***
«Фрейд был бы счастлив», - отстранёно думает Питер, разглядывая потолок собственной спальни, и поворачивается на бок. Он размышляет о том, что ему всё-таки стоит называть такие сны кошмарами, но обзывать нечто, в чем присутствует Гвен, таким жутким словом у него не поворачивается не только язык, но и мысли. Поэтому просто «сон». Питер вздыхает и вслушивается в звуки дома. Где-то там тётушка Мэй, судя по звукам, решила устроить генеральную уборку. И если бы сегодня не была среда, у Питера не было бы причин удивляться. Поэтому он поднимается с кровати, потягивается, разминая затёкшие после сна мышцы, и покидает комнату. Питер ошибается. Тётя Мэй не устраивала генеральную уборку. Наоборот, она сама куда-то собиралась, и в её руках периодически мелькал его – Питера, – телефон. Паркер замирает на лестнице, рассеяно наблюдая за снующей из комнаты в комнату тётей. - Это мой телефон? – полувопросительно уточняет он, когда миссис Паркер в очередной раз с улыбкой что-то разглядывает на экране сотового. - Питер! – восклицает тётя Мэй, наконец замечая замершего на лестнице племянника. – Ты не поверишь! - Ты выиграла миллион в лотерею? – шутит Питер и подходит ближе к тётушке. Невозможно счастливой тётушке. - Всё в порядке? – настороженно интересуется он, отчего-то чувствуя подозрения по поводу источника счастья тёти. И тут же даёт себе мысленный подзатыльник. Ну что может случиться? - Ты оказался почти прав, - довольно говорит миссис Паркер. – Я выиграла путёвку в Париж! На две недели вместе с проживанием! Питеру кажется, что пределов счастью тёти просто не существует. Париж – её давняя мечта ещё с того момента, как она вышла замуж за дядю Бена, но ей всё время что-то мешало. Сначала работа, потом воспитание племянника, а затем, со смертью дяди Бена, Питеру начало казаться, что она и вовсе растеряла своё желание куда-то уезжать. Парень был рад, что оказался не прав. Он искренне улыбается, поздравляет тётю и всё-таки спрашивает: - А причем здесь мой телефон? - О, Питер, - тётя немного тушуется, отводя взгляд. – Я думаю, тебе придётся положить себе деньги на телефон. Потом она, немного подумав, суёт сотовый в руки Паркеру и добавляет: - Очень много. Восклицание «прости меня!» Питер слышит уже с кухни, куда поспешно скрылась миссис Паркер. Но он не злится. Неужели какие-то деньги на счету стоят счастья его любимой тёти? На всякий случай Питер всё же решает проверить баланс, и, честно, лучше бы он этого не делал. - Тётя Мэй! Оператор доброжелательно сообщает о минус ста пятидесяти четырех долларах и пятидесяти центах на счету мобильного.***
- Моя же тётя меня ограбила, - жалуется Питер, лежа головой на столе и мученически вздыхая. - Не пойму, почему ты решил, что мне это интересно. Фелиция с неодобрением оглядывает фривольно расположившегося на столе Паркера. Фыркает. - Я хотел сочувствия, а от этих, - Питер неопределённо кивает, указывая куда-то в сторону лифта, – его не добьёшься. Под «этими» Фелиция понимает двух раздолбаев-гениев из ИТ-отдела. Девушка вздыхает, честно не понимая за что ей такой инфантильный помощник в лице Паркера, но приказы мистера Озборна – Гарри – не обсуждаются, как бы порой ни хотелось сделать с точностью до наоборот. - Не замечала за нами столь тесных отношений, чтобы мне захотелось тебе сочувствовать. - А что нам мешает сделать их такими? – внезапно спрашивает Питер и даже выпрямляется на стуле, смотря на Фелицию снизу вверх. «Гарри», - одновременно думают они оба, и Питеру даже становится неловко за свой вопрос. Однако Харди быстро находится с ответом: - Твоя одежда. Питер оглядывает свои неизменные толстовку, кеды и джинсы, думая о том, что помощницу Гарри нашел под стать себе. - А мне нравится, - Паркер ложится обратно на стол, пряча лицо в руках так, что его голос звучит немного приглушенно. - Никто и не сомневался в том, что вкуса у тебя нет. Питер слышит, как Фелиция отходит от его стола по направлению к лифту, терпеливо ждёт, пока стук каблуков стихнет, и уже затем, довольный тем, что некоторое время его никто не потревожит, заходит в чат, разработанный Роджером на пару с Джоном, чтобы общаться на расстоянии через внутреннюю сеть корпорации, ибо интернет был заблокирован, и все взломы тщательно отслеживались. Иногда Гарри был просто невероятным тираном. Terrible fox: Она ушла? Peter: Только что. Magneto: Что за банальный и совсем не крутой ник, Паркер?! @_@ Peter: А сам-то! Играешь за команду зла? Magneto: Леншерр не злодей! Terrible fox: О, нет. Его сейчас понесёт. Заткни уши. Magneto: У него всегда только самые благие намерения были! Terrible fox: Точнее закрой глаза. Magneto: Подумаешь, угробил дочерта людей! Он всего лишь хотел, чтобы не ущемлялись права мутантов! Peter: Это надолго? Terrible fox: Подожди. Terrible fox: Всё. Terrible fox: Теперь он на некоторое время заткнётся. Peter: Что ты сделал? Terrible fox: Сбросил его со стула и спрятал айпод. Peter: Куда? Terrible fox: За шкаф. Terrible fox: О, нет. Он полез его доставать. Terrible fox: Подожди. Питер откидывается на спинку стула, сворачивая вкладку с чатом на компьютере, и разминает шею. Всё-таки эти ребята были невыносимыми идиотами. Наверняка сейчас вместе ползают рядом со шкафом и пытаются достать из-под него айпод. «Интересно, а мы с Гарри были такими же раньше?» Промелькнувшая мысль будто бы оглушает. Питер не хочет думать о том, что было бы, потому что есть «сейчас». И в этом «сейчас» он не имеет права на какое бы то ни было «что было бы». Внезапно инстинкты начинают истерично сигнализировать об опасности. Питер в одно движение выскакивает из-за стола и отпрыгивает на пару шагов. В стене, прямо напротив того места, где он ещё пару секунд назад сидел, торчит короткий черный кинжал. Рядом с дверью в собственный кабинет стоит Гарри и с разочарованием разглядывает невредимого Питера. - Решил попрактиковаться в дартсе? - Пауки - отличная мишень. Гарри пожимает плечами, бросает напоследок, чтобы Питер вернул оружие ему, и скрывается в кабинете. Паркер чертыхается про себя, подходит к кинжалу, торчащему в стене, и осторожно вытягивает его, затем убирая в рюкзак. Отдавать временами невменяемому бывшему лучшему другу холодное оружие? Нет уж. «Ему даже не жаль обои», - возмущенно думает Питер, удивляясь самому себе. Он приглаживает небольшую трещину в стене и порез в обоях и садится обратно за рабочее место. Не то чтобы Питера перестаёт волновать состояние своего вроде как теперь врага. Случай с Беном вообще вызывает серьезные опасения, а теперь ещё и беспричинное желание сыграть в дартс с живой мишенью. Из всего этого можно было сделать только один вывод: Гарри теряет контроль над собственной личностью. Не пройдёт и недели, как его альтер-эго наконец перешагнёт через сдерживающий фактор в лице главы "ОсКорпа", и тогда будут жертвы. Много-много жертв. А этого Питер допустить никак не мог. Порой ему казалось, что Гарри нанял его не для того, чтобы следить, хотя и за этим тоже, а для того, чтобы сам Паркер присматривал за ним. Сдерживал. Но эта теория теряет смысл, потому что нанимал его для работы не сам Гарри, а его второе «я». Или, может, Озборн гениальный актёр. Помнится, в детстве он идеально разыгрывал из себя жертву сложившихся обстоятельств, шмыгая красным носом и потирая заплаканные глаза, хотя Питер видел, как торжествующе они при этом блестели. Гарри только ему позволял это видеть. Питер потряс головой из стороны в сторону, прогоняя неуместные воспоминания. Что ж, даже если Гарри играет, то навряд ли для него. Остаётся вопрос: кто может быть настолько опасным, чтобы заставить пошатнуться положение Гарри в криминальном мире Нью-Йорка? «Хотя, нет, - думает Питер, собирая вещи в рюкзак. – Кто может быть настолько безумным?»***
У Питера ужасно жжёт левую руку, у него разорван бок, а сломанные рёбра отдаются болью при каждом движении. Питер задыхается. Он никогда не задумывался о том, что его конец может быть… таким. Сгореть заживо в чертовом доме, куда полез, чтобы спасти оставшихся в здании людей. Людей он спас, но кто теперь спасёт его? Потолок обрушился настолько внезапно, что Питер едва успел среагировать, чтобы не быть придавленным полностью. В результате сломанные ребра, - кажется, он повредил их, когда огромный кусок потолка свалился сверху на его спину, - разодранный до мяса бок, чему поспособствовала железная балка, торчащая из того самого упавшего куска потолка, множество синяков и кровоподтёков на всём теле и ожог на левой руке. Вероятно, вторая степень. Питер воспроизводит серию из пары коротких вдохов и выдохов, стараясь выровнять дыхание, чтобы можно было продержаться как можно дольше. Надеяться на спасение он перестаёт еще десять минут назад, когда с силой вырывает из тела чертову железку. Разорванный бок тоже жжёт. «Наверное, заражение», - меланхолично решает Паркер. Глаза начинают слипаться, а тело постепенно немеет. Сначала это пугает. Питер не чувствует ног. Но затем приходит странное умиротворение. Если он и должен умереть, то примет смерть с достоинством. Боже мой, о чём он говорит. Какое достоинство? Он умирает! Умирает! Паника ядом разливается по венам. Питер не хочет умирать. Совсем не хочет. А вот спать очень даже. Да, верно. Сейчас он немного поспит и с новыми силами ринется спасать собственную жизнь. Хм, а от чего спасать? Он же спит. Он уже спит. А это всё сон. Странный сон, где он сидит, раненый, облокотившись о несущую стену в горящем здании. Откуда он знает, что стена несущая? Хотя, это же сон. Здесь он знает и может всё. Абсолютно. Темнота больше не пугает. Она приносит долгожданное спокойствие.