя форма – улыбаясь, сказал Ватсон.