Сенька - Золотая Ручка

Когда родители, как говорила бабка Зоя, пошли по мохнатой пилотке, отравившись на одной из пьянок паленой водярой до смерти, маленького Сеню пришли забирать органы опеки. Баба Зоя, спешно приехавшая на похороны, встала на дверях крестом и долго и витиевато ругалась. Сене - Арсению Горину - шел тогда пятый год, но большую часть бабкиной речи он запомнил: слова были знакомыми. Бабка продала родительскую однушку, за лето приведя захламленный клоповник в нормальное состояние своими натруженными руками, забрала внука и уехала в Подгорелое. Там Сеня пошел в первый класс, привык каждый день отмахивать по десятку километров в одну сторону: село было не столько большое, сколько вытянутое вдоль берега Ключки, неширокой и бурной речушки. Берега у нее были болотистые, с другой стороны Подгорелое подпирала сопка, особо не разгонишься в строительстве. Так что две улицы растянулись в длину, а бабка Зоя жила на противоположном от школы конце. Сене нравилось бегать по этой дороге, природа, воздух, опять же. Иногда и ягоды удавалось собрать по пути. Хорошая жизнь была у Сеньки. Учился он ни шатко, ни валко: математика ему давалась с трудом, с письмом была вообще беда, читал, правда, Сеня хорошо и жадно. Был молчаливым мальчиком: стеснялся своей легкой картавинки. В общем, в школе не блистал, учителя были в курсе, что Горин - сын алкоголиков, что с него взять? Валить - не валили, на второй год не оставляли, потихоньку перетаскивая троечника Горина из класса в класс. Тем более, что он был неконфликтным мальчиком, особенных проблем не доставлял, всегда прибирал класс, кормил на школьном дворе кур. Да и двойки особо не хватал. Если б какому-нибудь заезжему этнографу вздумалось докопаться, почему Подгорелое так назвали, ему рассказали бы две версии: потому что под горой стоит, хотя не гора, а так - сопка, невысокая и сплошь заросшая смешанным лесом, и потому, что лесные пожары в этой местности - явление ежегодное, уже привычное, и все население деревни в жаркие весны, лета и осени знает, что делать, когда на деревню идет верховой пожар. Деревянных домов в Подгорелом уже давно не осталось, все были или кирпичными, или блочно-бетонными: когда-то неподалеку располагалась военная часть, ее расформировали, а казармы, построенные из панелей, растащили на дома. Беда случилась, когда Сене было почти пятнадцать. В это лето тайга горела часто, было засушливо и жарко. Несмотря на то, что Подгорелое жило, считай, охотой, рыбалкой и тем, что еще может дарить тайга, баб и детей на ягодно-грибной промысел старались одних не отправлять. Сельчане установили дежурство, и с партиями добытчиц отправлялись по двое мужиков, чтоб, если что, и от медведя оборонить, и младших детей помочь нести. Сеню, несмотря на возраст, в селе считали еще ребенком, да он им, по сути, и был, слегка запаздывая в развитии. В тот день с ними шли Андрей Лиханов, механик-моторист, и Осип Ковалев, человек в Подгорелом новый, приезжий откуда-то из Подмосковья, а то и из самой Нерезиновой. Что погнало его в сибирскую глушь, сельчане не знали, а сам он отмалчивался. Сеня предвкушал, как наберет ягод и грибов, как бабка сделает суп на ужин. Грибов было мало, а вот брусники на болотах уродилось много, по подсохшим мочажинам ее собирать было легко, к комарью Сеня был привычен, так что даже не особенно отмахивался. И работал он споро, не разгибая спины. Кузовок за этой самой спиной наполнялся быстро, пригибая мальчишку к земле. Лес Сеня знал, как свой двор, даром что родился не здесь, но за десять лет привык. Заблудиться он не боялся, а от медведя, если что, можно убежать, благо, ноги быстрые. Страшнее хозяина тайги в лесу зверя нет, так считал Сеня. Наконец, он решил пойти к остальным, а то как-то голоса уже отдалились. Из-за частой поросли молодых осинок вынырнул Ковалев, повертел головой. - Ты не потерялся часом, парень? Сеня снял с уставших плеч кузовок, сделанный еще покойным дедом, добротный, жестяной, зашитый в рюкзак и с лямками от оного же. Улыбнулся: - Что вы, дядь Осип, конечно, нет. - А, хорошо. А то места дикие совсем. - Да вы что? Какие ж дикие? - Я, парень, к совсем другим лесам привык. Да, если честно, и не к лесам вовсе, а так, рощицам. - Тайга - это не роща, - рассудительно ответил Сеня, морща лоб. - Она большая. - Это уж точно, - согласился гость из города. Он как-то нервно оглядывался, то и дело поправлял лямку заброшенного за спину охотничьего карабина. И между делом подходил к собирающему бруснику пареньку все ближе, то и дело останавливая взгляд на ладной, обтянутой выцветшим до белизны старым камуфляжем, мальчишечьей заднице. Облизывал пересохшие от жары губы. - Пойдемте народ искать, а то что-то они совсем далеко забрели, - предложил Сеня. - Ага... Ага, сейчас, - пробормотал Ковалев, принялся рыться в карманах плотной брезентухи. Потом шагнул к парнишке, протягивая на ладони карамель в потертой обертке. - Сладенького хочешь? - Не-а, - мотнул головой Сеня. - Я сладкое не люблю. - Ну, ладно... А того, что его толкнут на сухой ломкий ягель, зажимая рот воняющей табаком ладонью, и примутся шарить по телу, задирая куртку и футболку, хриплым шепотом приказывая молчать, Сеня не ожидал. Он оттого и не сопротивлялся, смотрел широко раскрытыми васильковыми глазами на Ковалева, часто и с трудом дыша под тяжелым телом. Страх пришел позже, когда мужчина расстегнул и выдрал из шлеек его ремень, захлестнул им горло. Сеня забился, широко открывая рот, захрипел, царапая обломанными ногтями шею. С него содрали штаны и трусы, дернули вверх стреноженные одеждой ноги… И грянул выстрел. Осип рухнул, придавив и без того задохнувшегося мальчишку. Последнее, что Сеня запомнил - это что-то горячее, текущее по его шее за шиворот. Потом было какое-то сплошное белое марево, как туман перед глазами колыхался. А в нем какие-то фигуры. Очнулся он уже дома, в своей кровати. Открыл глаза и сразу увидел застывшую скорбным изваянием на краешке постели бабку Зою. Попытался позвать ее, но вышел только невнятный сип: горло словно наждаком ободрали, оно болело и саднило. - Сенечка, очнулся, родненький? - подхватилась бабка, склонилась, трогая сухими губами его лоб. Сеня пытался пожаловаться, рассказать, но ничего не получалось. Бабка засуетилась, принесла молока с маслом. - Выпей, деточка, горло болит, да? Ну, ничего, пройдет. Я вот и мазь уже приготовила, еще помажу, и все заживет. Следы от ремня на горле Арсения сошли через месяц. Но он так больше и не заговорил. Словно заклинило что-то. Молчал, шарахался ото всех, кто пытался до него дотронуться. Первого сентября пошел в школу, как и все. Учителя понимали, что оставить ребенка без образования, значит, обречь его на нищенскую жизнь. Его не спрашивали - давали письменные задания, рефераты, сочинения. Девятый класс он закончил, и даже не на сплошные тройки. Никто в Подгорелом не интересовался, куда делся приезжий. Тайга - она большая, болота, понимаете, медведи, волки, рыси. Мало ли. Да еще и пожары лесные. Зашел, видно, Осип Ковалев в лес, потерялся, да и сгорел. А после выпускного встала перед Арсением Гориным проблема - куда деваться. Дальше получать образование он не мог, на работу устроиться и то было негде и некем. Жить, как все - рыбалкой и охотой? От деда осталось отличное ружье - Иж-12. Но разрешение на него Сеня получить попросту бы не смог. А без разрешения, браконьерствовать... Так и до беды недалеко. Выручил, как ни странно, Андрей-моторист. Парень он был молодой, по меркам сельчан, всего-то тридцать пять недавно отгулял, холостой, но серьезный. По бабам не гулял, не пил, как ни странно, вел при Дворце Культуры кружок для молодежи - учил резать по дереву. Однажды вечером пришел в дом к бабке Зое, поставил на стол бутылку «рябиновки», и сказал: - Зоя Степанна, отдайте мне Арсения в ученики. - Да забирай, Андрюш, если пойдет. На печке зашуршали Сеня и кот, им потревоженный. Сеня уползал подальше к стене, что-то сипя. - Не бойся, что ты? - удивился Андрей. - Я тебя научу с моторами и техникой разбираться, будешь мне в мастерской помогать. Работы-то много, а я один. - Не пойдет, Андрюш, мужиков теперь как огня боится... С того случая... Вон, даже от Семена давеча шарахнулся, как кот на забор взлетел. Андрей кивнул, посмотрел на Сеньку. - Подумай все же. Ты парень серьезный, я знаю, рукастый. Если что - приходи, сам знаешь, где мастерская. Арсений подумал, кивнул. Но с печи так и не слез. В мастерскую он пришел через два дня. Через силу, через «не могу». Заставил себя не шарахнуться сразу от двери, когда Андрей протянул руку в приветствии. Пожать не пожал, да моторист и не настаивал, просто кивнул. - Ну, гляди, Арсений. Это вот мои владения, - зажег свет в мастерской - здоровенном ангаре, капитальном, в два этажа высотой. В дальней части ангар и впрямь делился на два этажа, наверху, в подобии однокомнатной квартирки, обитал сам Андрей, внизу же была маленькая кухонька и мини-котельная, обогревавшая мастерскую. Арсений кивнул, выжидательно уставился на него. - Ты, бабка Зоя говорила, с дизелем разбирался уже? - Андрей снял с вешалки тяжелый брезентовый фартук, протянул подростку. Арсений кивнул, надевая фартук. Было дело, помогал когда-то. - Давай, посмотри на этого вот красавца, у меня пока своя работа есть. Если что не поймешь или не сможешь, прикипевшую гайку открутить там, или еще что, вот тебе свисток. Арсений при виде свистка даже хихикнул, но взял. А что поделать, как-то надо общаться с учителем. - Ну, не смешно, - но Андрей и сам усмехнулся: будет он, взрослый мужик, как цирковая собачка по свистку к ученику подбегать. Так и случилось, пришлось бегать на свист и откручивать гайки, с которыми не справлялся слабосильный Сеня. За лето они потихонечку притерлись друг к другу. Андрею не влом было по два, три, десять раз объяснять что-то, чего Арсений не понимал. Тот же привык и иногда подходил и дергал мастера за рукав, приноровившись объясняться жестами. Не сурд-азбукой, ее в Подгорелом никто не знал и научить Сеню не мог, а своими, понятными, пожалуй, только им знаками. По большей части - техническими, обозначающими детали механизмов, но постепенно в обиходе появлялись и те, которыми Сеня объяснялся с бабкой. Он стал чаще улыбаться, иногда умудрялся общаться забавными гримасами. Андрей был единственным мужчиной в селе, от которого он не шарахался. А руки у подростка оказались золотые – самые капризные моторы, насосы, прочие механизмы, над которыми поколдовал Сенька-Золотая Ручка, как прозвал его, посмеиваясь, Андрей, начинали работать, как швейцарские часы. Селяне втихомолку радовались - наладилась жизнь у парнишки. Да и селу польза большая. Андрей выделил ему большущий верстак: Арсений, как выяснилось, не только с большими механизмами справлялся на отлично, но и с мелкими. Так что несли ему и часы, в которых подросток разбираться начал с ремонта старинной, трофейной еще бабкиной «кукушки», и ружья, и даже редкую тут, в Подгорелом, электротехнику. Через годик все село знало: лучше Сеньки мастера в мелком ремонте на селе нет. Сам Сенька только улыбался застенчиво и все так же дичился приходящего народа мужского полу. А потом в Подгорелое приехали какие-то странные мужики. Долго о чем-то говорили с председателем сельсовета, уехали, снова вернулись во главе с целым караваном спецтехники. Оказалось, что какой-то большой дядя выкупил кус тайги неподалеку от села под – тут кто смеялся, кто хмурился – турбазу. Сеня недоуменно спрашивал у Андрея в блокноте, разве тут вообще есть что-то для туристов привлекательного? Комары, брусника и болота, зачем тут кому-то вообще отдыхать. Еще пожары и медведи. Моторист пожал плечами и объяснил: новые русские богатеи приедут, пить водку, охотиться, отдыхать, в общем. Эту затею он активно не одобрял, но поделать ничего не мог. К тому же, всю технику со строительства довелось обслуживать ему, и на оплату труда бригадир не скупился. Работы хватало и Арсению, мальчишке сперва неохотно доверяли, но потом увидели, как он работает. Столько денег Сенька не то, что в руках не держал, он до стольки считать с трудом умел. Правда, все-таки его поведение заинтересовало заказчика: - Больной, что ли, он у вас? - Немой, а не больной, - огрызнулся Андрей, ни с того, ни с сего взъярившись. - Ну, инвалидам тоже работа нужна, - согласился бригадир. - Главное, что руки золотые. - Арсений не инвалид. Так вышло просто. Сеня тронул его за плечо, показал: «Да пусть думает, что хочет. Без разницы». Стройка всех нервировала - куры плохо неслись, жители не менее плохо спали. Строилась не только база, но еще и дорога, а это, по здешним меркам, была почти напрасная трата денег - вечная мерзлота же, осядет, поплывет, ручьи размоют. Ну да пускай, хотят деньги на ветер кидать, пускай кидают. Примиряло подгорельцев со стройкой то, что бригадир не артачился нанимать местных мужиков, и труд щедро оплачивался. Да не бартером, а живыми деньгами. А уж деньги потом в сельпо на то, что нужно, обменивались без проблем. К концу лета на склоне сопки выросли три кирпичных корпуса, окруженные высоким железным забором, рядом появился еще один магазинчик, товары в котором были не чета сельпошным, что по качеству, что по ценам. Появился и персонал - три десятка улыбчивых девушек и почти столько же совсем не улыбчивых парней в камуфляже. Подгорелое выжидательно притихло. Первые туристы приехали вскоре. Селяне еще более насторожились, гадая, что им принесет это нашествие. На туристов эти люди были похожи так же, как жители Подгорелого - на звезд Большого Театра. Здоровые мужики, в явно не фабричном камуфле, но при том - с золотыми цепями и массивными кольцами, этакий гибрид «братков» и «новых русских» девяностых годов. - Странные какие-то туристы. - Да такому и ружья не надо, медведя и так придушит, - переговаривались мальчишки. Сеня просто разглядывал издалека красивые машины, завораживающие его очертаниями. Андрей только присвистнул: - Нихрена себе! Первый раз вижу гибрид джипа и вездехода! Сеня знаками показал свой восторг от увиденного. - Только близко не подходи, Сень. Видал, какие там охранники? Заломают, и как зовут - не спросят, - предупредил мальчишку мастер. Сеня закивал, однако машины тянули посмотреть поближе, так что он осторожно подобрался на следующий же день поразглядывать это чудо. Вездеходы он видел: когда в прошлом году сильно горело, в Подгорелое приезжали МЧСники на огромных машинах на гусеничном ходу. Чинить ему такое чудовище не довелось, но облазить вездеход ему разрешили. Но то были угловатые, похожие на военные, машины, в тяжелой броне, как казалось Арсению. А здесь были хоть и массивные, но скругленные, плавные обводы, легкие корпуса, масса хрома, фар, габаритов, совершенно незнакомый звук моторов. Он разглядывал их, удивляясь, что такое вообще производят, подбирался все ближе, как любопытный зверек к жилью человека. - Эй, парень! Тебе чего тут надо? - в отражении в стекле за спиной Арсения выросли двое охранников. Он подскочил, пугливо замотал головой, отступая назад. - Ну, Серега, ты глянь, какая синеглазка, - хохотнул один. - Да уж. Шел бы ты отсюда, парень, - хмуро зыркнул второй. Сеню два раза просить было не надо, удрал как заяц, на печку, к сонному старому коту. Однако даром эта вылазка Горину не прошла. Через день в мастерскую заявился один из тех охранников, смешливый, его имя так и не прозвучало тогда. - Говорят, у вас тут есть мастер на все руки? В доме отдыха котел забарахлил, надо посмотреть срочно. - Есть, починит, что угодно. Арсений, иди сюда. Сеня приблизился. - Деньгами не обидят, не бойся. А работа срочная. Сеня закивал, мол, ведите. - Он немой, - предупредил Андрей. - Ничего, как-нибудь договоримся, - махнул рукой охранник. - Идем, что ли, мастер. Судя по голосу, не слишком-то он верил в талант такого молодого парня, да и выглядел Сеня не на свои семнадцать, а младше. Хоть за время работы в мастерской силенок поднабрался, уже не звал Андрея откручивать гайки. Арсений и пошел, он-то в своих силах был полностью уверен. Работы оказалось немного - просто засорился топливный фильтр. Сеня проверил трубопровод, шланги подачи, почесал в затылке: в фильтре был песок, в трубах, словно в бак насыпали его пару пригоршней. - Что такое? Не можешь починить? - хмыкнул охранник. Сеня покачал головой, ткнул пальцем в фильтр, приглашая посмотреть. - Песок? Откуда песок? - изумился мужчина. Арсений пожал плечами - ему-то откуда знать? Ткнул в бак, постучал по металлическим стенкам. - Туда, типа, насыпали? Сеня энергично закивал. - Ну, блядь, не было печали! Кто-то же из своих, явно, подгаживает. Ты вот что, парень, убрать песок можешь? Сеня с сомнением посмотрел на огромный бак, заводские пломбы, потыкал в них пальцем и вопросительно поднял брови. - Щас, у хозяина спрошу... Через десять минут, которые Сеня потратил на промывку труб, в котельную спустился сам хозяин турбазы - похожий на своих гостей, как близнец, такой же бритый-камуфлированный-в золоте. - Что тут у тебя, Женя? - Да вот, песок какая-то... личность... в бак насыпала, парень спрашивает, можно пломбы снять, он почистит. Хозяин окинул настороженно замершего Арсения внимательным взглядом глубоко посаженных темных глаз, хмыкнул: - Этот мышонок? Надорвется же. Ты ж реально надорвешься, пацан. Сеня замотал головой, показывая, что не надорвется, потом умудрился еще жестами показать, что трубы уже прочистил. - Немой, что ли? - хозяин дернул углом рта, подумал и кивнул: - Хрен с ними, с пломбами. Все равно отсюда никуда я эту бандуру не повезу, а то золотой котел мне встанет, в сервис аж в Новосиб его таращить. Снимай и чисть. Женя, парню поможешь, еще не хватало, чтоб ребенок надорвался. - Есть! - отрапортовал охранник. - Мелкий, подвинься. Сеня возмущенно глянул на него, но в сторону отошел. Хозяин ушел, а они вдвоем взялись сливать солярку из котла через сооруженный Сеней из куска ветоши фильтр. Когда почти все было слито, а в воронке, на ткани высилась нехилая горка песка, Евгений уже устал материться и почти успокоился. - Найду гниду - скормлю этот песок через жопу. Сеня внимательно изучил песок, кивнул, вытащил блокнот. «Он нинармальный, тут такова нету». - В смысле - ненормальный? - озадачился охранник. Сеня задумался, как ему объяснить, как назло, забыл слово. «Ну, его еще рыбам сыплют, он ненастоящий». - Та-а-ак. Аквариум в доме отдыха был - огромная махина на тысячу литров. И песок для него - в самом деле, искусственный, мелкая стеклянная крошка - тоже был, стоял в подвале в мешках. Сеня посмотрел, покивал, мол, вот, ненастоящий рыбий песок. Евгений подумал и кинулся проверять канистры с горючим, оставив Сеню промывать бак, благо, что без соляры он был не тяжелым. Вернулся чернее тучи: мало того, что во всех емкостях оказался этот гребаный песок, так еще и машины чихали и не заводились: неведомый «доброхот» позаботился, чтоб никто из гостей хозяина базу покинуть не смог. Сеня посмотрел с тревогой, нахмурился, словно спрашивая, что случилось? - Проблемы у нас, мелкий. И большие. Кому-то очень хочется, чтобы народ на базе застрял надолго. Хозяин сказал, сломалась спутниковая тарелка. Мы еще и без связи остались. «А радиво начто?» - удивился Сеня. В Подгорелом не водились сотовые и спутниковые телефоны, тут и телевизоров не было - глухая тайга вокруг, нет антенн, а электрогенераторы только на насосы да свет работают. Зато была радиостанция, собранная из доброго десятка сломанных, вытащенных из той самой военной части. - У вас тут есть радиостанция? «Мы же нисавсем дикие». Женя пару секунд переваривал это заявление, потом расхохотался: - Пацан, ну ты жжешь! - и хлопнул Арсения по плечу. Сеня шарахнулся прочь, выронив блокнот, забился в угол, с ужасом глядя на Женю. - Э-э-э... ты чего, парень? - озадачился охранник. - Больно, что ли? Ну, прости, силы не рассчитал. Но смотрели на Женю отнюдь не с обидой - с каким-то диким ужасом, словно он выскочил прямиком из самого худшего кошмара мастера. - Так. Мелкий... как там тебя? Сеня? Семен, что ли? Ты в порядке? - подходить к нему Женя не стал: в мозгу брезжила какая-то догадка, где-то он уже встречал такое поведение. Мальчишка уже натурально хрипел, пытаясь стать частью стены. - Этого еще не хватало! - Евгений пронаблюдал, как у мальчишки закатываются глаза, и он оползает по стене, шагнул и поймал обморочного на руки, не дав упасть и удариться головой о бак. - Пиздец какой-то. Немой, припадочный... - Женя, у вас там все в порядке? - решил проконтролировать сотрудника хозяин дома. - Не все, Борис Анатольевич. Тут мастеру плохо стало, видимо, надышался парами топлива, - отрапортовал Женя, не зная, что делать с обвисшим в его руках подростком. - Тащи в дом, надо помощь оказывать. Разобрались хоть, что случилось с баком? Откуда там песок вообще? - Кто-то из своих крысятничает, Борис Анатольевич. Песок - из нашего подвала, аквариумный. И он же во всех баках в машинах. И в канистрах, - неся Арсения, докладывал Женя. - Так, разобраться и доложить. Эта сволочь тоже отсюда уйти не могла, своими ногами, да по тайге. - Никто и не уходил, я приказал ребятам проверить - все наши на месте, гости и персонал - тоже. - В первую очередь, проверяй всех девок, точно кто-то из них, сук, подкуплен. Не наши ж парни песок в трусах носили, а у девок униформа хорошая, с карманами. Женя уложил мальчишку на диванчик в каптерке, укоризненно глянул на хозяина: - А я вам говорил, Борис Анатольевич, что камеры надо было ставить. Сейчас бы просто посмотрели и нашли. - Ладно, разберемся. Так, мальчишка... - Думаю, лучше позвать одну из девушек. Он... он не надышался. Парень себя вел, как жертва насилия. От меня шарахнулся. Борис присвистнул: - Так, отходим, тащи сюда одну из девок, а лучше – саму Королеву. - Есть, вас понял! - отрапортовал охранник, вернее, начальник охраны базы отдыха, выходя из каптерки. Ирине ситуацию объяснили в трех словах: - Улыбайся, чирикай и успокаивай. Парень, походу, пережил изнасилование. Ирина всплеснула руками, сразу же заученно разулыбалась, уселась рядом с приходящим в себя парнем. При виде незнакомой девушки он любопытно на нее уставился, протянул руку, потрогал золотистые ухоженные волосы. - Привет, я Ира. Ты как? Пить хочешь? Соку или чаю? Давай, я тебе чайку горяченького налью? С джемом. Тебе вишневого или клубничного? - щебетала девушка, не обращая внимания на молчание Арсения. Сеня подумал, поискал блокнот. Девушка была красивая, только болтала без умолку, но голос ему понравился. Благоразумно не показывающийся на глаза парню Евгений поманил Ирину, передал ей блокнот и карандаш, оброненные Сеней в котельной. - Это твое? Держи, - девушка сунула вещи ему в руки, снова захлопотала, наливая воду в чашку и бросая в нее пакетик с чаем. - А сахар тебе класть? «Вешневого. Бес сахара». - «Вишневый» через «и» пишется. И «без» с буквой «зэ» в конце, - фыркнула девушка. - Сидеть можешь? Садись, тут еще печенье есть, угощайся. «Ухты такая красивая исчо и умная, - восхитился Сеня в блокноте. - А как тибя зовут? Миня Арсений». Ирина залилась смехом, потрепала его добела выгоревшие вихры, неровно подстриженные бабкой. - Знаешь, спасибо, Арсений, мне еще никто такого клевого комплимента не делал. Ира я, Ирина. Я же говорила. «Ты так тараториш, что я ни понял». - Ну, теперь будешь знать. Ты учишься в школе? - Ира принесла ему чашку, сунула в руки, отбирая блокнот. - Пей и просто кивай, ладно? Сеня отрицательно помотал головой. - Дома? Опять отрицание. - Закончил? - удивилась Ира. Парнишка не выглядел выпускником. Сеня закивал, пробуя необычайно вкусный чай. - А, я поняла. Девять классов, да? Парень кивнул, подумал, снова кивнул. Чашку он держал двумя руками, дул на чай, смешно вытягивая губы трубочкой. - А сколько тебе лет. Пятнадцать? Нет. Шестнадцать? Сеня помотал головой, снова прихлебнул чай и потянулся к вазочке с джемом. Бабка Зоя варила варенье, но совсем не такое. А это было похоже на мармелад. Кисло-сладкое и тающее во рту. Он уже забыл о том, что произошло в котельной, пока рядом не ошивался никто из мужчин. - Семнадцать? Сеня закивал. Ирина удивилась, ну никак этот парень не походил на семнадцатилетнего. Она вручила ему ложку, чтобы было удобней есть джем. - А ты живешь тут с родителями? Отрицание. - А вообще семья есть? Сеня энергично закивал. - Бабушка? - Ирина выбрала самый близкий вариант. Сеня согласился. - А дедушка? Снова замотал головой. - Бедный мальчик, - она, повинуясь безотчетному порыву, свойственному, наверное, всем женщинам, обняла его, прижимая к пышной груди. Сеня чихнул, сморщив нос - не понравились духи. - Эх ты, ребенок. В самом деле - ребенок. Явно же запаздывающий в развитии: какой парень в семнадцать лет больше заинтересуется вареньем, чем мягкой женской грудью, которую ему чуть ли не под нос суют? Хоть бы попробовал потрогать, что ли. Нет, даже не потянулся. Сидел себе, джем ел и чаем прихлебывал.