Черный. Рельефный. Резиновый.

Черный, рельефный, не слишком длинный, не слишком толстый, чуть изогнутый. Резиновый. Если бы Дайки пришлось охарактеризовать его одним словом, то он сказал бы: «пугающий». Но никто и никогда не заставил бы его сделать это – охарактеризовать вибратор, найденный в прикроватной тумбочке Кагами Тайги. И слава Богу. Дайки сглатывает, с силой давит на веки, в утробном розовом мареве закрытых глаз плывут мутные круги. Вот же хрень… И какой черт его дернул шариться в чужих вещах? Ведь знал же – знал! – что обязательно отыщет какую-нибудь пикантную вещицу. Хотя вообще-то на это и был расчет: пока Кагами смывал с себя пот, пыль и остатки газировки, опрокинутой на футболку, Дайки скучал, разглядывал чисто прибранную квартирку, листал книги, журналы на английском – последние-то и навели его на мысль поискать у хозяина дома порнушку. От нечего делать и от любопытства ему вдруг на секунду стало интересно узнать, от чего же прется этот почти-иностранец-Кагами. От блондинок с большими буферами, которых в Штатах, наверное, каждая вторая? От скромных и милых японок с мраморной кожей и темными холмиками трогательных лобков между ног? Или, от чего-то более необычного? Дайки обыскал нижние полки стеллажа, залез в коробки, аккуратно составленные на верхней, заглянул в стопку DVD-дисков. Ничего. Это было странно, ведь у каждого парня от тихони Сакурая, до нечитаемо-улыбчивого Имаеши есть порно. Даже у Куроко, Дайки сам видел! Должно быть и у Кагами. Дайки взъерошил волосы на затылке, огляделся: ну конечно, и как он раньше не заметил? Тумбочка у кровати – небольшая, аккуратная, со светильником под янтарным абажуром и какой-то книжкой – снова на английском. Он ведь по опыту знал, что в таких вот с виду неприметных, но удобно близких к спальному месту тумбочках всегда скрывается что-то любопытное. Его родители, например, хранили там старые книги о воспитании детей и противозачаточные, Сацуки – личный дневник и девчачий календарик, в котором отмечала месячные. Дайки усмехнулся: а что скрывает Кагами? За тихо скрипнувшей дверцей все было скромно: тетрадки, сломанные карандаши, старые авиабилеты и документы. Дайки быстро потерял к этому хламу интерес, выдвинул верхний ящик и замер. «Пугающий». В верхнем ящике тумбочки Кагами Тайга хранит «пугающий» резиновый хрен на батарейках. Черный как ночь, ребристый, с выпуклой, анатомически правильной головкой. Дайки думает, что уснул на школьной крыше, и ему напекло голову. Он моргает часто-часто, щипает себя за руку, сглатывает. Но хрен вполне реален. Как и россыпь серебристых квадратиков презервативов, как и смазка в прозрачном тюбике. Ну и дела. Шум воды в ванной комнате стихает, Дайки резко задвигает ящик, спешно идет к двери, где разулся и выходит из квартиры, даже не зашнуровав кроссовки. Весь оставшийся день он гонит от себя странные мысли, но стоит закрыть глаза, и черный хрен тут как тут. Дайки жалеет, что не остановился вовремя, что заметил эту чертову тумбочку, что вообще полез искать в чужом доме порнуху. Но сделанного не воротить, и теперь ему как-то придется жить дальше, зная, что в своей прикроватной тумбочке Кагами хранит вовсе не картинки с сексапильными девочками, а резиновый член. Засыпая, Дайки думает, что любопытство сгубило не только кошку. Но хрен все не идет из головы, преследует настойчиво, будто теперь поселился вовсе не у Кагами дома, а у него, у Дайки в голове. Интересно, почему черный? Не красный, не синий, не телесного цвета… Черный. Матовый. Хрен. Может, Кагами нравятся черные парни? Да, наверное… в Штатах ведь много геев? Много черных геев с черными членами? Может, дроча, Кагами представляет себе крепкого афроамериканца, который засовывает свой хер ему в… задницу? Воображение Дайки буксует, словно наткнувшись на невидимую преграду. Нет, разумеется, он видел порно с анальным проникновением, сейчас этого добра полно в каждом втором ролике. Но Кагами и анальный секс? Интересно, а он вообще гей? Дайки слышал, что многие натуралы развлечения ради пихают себе в зад всякую хрень, даже видел в сети подборку забавных рентген-снимков бедолаг с телефонами, бутылками и бананами в причинном месте. Дайки открывает глаза и только теперь замечает, что солнце медленно, но верно клонится к горизонту. Наверняка тренировка уже закончилась и не надо прятаться от настойчивой Сацуки и вездесущего Вакамацу на прогретой за день крыше. Можно пойти домой, помыться, поиграть в видеоигры, а потом подрочить, пока родители не вернулись с работы и завалиться спать. Или можно пойти на баскетбольную площадку в дюжине кварталов от школы, где он пару месяцев назад случайно обнаружил Кагами, гоняющего мяч в гордом одиночестве – оказалось, он жил неподалеку. Оказалось, играть с ним в стритбол не так скучно, как прогуливать тренировки в зыбкой полудреме на открытом воздухе. Дайки не замечает, как ноги сами приводят его на площадку. Ограда-сетка по периметру, пошедший трещинами асфальт, кольцо, ничего примечательного. Кроме Кагами, что отрабатывает броски с отскоком от щита. – Локти выше держи. – Аомине? – Кагами промахивается, но даже не наклоняется, чтобы подобрать мяч. – Ты в прошлый раз свалил так внезапно, даже не предупредил! Дайки кивает, кидает сумку на землю, снимает рубашку, оставаясь в одной белой майке и потягивается всем телом, с удовольствием слушая, как хрустят позвонки. – Заткнись и играй, – бросает он. Кагами что-то говорит ему в ответ с недовольным видом, но Дайки уже не слышит, весь его мир сейчас сконцентрирован на оранжевом, чуть вытертом от частой игры на улице мяче. Кагами не тормозит, быстро соображает, что к чему и подхватывает заданный темп. Игра получается жесткой и скоростной, как Дайки любит – никаких пауз, никакой скуки, только сила против силы, талант против таланта. Кагами и вправду здорово прыгает, так высоко, так мощно, так отчаянно, будто от этого зависит его жизнь. Дайки нравится эта черта в нем: полная отдача, выкладка на все сто. И все же… – Ты продул, – констатирует Дайки. – Еще… – Кагами пытается отдышаться, делает глоток воды. – Еще один раунд! Дайки задумчиво смотрит на запылившийся мяч, но тут у него урчит в животе. – Неа, я жрать хочу. – Еще раунд, и я покормлю тебя. Звучит заманчиво, и Дайки соглашается. В итоге они гоняют мяч до глубокого вечера: солнце заходит окончательно, загораются фонари и площадка расцвечивается длинными, четкими тенями, которые движутся и подпрыгивают вслед за игроками. Дайки делает алей-оп и садится прямо на асфальт. – Эй, тут кто-то обещал еды. Кагами бежит за мячом, подхватывает его, прижимает к боку и машет рукой: – Окей, пошли ко мне. – Я думал, ты про бургеры, – бурчит Аомине, вставая и отряхивая штанины. – Идти далеко, это почти на станции, моя квартира ближе, – пожимает плечами Кагами. Дайки медлит секунду, в памяти как назло всплывает предыдущий поход в гости … Ну да и черт с ним, не его это дело, чем в постели балуется Кагами, пусть хоть на плоскогрудых девок дрочит. В квартире у Кагами вкусно пахнет чистотой и карри, Дайки нетерпеливо крутится у плиты, пока готовятся лапша и соус, сует нос под крышку, едва не обжигается паром. – Кыш, – говорит Кагами строго, – сейчас все будет. Ужинают они в сосредоточенном молчании – каждый торопливо набивает рот, быстро жует и тянется к новой порции. Наконец, когда Дайки чувствует, что еще лапшинка и живот просто лопнет, он отваливается от стола, ложится на пол, сыто прикрывает глаза и неожиданно погружается в умиротворенную дрему. – Эй, не спать, а то не уедешь, – доносится до него голос Кагами. Дайки смотрит на экран телефона, хмурится. – А я и так уже не уеду. Кагами смотрит на свой телефон, хмыкает. – И вправду. Ну ладно, тогда мой посуду, я поищу футон, где-то валялся в шкафу, достался от бывших жильцов. Дайки звонит домой, предупреждает, что останется у приятеля, терпеливо отвечает на расспросы. – Мне бы это… помыться, – говорит Дайки, вытирая руки кухонным полотенцем. Кагами, возившийся с футоном, достает полотенце, футболку и шорты. – Ты фанат «Лейкерс»? – спрашивает Дайки, разглядывая рисунок на футболке. – Я из Лос-Анджелеса, за эмблему другого клуба в моем квартале могли и побить, – пожимает плечами Кагами. – А ты что, за «Спёрс» болеешь что ли? – Неа, за «Сиксерс», я даже в детстве рукав как у Айверсона носил. Кагами хмыкает: – Ну кто бы сомневался, что ты поклонник «Ответа», с его-то характером… – Эй, полегче на поворотах! Айверсон вообще лучшее, что случалось с баскетболом по части дриблинга со времен Мэджика и Стоктона, – фыркает Дайки и идет в сторону ванной. – Не спорю. Дайки усмехается: ну еще бы. Ванная комната оказывается отделана дурацкой плиткой в цветочек, Дайки фыркает, раздевается, раздается стук в дверь. – Тебе щетка нужна? – А есть? Дверь открывается, и сквозь небольшую щелку просовывается рука Кагами. – Держи. Дайки вертит в руках одноразовую щетку в пластиковом пакете – такие обычно дают в гостиницах вместе с крошечным тюбиком зубной пасты и миниатюрами шампуней и мыла. – Спасибо, – фыркает Дайки и включает воду. Сон как назло не идет. Кагами затих уже полчаса назад и теперь негромко посапывает, выпростав из-под одеяла длинную мохнатую ногу. А Дайки все никак не может задремать – пялится в потолок, считает данки, пытается дышать, как учила бабушка, под старость лет начавшая страдать бессонницей. Но все тщетно. Дайки смотрит в темноту и думает о том, что в паре метров от него лежит резиновый член. Он поворачивается на бок, смотрит на Кагами: в свете уличных фонарей тот выглядит незнакомым и строгим, тени сделали его лицо резче и суровее, подчеркнули линию челюсти, заострили скулы. Кагами вообще мало похож на японца, а уж как раскроет рот и заговорит, так и вовсе типичный гайдзин. Вот и жизнь у него гайдзинская, какая-то своя, непонятная. Жизнь, в которой можно держать в прикроватной тумбочке такие… вещи. Дайки вздыхает, заворачивается в одеяло и не замечает, как липкой и теплой паутиной его окутывает дрема. Кагами поднимает его отвратительно рано – сначала долго шумит водой в ванной, потом громко шебуршится на кухне, а под конец и вовсе возмутительно воняет едой. – Ты что, каждое утро готовишь что ли? – хрипло спрашивает Дайки, садясь на футоне. Кагами, стоящий у плиты, чуть оборачивается, на голове у него девчачий ободок в горошек. – Ага, терпеть не могу ходить голодным. Будешь завтракать? Дайки чешет живот, туже затягивает ослабшие за ночь завязки на шортах и кивает. Быстро умывшись, он садится за стол. – Яйца в хлебе с зеленью, – Кагами ставит перед ним тарелку и сам устраивается напротив. Дайки глаз не может отвести от дурацкого ободка – оказалось, что он не в горошек, а в мелкие, круглые мордочки Хэллоу Китти. – Чего? – с набитым ртом спрашивает Кагами. – Ничего, – Дайки утыкается в тарелку, чтобы не заржать. Кагами быстро расправляется со своей порцией и скребет щеку ногтями, хмурится. – Блин, побриться забыл. Дайки прищуривается: и действительно, на щеках у Кагами отчетливо проступил темный налет щетины. Он опускает взгляд ниже, туда, где в растянутом вороте домашней футболки виднеется грудь в темной поросли. Кагами неприлично волосат для старшеклассника. Дайки украдкой касается собственного подбородка: не считая тонких, полупрозрачных волосинок – гладко, как у девчонки. Вот же… – Помоешь посуду? Я пока быстро побреюсь, а то опоздаю на первый урок, Рико прибьет, у нее пунктик насчет посещаемости, – просит Кагами, глянув на часы. Посуды всего ничего – две тарелки, две кружки и сковорода, Дайки соглашается. Закрыв кран и вытерев кухонным полотенцем руки, он быстро переодевается – рубашка помялась, но вроде бы не воняет, хорошо вчера ума хватило снять ее перед игрой, брюки выглядят нормально. Хотя, кому какое дело? Все уже привыкли – от постоянного пребывания на крыше он вечно выглядит немного бомжевато. Убрав футон, Дайки складывает чужие футболку и шорты на стул. – Кагами? Ты там себе глотку перерезал? Из ванной доносится возня. – Ба-алин… почти. Дайки крутит в руках мобильник, бренчит мелочью в карманах и ходит по комнате кругами, то и дело ненадолго замирая возле тумбочки. – Да к черту оно все, – выдыхает он и тянет на себя злополучный ящик. Пусто. Ни резинового члена, ни презервативов – только какие-то флаеры и туристические буклеты. – Так вот почему ты сделал ноги в прошлый раз. Дайки вздрагивает и резко задвигает ящик, оборачивается. Кагами стоит в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку и сложив руки на груди. На правой щеке у него прилеплен кусочек туалетной бумаги с бурым пятнышком по центру. – Рыться в чужих вещах нехорошо. – Я надеялся найти порнушку. Кагами подходит ближе, вновь выдвигает ящик тумбочки и достает оттуда буклеты. – Но нашел проспект Токио Тауэр, фотки из храма Мейдзи, всякие безделушки от Хэллоу Китти, чеки с рынка Цукидзи – до сих пор рыбой воняют, кстати… а в прошлый раз еще и вибратор Алекс. Кагами стягивает с головы ободок и бросает его в ящик. Дайки смутно помнит, что Тецу рассказывал о какой-то Алекс, вот только сейчас он хоть убей, не вспомнит, кем она приходится Кагами. Подружка? Невеста? У них же в Штатах есть традиция обручаться? – Пока Алекс жила у меня, я уступил ей кровать, она настоящая американка – от сна на футоне ноет как бабка. Но ты ведь искал порнушку, да? – со странной, чуть злой веселостью вдруг спрашивает Кагами. Дайки не понимает, к чему он ведет, но кивает. Кагами садится на корточки и достает из-под кровати коробку. Блин, точно, надо было смотреть там!.. – Открывай, давай же. Дайки снимает с коробки крышку и замирает. Наверное, стоило бы сказать: «ого», или даже «иди нахер, Кагами», но Дайки молчит. – Ну вот, теперь ты знаешь… Ладно, мне пора. Кагами идет к двери, возится с обувью, звенит ключами. Дайки тоже спешит убраться. Кагами уходит в сторону станции, Дайки медленно бредет до школы. Для сна на крыше еще слишком холодно – она прогреется только к третьему уроку, поэтому он сидит на уроках, смотрит в окно и пытается примириться с мыслью о том, что Кагами Тайга – гей. Самый, блядь, настоящий гей. Во всяком случае журналы в коробке с порнухой у него стопроцентно гейские – загорелые мужики с конскими хренами наперевес. Дайки кладет тяжелую голову на скрещенные руки и закрывает глаза. Приехали. – Ты? Кагами так удивлен, что мяч выскальзывает у него из рук, подпрыгивает пару раз и укатывается к краю площадки. Дайки пожимает плечами, скидывает пиджак, рубашку и подбирает мяч. С памятной ночевки прошла неделя. – Не думал, что ты придешь, – говорит Кагами, вытирая мокрое лицо подолом майки. – А я пришел. Проблемы? – Э-э, нет. – Стритбол. С проигравшего ужин. Кагами смотрит на него с удивлением и чем-то нечитаемым во взгляде. Неужели думал, что Дайки сбежит? Ха. Дайки срывается с места и обходит застывшего столбом Кагами, легко проходит под кольцо – данк! – Счет открыт. Ты даже не попытаешься продуть достойно? Кагами щелкает шейными позвонками, разминает кисти рук. Кажется, он настроен серьезно. – Играем до первого фонаря. Дайки катает упругий мяч меж ладоней, чувствует запах пыли, резины и свежего пота. Запах азарта и напряженной игры. Баскетбол – хороший учитель, возможно лучший из тех, что были у Дайки. Баскетбол научил его видеть суть, отметая все лишнее. – Идет, Кагами, кстати, я буду рамен. Ты же знаешь, как его готовить?..