***
Маленькие деревянные домики на пять человек окружали здание общей столовой, такой же деревянной и довольно старой. Я не заглядывал в чужие домики, да и кто мне даст это сделать? Здесь, как и везде очень ценят личное пространство, но не мне их винить. Хорошо, когда нет ценных вещей, единственная вещь, которой я дорожу, – катана, подарок учителя, но ее конфисковал капитан. В нашем домике стояли три двухъярусные кровати. Похоже, я пришел первый, мне повезло. Терять драгоценное время нельзя, следующий год придется экономить время, пропуская полчаса, отведенные на «поесть» утром и вечером, думаю, мне хватит и нескольких минут, чтобы впихнуть в себя максимальное количество пищи, которую мне выдадут в столовой. Днем есть запрещено - это могло помешать тренировке, интересно, они боялись испачканных блевотиной полов или действительно волновались за наше здоровье? Скорее, первое. Выбрав кровать в углу, я снял с себя форму училища, почти полностью белую, за исключением кожаных сапог, что очень глупо, учитывая, чем мы будем заниматься здесь весь ближайший год; и повесил ее на стул, стоявший рядом с кроватью, сапоги поставил под него же. В серых хлопковых шортах, заменяющих мне нижнее белье, я поднялся на второй этаж кровати по деревянной лесенке. Кровать у окна была более освещённой, и лесенка у нее была металлическая и не скрипела при любом прикосновении, и, кажется, на нижней койке был пододеяльник. Моя же кровать была в тени, не имела пододеяльника, и у неё был жесткий матрас, который, однако, был намного мягче, чем в тюрьме. Мой первый учитель говорил, что, если я хочу жить, я должен научиться быть незаметным, не привлекать к себе внимания. Именно в этом мне поможет непривлекательная обстановка, к которой вряд ли кто-то захочет приближаться. Если бы мне больше повезло в день рождения, быть может, я смог бы жить счастливо, точнее, я смог бы жить. Но меня устраивает моя жизнь сейчас, осталось только добиться уважения, но это я смогу. Все время, что у меня есть до утра, я должен посвятить выявлению и, возможно, развитию оставшейся в теле чакры, перешедшей в это тело вместе с душой, точнее, в мое тело, хотя надеюсь еще немного поспать. Опыт войны и энергия Лиса во мне помогут максимально сократить время сна, остается вопрос с питанием. Еды здесь нормальной не будет – детки богатых родителей привыкли жирно питаться, мой же рацион включает вареную рыбу и рис – все, что поможет для поддержания тела в правильной форме, не думаю, что такие продукты найдутся в столовой. Однако первым делом нужно проверить, как организм отреагирует на длительные медитации и, если повезет, спать мне придется от силы часа два-три, хотя это будет сложно. Остается лишь постараться завтра и произвести правильное первое впечатление. Постепенно в мой домик стали приходить другие курсанты. Первый вошел спустя примерно двадцать минут после того, как я устроился на своей кровати. Он, кажется, представлялся третьим и стоял, соответственно, третьим слева в первом ряду. Он занял ту самую кровать с пододеяльником у окна, сев на «первый уровень» кровати, Сэм приготовился встречать наших соседей. Меня не заметили. - Здравствуй! Меня зовут Сэм! А тебя? Откуда ты? – Какой надоедливый, хорошо, что эти вопросы адресованы не мне – к нам присоединился еще один недо-ученик. – Куда ты собираешься после выпуска? Какая самонадеянность. - Здравствуй, мое имя Джаред. Я жил чуть севернее самого центра в стенах «Шины». После выпуска буду, как и мой отец, капитаном военной полиции. – Он сделал большой акцент на свое «благородное» происхождение, хотя он мне кого-то напоминает. Не могу вспомнить. И голос у него неприятный, только ломающийся и принимающий свои будущие очертания. Интересно, сколько мне еще с ними жить? - Приятно познакомиться! – Сэм вскочил с кровати и слишком резво пожал собеседнику ладонь, как будто не замечая, что Джаред руки не поднимал. На меня опять не обратили внимания. Дальнейшая их беседа мне не интересна, значит, пришло время для медитации! Интересно, у меня все еще есть внутренний мир? Но это потом. Тень падала под идеальным ракурсом, полностью закрывая меня. Надеюсь, они меня не заметят и в дальнейшем времени. Вдох-выдох. Расслабляйся. Их нет. Кажется, к ним присоединился еще один. Такой крупный мальчик, килограмм под восемьдесят, при его росте в сто шестьдесят. Странная всё-таки в этом мире система исчисления. Не отвлекайся. Никого нет. Вдох-выдох. По моим венам течет кровь, плавно распространяющая кислород по организму, – мозг функционирует нормально. Если бы во мне была настоящая кровь, всё так и было бы, но эту ярко-красную субстанцию, слишком густую для идеала, можно так назвать лишь с огромным сомнением. Мне бы к специалисту. Вдох-выдох. Постоянно перенапряжённый мозг постепенно расслабляется. Мысли путаются – их нет. Не сведёт ли это меня с ума? Я уже чувствую её, насыщенную чакрой до предела массу, она слишком густая – и вся вина в невозможности этого тела высвобождать энергию, которая, в своё время, всё накапливается в организме – это не хорошо. Нужен способ, любой способ, как вывести ее. Вариант с большим количеством кровопотери, при котором регенерация поможет быстро восстановить ее, но вот чакрой не накачает, был принят без последующих размышлений и переосмысливания ситуации. Хуже уже не будет. Кто лучше всех справляется с работой выпускания крови? Правильно, титаны. Я не прогадал с выбором будущей профессии. Пришел еще один курсант. Проблема выявлена, решение найдено. Вдох-выдох. Высокая плотность крови поможет с повышением скорости регенерации, ведь кровоизлияние из раны будет минимально. Из состояния медитации я перешел в стадию сна, правда, недолгого. Меня разбудил мой новый командир – Бейрон, он же сэр Мэридж. С ноги открыв дверь, так, что она со стуком ударилась о стену, он вошел в наш домик. С криком, так, что затряслись окна и заскрипели кровати под тремя вскочившими курсантами, он нас разбудил. К такого рода пробуждениям я давно привык, поэтому просто открыл глаза. С места моего нахождения – кровати - было хорошо видно всю маленькую комнатку, четверых моих «товарищей» и командира. - Где пятый, черт возьми? – Похоже, этим четверым сейчас влетит от злого командора. – Обыскать все кровати. Выполнять! На своей кровати я ночевал один, так что она оказалась единственной, которую курсанты должны были проверить. Я не видел, что они делают, но, судя по звуку, они распотрошили матрац на нижней койке. Им бы так титанов крошить. Матрас жалко, я хотел подложить его под свой, чтобы было мягче спать. Деревянная лестница, кажется, не выдержит веса тучного подростка, и почему он смотрит на меня? Он не шевелится, с ним все в порядке? Все равно, может, скинуть его, пока не поздно, а что? Он сам. Не смотри. Не смотри. Не смотри. - Я нашел его! Я его помню! Какой-то он мелкий. – Кто перед незнакомыми людьми так открывает шею, а если я захочу тебя укусить? – Эй, малыш, не бойся, мы не обидим. - Он, что, идиот? – Он весь трясется, с ним всё нормально? – А это уже не мне, это он говорит командору. Ты опять подставляешь свою заплывшую жиром шейку, как тебя вообще в академию приняли? - Слезь и дай ему спуститься, жирдяй! – Какой вы грубый, командир. Дождавшись, пока «жирдяй» уступит мне мою лестницу, я протянул руки к перекладинам. И мои руки дрожали. Их било крупной дрожью, а я еле удерживался, чтобы не задушить нового соседа по комнате. - Со мной всё в порядке, - как быстро я спустился. А как вздрогнул пухлик, когда я на него посмотрел. Я хочу ещё. Хочу увидеть страх в его глазах. - Это не имеет значения, если ты не можешь встать с кровати вовремя в первый день – ты не стоишь моих усилий. – Командир еще не устал стоять с таким суровым выражением лица? Кажется, будто оно не меняется никогда. Интересно, у него скулы не сводит? - Через пять минут вы должны быть на площадке, на которой вчера проходило посвящение. Все, - он отчетливо выделил это слово, покосившись на меня, - одетые и готовые. Опоздавших ждать никто не собирается. И на этой радостной ноте Командир вышел из моего домика, хлопнув дверью. Почистить зубы, да и просто умыть лицо холодной водой оказалось проблемой, причем большой, так как в домике кроме кроватей и шести стульев – по одному на кровать – не имелось ничего. Вообще. Конечно, мне не привыкать обходиться без средств личной гигиены, но мои соседи-неженки готовы были начинать истерику. Орущий парень выглядит жутко, а если этих парней четверо… Ну и «команда» мне досталась. В этом мире ругательных слов я успел наслышаться – в тюрьме и не такого наберешься, да и опыт прошлой жизни помогает подобрать слова, чтобы описать все мои эмоции. Убить этих мало. Озвучивать свои мысли, да и вообще как-либо участвовать в беседе с «соседями» я, разумеется, не стал. Однако видел бы меня сейчас Саске, точно похвалил бы мою сдержанность. Нет. Саске никогда никого не хвалил, это был сенсей. Вот сенсей бы точно отругал за то, что успел забыть о нем, да и обо всех. Хотел бы я сейчас почувствовать что-нибудь, кроме раздражения на соседей-идиотов, хоть что-нибудь. Нужно одеться. Торопить или как-либо помогать этим я не собираюсь, чем раньше от них избавятся, тем раньше этот домик станет полностью моим. В сапоги по колено легко спрятал три ножа – два в правый и один в левый, – это, конечно, удобно и всегда есть куда их убрать, но ноги отвыкли от ботинок, потом избавлюсь от них. Неумытый, злой, и, должно быть, от меня сейчас несет похуже, чем от призывного кабана. Интересно, есть ли в этом мире животные, о которых я бы не знал? Я забыл о своем вопросе, как только вышел на свежий воздух, ну, как свежий, скорее, он был таким до того, как сюда попал человек. Сейчас же он наполнен зловонным дыханием кадетов, даром, что местность открытая, надышали, скоты. Если и в этом мире меня долголетием не обделили, то, надеюсь, что доживу до момента их жуткой и мучительной смерти, при такой-то профессии и нескольких лет не потребуется.***
- Увы, Высшее Командование запретило оценивать вас, салаги, так же, как и остальных кадетов. Они – рядовые, вас же после выпуска обрадуют новыми погонами сержанта. Не всех, разумеется, но отсеивать будут вас только через две недели подготовки. Не сомневайтесь, я постараюсь, чтобы это время стало адом для вас. Уяснили? - Сэр, да, сэр! Командир лишь поморщился на нестройный хор голосов. - За работу, салаги!***
Нам обрили волосы. Поголовно всем. Теперь моим главным развлечением было поглаживание ежика в несколько миллиметров - в этом мире это очень смешная мера измерения. Один миллиметр сложно даже пальцами показать – у меня трясутся руки. Есть еще сантиметры, метры и километры, о других длинах я еще не слышал, возможно, здешние люди и не такое придумали. Первой нашей задачей было научиться правильно держать равновесие. Полный контроль своего тела. Работа над собой. Как же смешно шатался на длинной скамейке мой сосед-жирдяй. Даже к концу первой недели он так и не смог пройти по ней, Бейрон Мэридж решил не тратить на него своего времени. Стефан Корд, сосед, имени которого я так и не узнал, покинул наш маленький домик в конце первой недели, на мятой бумажке с рекомендацией кривыми буквами рукой капитана было написано: «Слишком жирный даже для работы в полиции, отчислен, не пройдя двух недель предварительной подготовки». Забирать его матрас мне не хотелось, он пропах потом и слезами. Спустя две недели непрерывных тренировок девятнадцать курсантов бегом преодолевали полосу препятствий первого уровня, мне не хотелось слишком выделяться, но контролировать тело я научился еще до того, как украл первый расписной платок церковного фанатика. Следующей нашей задачей было научиться управлять прибором пространственного маневрирования – очень интересной вещью, на мой взгляд, но бегать с помощью чакры всё равно удобнее. Всю нашу группу привели в песчаный овраг, на котором проходило приветствие. Там уже стояли странные сооружения, похожие больше на виселицы с двумя ногами-столбами и перекладиной на них, но вместо петли к обеим ногам крепились тросы, обвязывающие ремни, и само устройство пространственного маневрирования – я знаю это, ведь у нас был вводный урок по истории стен и их защите. - Вы должны провисеть на этих тросах столько, сколько сможете. – Командир указал на «виселицы» рукой. – Я вместе с вашим будущим учителем буду судить, прошли вы этот тест или нет. Тест на вестибулярный аппарат и умение держать равновесие, оно и понятно, ведь в реальной ситуации именно это устройство поможет мне выжить, как бы жалко это не звучало из уст Хокаге и командира объединенной армии убийц. Самому противно, но надо. Всего «виселиц» было пять, и ребята подходили по очереди, один за другим. Некоторые держались довольно долго, некоторые не выдерживали и минуты, когда солдаты натягивали тросы и их ноги оторвались от земли. Для меня освободилась первая «виселица» - парень до меня продержался около пятнадцати минут, это было не слишком много, но лучше, чем у некоторых. Я подошел ней, и двое помощников застегнули ремни на моих ногах и торсе, они же повернули два рычага, поднимающие каждый свой трос с ремнями, и мои ноги оторвались от земли. Будь у меня достаточное количество чакры, я бы мог уплотнить её под подошвами сапог и спокойно стоять на ней, но чакры у меня было мало. Я был готов к падению, даже взял немного чакры из накопленной «лужи» и уплотнил невидимый слой на лице и глазах – легче потратить немного чакры сейчас, чем потом мучиться с пылью и грязью, которые обязательно попадут в глаза. Но всё это оказалось ненужным – на тросах я чувствовал себя почти так же уверенно, как на земле, должно быть, сказывается психологическое давление прошлого, ведь там я не мог представить жизни без свободного парения в воздухе, благо, врождённое сродство со стихией воздуха позволяло. Я висел в воздухе, болтался над землей на каких-то жалких ремнях и не чувствовал неуверенности. Мне было комфортно. Когда ремни стали больно врезаться в кожу, я перелил всю чакру, рассредоточенную тонким слоем по телу, под них. Не останется даже покраснения на смуглой коже. Мне нужно стать лучшим из всех этих несмышлёных, ведь тогда я смогу сам выбрать, куда уйти дальше. Мне дадут квартиру там, где я захочу, но, разумеется, в пределах стены «Роза», всё-таки я не сынок богатеньких родителей. Время в невесомости текло бесконечно медленно, что только помогало мне наслаждаться каждой секундой, проведенной в привычной для прежнего меня обстановке. Во времени меня не ограничивали, когда поток чакры стал совсем неуверенным, я сам потянул за тросы, и меня опустили на землю. - Что, не удержался, курсант?! – Какой-то молодой офицер позволил себе саркастично высказаться. Мизерные остатки чакры я спрессовал в шарик на кончике указательного пальца, и он тут же незаметной песчинкой перелетел к самонадеянному наглому офицеру на ногу, скрытую неплотной белой тканью форменных штанов. Чакра под прессом сразу же прожгла штанину и, наверняка, больно обожгла ногу. Он вскрикнул и схватился за больную конечность. Обожженные края дырки на штанах все еще плавились, а офицера наверняка поднимут на смех. Как можно быстрее прохожу мимо его компании, уж проблемы мне точно не нужны, тем более, когда у меня появилась возможность проявить себя в чем-то новом. После первой такой тренировки всех курсантов поведут в палатку медика, которая находится за нашими домиками и столовой, мне там делать нечего, и я направился сразу к себе. Перед ужином успею накопить немного чакры и прогнать ее по организму. После ужина же на стене столовой, выходящей прямо на тренировочную площадку, будет вывешен список, ради которого все эти две недели сначала двадцать, а потом девятнадцать курсантов проливали пот и кровь под руководством командира-тирана. На этом списке будет пятнадцать имен, мое должно быть первым.***
Шел 844 год.