Разговор

Галадриэль давно уже скинула сандалии и гуляла по мягкой траве босиком. Она часто так делала и в Лориэне, но здесь, здесь это было особым знаком, это было воспоминанием детства, одним из первых – она уже научилась ходить и бежит по лугу, по зеленой траве, облитой росой в час Первого Смешения Света… Ах, вот и различие… Одно из многих. Нет больше Древ в Валиноре, и Часа Смешения Света тоже нет. Пресветлая Анар медленно приближалась к зениту. Теперь уж не смешивается сияние обоих светил, каждое выходит на небо в свой черед. Хотя… хотя и неизменного осталось немало. Вот хотя бы беседка, обвитая плющом. Внутри стол и деревянные стулья… о да, вот они! Отец так все и оставил… сколько раз они сидели здесь – то все вместе, то вдвоем-втроем… Галадриэль – нет, тогда еще юная Артанис – особенно любила сидеть здесь с отцом или с любимым старшим братом. С Финдарато. Как будто ответив на ее мысли, во входе мелькнула синяя туника, и вот Финдарато стоит перед ней. Тоже босой и волосы свободно лежат по плечам. И весь он такой… будто окружен призрачным ореолом. У всех эльдар виден свет фэа сквозь плоть, но у Возрожденных он куда заметнее. Брат вопросительно посмотрел на нее, и Галадриэль радостно кивнула. Она была рада обществу любимого брата – теперь, в первый свой визит в Валинор с Тол-Эрессэа. Финдарато сел на стул напротив, тихо улыбнулся, совсем как когда был юным эльда, а Артанис – маленькой девочкой. Галадриэль вздохнула полной грудью – как хорошо чувствовать себя дома! Они, конечно, уже встречались – там, на Тол-Эрессэа, куда прибыл серебристый корабль. Когда Галадриэль сошла на причал, она увидела отца и старшего брата. Рядом с ними была Келебриан, и она не знала, кого обнимать первым: мать или мужа. Но Галадриэль, глядя в глаза дочери, едва заметно кивнула на Эльронда, и Келебриан бросилась в объятия любимого. Галадриэль улыбнулась и вздохнула: у дочери уже давно другая семья, от родителей она отделилась. Сама Галадриэль тогда обняла сначала отца, а потом – Финдарато. Брата она видела впервые, хотя уже знала о его Возвращении: давным-давно, еще до павшей Тени, весть об этом привезли в Линдон нуменорцы. Тогда они сразу же начали говорить, и Галадриэль с радостью и печалью слушала вести: недавно вернулись Ангарато и Артаресто, а вот Финдуилас еще в Мандосе, еще лечит сердечную рану, нанесенную суровым смертным. Тогда все было так сумбурно, суматошно: отец сразу повел ее показывать дом, который они с матерью для нее выбрали. Дом стоял на холме, много окон смотрели на Запад, на темную сейчас Калакирью. Галадриэль уже знала о приговоре Валар: все нолдор, участвовавшие в Мятеже, должны были жить на Тол-Эрессэа, а в Валинор приходить лишь на краткое время. Раньше она бы исполнилась гнева, бунтовала бы против запрета, теперь же смирилась. Валар знают, что делать, они боятся проникновения Тени в Аман, они ждут, пока Изгнанники не исцелятся полностью – тогда им будет разрешено поселиться в Валиноре. У Галадриэли была еще одна причина жить на Тол-Эрессэа – именно туда должен был приплыть и Келеборн. Потому у дома была пристроена небольшая башенка, с которой можно было увидеть порт и корабли… Галадриэль быстро обустроилась на новом месте. Недалеко от нее поселились Эльронд и Келебриан, им, уроженцам Средиземья, Валинор казался слишком ярким и светлым, им нужно было привыкнуть к Бессмертным Землям. К тому же, Эльронд не хотел оставлять надолго смертных друзей-перианов, которым путь в сам Аман был заказан. Об этом и о многом другом думала Галадриэль и сейчас, улыбаясь брату и своим мыслям. Наконец, она первой нарушила молчание: - Так много хочется сказать – и так мало приходит на ум… Наверное, нашу беседу не будут вспоминать много лет спустя. Финдарато вопросительно посмотрел на сестру, и она весело улыбнулась: - Знаешь ли ты, что твою беседу с Мудрой Андрет сама Андрет записала, а люди бережно хранили тысячи лет? Сейчас свиток из Нуменора хранится в королевской библиотеке Гондора, его внимательно изучают седобородые ученые мужи… Улыбка Финдарато стала грустной. - Грустная то была беседа, - сказал он. – Ты ведь поняла, что… Галадриэль тихо продолжила: - Айканаро не хочет возрождаться. Бедный наш Огонек… «Огонь, Огонек» - так они называли самого младшего брата в беззаботном детстве и юности в Валиноре. Не зная еще, что он будет пламенем битвы – а после сгорит в пламени. - Я жалею, - сказал Финдарато, - что не присоветовал ему все же жениться, не бояться неведомой судьбы! Чем была бы хуже его жизнь с любимой? - Они соединились бы в браке, а потом – расстались навеки, - сказала Галадриэль. – Ты ведь не хуже меня знаешь об этом. - Но у него были бы счастливые воспоминания – пусть даже и в Мандосе, - горько сказал Финдарато. – Странно связан наш род со смертными, - задумчиво проговорил он, глядя мимо сестры, в некую далекую даль - быть может, воскрешал прошлое перед мысленным взором? – Я первым встретил людей и приветил их, Айканаро полюбил смертную, на Артаресто и Финдуилас пала тень Турина… - А ты погиб за смертного, Берена, - закончила Галадриэль, внимательно глядя на брата. Финдарато слегка вздрогнул. Галадриэль нахмурилась, быстро взяла его за руку: - Дурные воспоминания все еще мучают тебя? Прости… - Ничего, - Финдарато слегка сжал ее пальцы. – Мучения, смерть – ничто. Я вспомнил о нашей дружбе с Береном, о том, что мы расстались навеки. Это – самое горькое. - Люди до сих пор помнят о тебе, - тихо сказала Галадриэль. – Поют песни, рассказывают легенды… Многие в Гондоре называют сыновей «Инголд». Финдарато грустно улыбнулся. - Да, наверное, вспоминают. Но для них я – легенда, далекая тень прошлого. А я, я помню их всех, будто видел вчера! Беор напоминал мне большого ребенка – он так по-детски удивлялся всему, что видел в Нарготронде! Даже рот открывал иногда. А потом, когда он умирал… мне показалось, что он много старше меня и мудрее, и счастливо предвкушает, что за тайны и радости откроются ему за Кругами Мира… Андрет – такая гордая и суровая… и такая добрая и беззащитная. Мне хотелось взять ее на руки и баюкать, будто ребенка, а потом уложить спать, и утром она бы проснулась – а рядом с ней сидит Айканаро… И Берен. Отважный, сильный и гордый … как тяжко ударила его судьба. Какой свет и какая горечь была в его любви… Я смотрел в его глаза, там, в Нарготронде, и видел такое пламя, которое не потушить даже Морготу! И я оказался прав. Он и Лутиэн сделали то, что не удалось сделать всем нашим могучим ратям. Галадриэль кивнула: - Оно горит и в глазах его потомков. Я смотрела в глаза Элессара и понимаю, о чем ты говоришь. Финдарато кивнул. - Жаль, что я не видел его. Тень набежала на его лицо. - Но кое-что меня мучает до сих пор… Я ведь был в том посольстве, которое Владыки послали в Нуменор. Нет, я не говорил ничего, мне казалось несправедливым говорить самому – ведь я вышел из мрака смерти, а людям это не дано. Я просто смотрел. И видел в глазах людей Нуменора, в глазах потомков моих друзей, алчность и жажду власти. И с тех пор я думаю – может, зря я дружил с людьми, учил их… Может, лучше бы я предоставил людей их судьбе? Ведь они употребили нашу науку во зло себе и другим… Они долго молчали, вспоминая историю Арды – ту, что видели сами, ту, что рассказали другие. - Нет, - нарушила молчание Галадриэль, - я видела огонь в глазах Элессара, ровный свет в глазах Фродо. Если этот огонь еще горит – ты не зря учил людей, Фелагунд.