Коньяк

Бутылка дешёвого коньяка больше чем на половину пуста, а взгляд напротив всё такой же трезвый, как и был по прибытии, словно в этой противной и вонючей жидкости ноль градусов алкоголя, но процентов тридцать кофеина. Забравшийся с ногами на стул Дэхён внимательно следит за парнем напротив, грея ладонями свои замёрзшие ступни и изредка делая глоток горячего чая из синей чашки. История, приведшая в эту квартиру Ёнгука, закончилась, даже не начавшись, но скудной информации оказалось достаточно, чтобы понять, что другу очень плохо. Молчание, повисшее на кухне, царит без малого полчаса и совсем не создаёт напряжения, позволяя невесомо, сквозь себя, передавать и считывать информацию. - Может, больше не нужно пить? Завтра рабочий день, - делает попытку Дэхён. Он наклоняет голову на бок, скользя взглядом по впалым щекам, прикрытым от усталости глазам и пухлым губам, блестящим на свету из-за капель коричневой терпкой жидкости. - Мы работаем вместе. И мне нужно забыть всё то, что шло три года, за несколько часов, - не открывая глаз, словно ребёнку, объясняет Ёнгук и водит пальцем по краю бокала. Дэхён поджимает губы и пробует усмирить вновь поднявшуюся ярость во взгляде – он не любит разговоры про девушку (пусть уже и бывшую) Ёнгука. - Как только посчитаешь, что налакался этой дряни и лечение окончено, диван к твоим услугам. Спокойной ночи, - сухо чеканит Дэхён, допивая двумя глотками чай, не обращая внимания на то, что он больно обжигает чувствительные стенки горла, и встаёт. Поставив грязную чашку в раковину, пытается уйти с кухни, но Ёнгук резко выставляет руку в бок, не давая пройти. Он обвивает руками талию Дэхёна, точно лианами, и притягивает к себе, вынуждая сесть на колени. - Йа, Ёнгук, ну что за детские шалости, - Дэхён раздражённо шлёпает по рукам друга и хочет встать, но хватка лишь становится сильнее и, скорее всего, на утро результатом от неё будут красноречивые синие гематомы на боках. - Посиди ещё со мной. Ты меня успокаиваешь, - хрипло шепчет Ёнгук и, как будто в поиске защиты и тепла, зарывается лицом в тёмные волосы Дэхёна, губами практически соприкасаясь с алым от возмущения и смущения левым ухом. - Мне завтра на работу. Я должен выспаться, - дрожащим голосом отвечает Дэхён, предпринимая ещё одну попытку слезть, пока тело не перестало игнорировать сигналы разума. - И что? – хмыкает Ёнгук, проходится губами по мочке и отстраняется, заглядывая в лицо, безошибочно определяя каждую эмоцию. Целует он резко и не давая времени на ответ, прижимая к себе ближе: он позволяет Дэхёну перекинуть ногу и усесться удобнее на его колени, не разрывая поцелуя. - Ты пьян, - шепчет Дэхён, отрываясь, чтобы вдохнуть воздуха, и неосознанно скользит кончиком языка по нижней губе, ощущая горький нелюбимый вкус коньяка. - Это единственное, что тебя сейчас беспокоит? – серьёзно спрашивает Ёнгук, притягивая парня к себе ближе, чтобы тот сам ощутил «назревшую проблему», решением которой должен заняться не кто-то, а именно он. - Да. По мнению Ёнгука Дэхён выдыхает ну слишком уж пошло. Это пьянит разум ещё больше чем дрянная жидкость из бутылки с красивой коньячной этикеткой. - Будь паинькой, - просит он и снова жадно целует. Дэхёну просто не остается ничего более, чем обвить его шею руками и притянуть к себе. Они забываются друг в друге и непроизвольно смахивают на пол недопитый коньяк, но внимания совершено не обращают, как-то сразу и оба перебравшись в тот мир, который крутится лишь для двух человек. Говорят, от возбуждения алкоголь быстрее выветривается и человек очень быстро трезвеет. Ёнгук скользит пальцами под футболкой Дэхёна, выцеловывая ему шею, скользя языком по кадыку, переходя на основание шеи и ключицы. Кожа под пальцами очень теплая и бархатистая, а еще пресс напрягается, стоит Ёнгуку провести по кромке домашних штанов Дэхёна. Ёнгук ведет руками вверх, стягивая футболку и отправляя ее в бреющий полет в сторону раковины. И тут же трется носом о ямочку между ключиц, выдыхая очень горячо и нежно на оголенную кожу, заставляя Дэхёна дрожать. Первый порыв страсти, с которым он притянул парня - прошел. Теперь хочется только мучить, пытать нежностью. Доводить одними только прикосновениями до бессознательного состояния, когда путается реальность и нирвана. Дэхён ерзает на коленях и беспорядочно цепляется руками за плечи Ёнгука, облизывая губы и сбивчиво дыша ртом. Это только прикосновения, а у него ощущение, что они занимаются полноценным сексом. Он и не знал, что Ёнгук может так. Ёнгук поднимает голову и ловит замутненный взгляд Дэхёна, утягивая того в поцелуй. - Ты чертовски пьян, - задыхается Дэхён, когда пальцы Ёнгука мягко пересчитываю его позвонки, а губы парня скользят по груди Дэхёна. Ёнгук замирает, откровенно издеваясь и обдавая дыханием мочку уха Дэхёна и поглаживая внутреннюю сторону его бедра. - Да. Но уже не от этого безвкусного пойла, - довольно почти мурлычет очень низким и хриплым голосом Ёнгук. Он снимает парня с колен для того, чтобы, приподняв за ягодицы, усадить его на стол и встать между так соблазнительно разведенных ног. Ёнгук проводит тыльной стороной ладони по бархатистой коже щеки, невольно любуясь раскрасневшимся, растрёпанным, выглядевшим до безумия сексуальным Дэхёном. - Ты очень красивый, - выдыхает он в губы, но не целует, хотя парень подаётся вперёд и слегка ёрзает, рискуя вогнать занозу в одно ценное место. Дэхён смущён и растерян, пытается сдвинуть ноги, но стоящий между ними Ёнгук не позволяет это сделать. Дэхён лишь может беспомощно смотреть мутным от желания взглядом на улыбающееся тёплой, чуть развратной улыбкой лицо и самому растягивать губы в ответ. Слишком горячее прикосновение пальцев к коже живота - именно в том месте, где тугим узлом завязалось возбуждение, и лёгкое прикосновение губ к венке на шее. - Ёнгуук, - стонет Дэхён, запрокидывая шею и подавляя застрявший в горле новый стон. Он сам тянется к желаемому телу, стягивает футболку и давится воздухом от представившегося вида. Он столько раз видел друга без футболки, но вот именно сейчас такая картинка заставляет на минутку забыть о воздухе и врождённом рефлексе. А Ёнгук, не удивившись такой реакции, лишь продолжает издеваться, только прикосновениями доводя до острого возбуждения. Дэхён хнычет, придвигается ближе, рискуя свалиться со стола, чтобы ощутить жар чужого тела, но Гук специально отодвигается и не даёт возможности увеличить поверхность соприкосновения. - Да, блять, трахни ты меня уже, - от безвыходности и отчаяния почти кричит Дэхён, а Ёнгук, словно только и ждал этих слов, служивших чем-то вроде пусковой кнопки и позволяющих снова стянуть парня вниз и отвернуть от себя, прижимаясь к нему со спины. Поверхность стола жесткая и Дэхён на мгновение задыхается, глотая воздух и вцепляясь в край столешницы пальцами. Ёнгук же, будто издеваясь, не спешит, снова останавливая себя. Только вот непонятно, над кем издевается: над Дэхёном, или уже над собой. В таком положении позвонки особенно четко видны и можно провести по ним пальцами, чуть надавливая и царапая ногтями. Дэхён выгибается, подставляя спину и безуспешно пытаясь подавить рвущийся наружу стон. Пальцы сменяются горячим языком, а руки перемещаются на живот, двигаясь к резинке домашних штанов и стягивая их. Ёнгук проводит руками по бедрам парня, притягивая того к себе, давая почувствовать, насколько он сам возбужден. От настолько откровенных прикосновений Дэхён стонет и невольно подается назад, вынуждая стонать уже Ёнгука. Ёнгук целует шейные позвонки, а потом прикусывает кожу на лопатке и стягивает с Дэхёна боксеры. - Ёнгууук, - тянет Дэхён, чувствую оголенной кожей грубую ткань джинс. - Сними их... ты слишком одет... Ёнгук не видит его лица, но уверен, что оно сейчас раскрасневшееся, полубезумное, прекрасное... Пряжка расщелкивается с приятным металлическим звуком, и через мгновение Дэхён чувствует чужую горячую кожу и жар возбуждения Ёнгука. - Либо ты меня, либо я тебя, - сквозь зубы цедит Дэхён, уставший от такого томительного ожидания. - В любой другой момент, я бы тебе разрешил, но не сейчас, - хрипло шепчет Ёнгук у самого уха, облизывает два пальца. - Ты не представляешь, на сколько сейчас прекрасен. Дэхён не успевает возмутиться про "отвлечённые темы в такой волнующий момент", только громко вскрикивает и проходится ногтями по столу от резкой боли, на секунду закрасившей мир белым цветом. Ёнгук целует парня в шею и старается медленно шевелить пальцами, чтобы не причинить большей боли. Но вскоре Дэхён, несмотря на дискомфорт, сам насаживается на пальцы и очень громко и развратно стонет, находя своей рукой ладонь Ёнгука и кладя её на свой член. У Ёнгука остатки разума словно растворяются в кислоте, и мир становится узким в пределах лишь одного человека и его рваного дыхания. В висках горячая кровь бьёт настолько сильно, что перед глазами появляются красные всполохи, и Ёнгук чувствует себя ну совершенно развратно грязным, повинуясь руке Дэхёна, направляющей его вперёд-назад по всей длин возбуждённого органа. Он на несколько секунд забывает про пальцы, пока Дэхён не насаживается на них до самого основания и непозволительно пошло стонет, сам доставляя себе удовольствие. - Ёнгук, хочу тебя, - туманно просит Дэхён и вскрикивает, когда пальцы с характерным хлюпом выходят, а вместо них появляется кое-что намного большее и горячее, дающее одновременно колоссальные болевые ощущения и нечеловеческое наслаждение, разрывающее грудную клетку жаром и потерявшимся в лёгких внезапно ставшим острым дыханием. Первые толчки даются с огромным трудом, а Дэхён стонет от ослепляющей боли. Но Ёнгук входит до конца и замирает, давая привыкнуть и себе, и Дэхёну к новым ощущениям. Секунда, две, пятнадцать. Вокруг непозволительно жарко, душно - концентрированная страсть. Дышать все еще трудно, но тело привыкает, и Дэхён несмело, пробно толкается в сторону Ёнгука. У Ёнгука перехватывает дыхание, и он наваливается на Дэхёна. - Ты меня с ума сведешь... – шепчет он Дэхёну в основание шеи. - Если ты сейчас же не начнешь двигаться, с ума сойду я! Ёнгук... пожалуйста. Дэхён к концу фразы почти шепчет, но Ёнгук улавливает и это срывает ему тормоза. Толчки размашистые, сильные. Ёнгук впивается пальцами в бедра Дэхёна, иногда проводя беспорядочно руками по спине и бокам. А Дэхён только почти беспомощно впивается в столешницу руками и стонет. Громко, красиво, так, что Ёнгуку рвет последние остатки сознания. Он резко выходит из Дэхёна, ловя недовольный стон, и переворачивает его лицом к себе. Глаза у Дэхёна полубезумные, с расширенными зрачками и нечитаемым выражением. Ёнгук убирает со лба Дэхёна прилипшие пряди непослушной челки и впивается в пухлые приоткрытые губы, одновременно усаживая Дэхёна обратно на стол. Дэхён цепляется за плечи, кусая губы Ёнгука, а тот снова входит в податливое разгоряченное тело, сцеловывая с губ новый громкий стон. - Прекрасен... Как же ты прекрасен, - почти в бреду шепчет он, целуя шею Дэхёна и оставляя на ней алые засосы. - Прекрасен. И мой. Только мой. Люблю. Дэхён на подсознательном уровне запоминает эти слова, обещая вернуться к ним и проанализировать потом, когда будет возможно мыслить разумом, а не телом. Ёнгук меняет темп с резкого на нежный, и наоборот, от чего в Дэхёне не остаётся ничего напоминающего человеческий разум, только необъяснимая животная похоть, от которой на плечах Ёнгука появляются красные отметины от ногтей. Дэхён укладывается спиной на стол, чтобы было удобней обоим, и тянется к своему члену, с нарастающим темпом двигая нежную кожицу. У Ёнгука в который раз из лёгких вышибает весь воздух, ибо надрачивающий и разложенный на столе Дэхён - настолько развратное зрелище, что кончить можно от одного только вида. Это, впрочем, и является главной причиной того, что, через несколько минут, Ёнгук резко и до основания толкается в податливое тело последний раз, вырывая гортанный хриплый стон. Мелкие вязкие капли на плоском животе заводят по новой, хотя сил не осталось совсем, только бы урвать несколько поцелуев. Дэхён удивленно охает, когда чувствует, как шершавый горячий язык вылизывает кожу живота, куда попала сперма, а затем язык заменяется губами. Ёнгук поцелуями прокладывает дорожку до всё ещё пульсирующего члена. - Нет, нет, потом, - хрипло просит Дэхён, пальцами зарываясь в жёсткие волосы Ёнгука и оттягивая его на себя. - Хочу спать. Ёнгуку хватает лишь одного взгляда на раскрасневшиеся щёки и покусанные пухлые губы, чтобы сила вновь вернулась ровно в том количестве, чтобы можно было донести стройное тело до кровати и не споткнутся о порог. Дэхён засыпает мгновенно, стоит только голове коснуться подушки, сон Ёнгука же медлит, уступая место нескольким важным мыслям. Он укладывается рядом с Дэхёном, подпирая голову одной рукой, и рассматривает мирно спящего парня. Курить хочется нестерпимо, но уйти сейчас в коридор, где в кармане куртки лежит заветная пачка, равняется почти самоубийству. А это совсем не в планах Ёнгука. Он улыбается, очерчивая пальцами контур губ Дэхёна, но тут же становится серьезным. Этот парень... Как так получилось? Как могли вырваться эти слова про любовь? Если бы не они... Ёнгук боится. Теперь почему-то боится того, что произошло. До этих слов еще можно было потом дать задний ход, притвориться, что был чертовски пьян. Получить в последствии абсолютно заслуженно в морду, а потом просить прощения и как-то строить дружбу заново. А теперь как? Сказанного не вернешь, вряд ли Дэхён не заметил этих слов. Что-то чёрное и гадкое подсказывает, что нужно сбежать, пока шоколадные глаза не открылись и не потребовали объяснений, что-то светлое и явно измученное предлагает остаться и не бегать от себя. Ёнгук соглашается с последним, осторожно, чтобы не потревожить, обвивает рукой талию Дэхёна и замирает, когда тот переворачивается и прячет лицо на его груди. Что-то в этом жесте заставляет с головой окунуться в атмосферу уюта и спокойствия и, наконец, заснуть, запретив мыслям посещать голову. -- Дэхёну страшно, больно, но необъяснимо легко на душе. Он просыпается на несколько минут раньше сопящего ему в макушку Ёнгука и мысленно ужасается сложившейся ситуации. Он бы ещё смог уверить себя в том, что это был один из преследующих его снов, если бы не горячее тело рядом и до жути неприятная боль в одном месте. Все мысли о спасении напряжённой ситуации разбегаются прочь, как только ресницы напротив несколько раз дёргаются, а затем за ними появляются два чёрных омута, от взгляда которых в горле мгновенно пересыхает. - Доброе утро, - лопочет Дэхён, ёрзая и пытаясь выбраться из плотного кольца рук, но Ёнгук лишь интуитивно притягивает его к себе ближе и кивает в ответ головой. Они долго лежат, молча разглядывая друг друга и раздумывая о том, как начать неприятный разговор, но на уме лишь поставленная на риплей кинолента вчерашнего дня. - Я не жалею, - вдруг хрипло произносит Ёнгук, не опуская прямого взгляда. Дэхён дёргается, и пока шоколадные глаза не окрасились тёмным возмущением, Гук не спеша добавляет: - И те слова... назад не беру. - Ёнгук, я понимаю. Ты был пьян, тебя бросила девушка, - заикаясь отвечает Дэхён, сердцем чуя, что произойдёт скоро что-то грандиозное, только в лучшую или худшую сторону он не знает. - По-моему, это должен был говорить я, если бы захотел тебя бросить и позорно сбежать, - сухо отвечает Ёнгук и приподнимается на локте, добавляя во взгляд серьёзности. Ночные мысли кажутся ему какими-то нелепыми. Он готов отвечать за свои действия и те слова, брошенные в бреду, но всё же отразившие правду, от которой Ёнгук так долго скрывался, прикрываясь дружеской любовью и заботой. - А ты хочешь? - с замиранием сердца спрашивает Дэхён. Ёнгук на секунду прикрывает глаза и усмехается, будто говоря "какие же мы с тобой идиоты". А потом снова смотрит на Дэхёна очень пристально и целует. Едва прикасается к губам, чуть захватывая нижнюю. - А ты как думаешь? - и вовлекает Дэхёна в глубокий чувственный поцелуй.