Непослушный котёнок

- Мы вернулись! – в квартиру ввалились парни и остановились в дверях – лидер подбоченился, прищурил один глаз и не пускал их дальше порога. Итук подошел к Канину, недоверчиво покосился на него, взял за подбородок и покрутил голову донсена в разные стороны. Затем он принюхался и убедился, что алкогольное амбре отсутствует. - В следующий раз убью, - прошипел он и ленивой походкой двинулся на кухню. Проверять остальных Чонсу не стал – верил на слово, которое звучало довольно убедительно и трезво. За плитой на кухне уже орудовал откуда-то появившийся Реук и засверкал улыбкой, когда пришел лидер. - Привет, хен! – звонким голоском прощебетал вечный макнэ и улыбнулся еще шире, обнажая ряд белых зубов. - Привет… - Итук удивленно дернул бровью, пораженный такой радостью от встречи после двухчасовой «разлуки», но тут же выдохнул: за его спиной замер с бутылкой сока в руках Йесон. - Привет, Реук-а, - заикнувшись при виде помрачневшего лидера, ответил Чонун и слабо махнул свободной рукой. Младший издал довольное «Гы-гы» и продолжил колдовать над поздним завтраком. Менеджер обрывал телефон Итука, а когда тот, наконец, ответил, чуть не сорвал на него голос. Утро уже клонилось к полудню, а парни еще не явились на важную, ответственную репетицию перед съемками концерта. - Скоро будем, хен, - пролепетал лидер и скорее отключился, чтобы его барабанные перепонки случайно не пострадали. Затем он кинул взгляд на парней – те вроде бы были трезвы и готовы к репетиции. Хмыкнув, Чонсу повел свиту за собой, а сам ни на секунду не спускал глаз со своего непослушного котенка. Все время репетиции Итук косил глазом в сторону Реука. Он не видел никаких признаков того, что нравится ему, и это ужасно раздражало и выводило из себя. Зато вечный макнэ весело и непринужденно щебетал со всеми парнями, отпускал шуточки налево и направо, а при каждой возможности прижимался к Йесону и висел на его шее. Чонсу бледнел, краснел и даже зеленел, но все же решил держать себя в руках и делать вид, что между ними ничего не было. «А ведь и правда не было!» - с досадой подумал лидер и стал ожесточенно дергать бедром, отрабатывая движение из танца. Кое-кто все же заметил нервный тик старшего и ухмыльнулся в кулак, но вида не подал. Закончилась эта изнурительная, выматывающая репетиция только тогда, когда за окном засверкали ночные огни, а небо замерцало миллионом маленьких звездочек. Парни еле добрались до своего общежития и стали расползаться по разным углам, как сонные ужи – Донхэ почти спал под душем, Хек лениво стучался в дверь и затихающим временами голосом поторапливал Рыбку. Кю и Сонмин уже спали в обнимку в комнате макнэ, Канин храпел кверху задом в своей спальне, Шивон и Шиндон тоже куда-то уползли, даже не поев перед сном, что удивительно для Плюшечки. Лидер валялся на кровати в своей комнате, но все еще не спал – ждал, когда уснут остальные, хотя глаза упорно закрывались. Сил не было даже на то, чтобы отчитать Реука на плохое поведение и полное игнорирование старшего. Все же обида и задетое самолюбие взяли над Чонсу верх; он неохотно поднял измученное танцами тело и понес его на ватных ногах на кухню. - Хекки, оставь это дело, - бросил лидер сползающему по двери ванной парню. Тот издал едва слышимое «Угу», шепотом ругнулся на медлительного Донхэ и, держась за стену, уполз в его комнату, чтобы подготовить «постельную засаду». Как только Ынхек скрылся за дверью спальни, из ванной вышла довольно-таки бодренькая Рыбка и, улыбнувшись чему-то, пошла в комнату, повиливая обернутой в полотенце попой. Лидер усмехнулся, громко зевнул несколько раз подряд и зашел на кухню. - Реук-а, ты не спишь… - увиденное заставило Чонсу замолчать и замереть на месте, а его глаз – зайтись в нервном тике. Прямо на кухонном столе, извиваясь всем телом, лежал придавленный Йесоном Реук и глухо стонал в губы старшего. Вечный макнэ впился пальцами в плечи Чонуна, чтобы хоть немного уменьшить давление на свое тело, но того, казалось, ничего не могло остановить: он терзал губы Реука, не давая ему даже вдохнуть, и крепко сжимал руками бедра младшего. Рядом со столом валялась разбитая вдребезги тарелка и куча крошек от печенья. Лидер стоял в дверях и беззвучно, как рыба, открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. Но возмущение, заставившее его лицо покраснеть, а глаза – налиться кровью, подтолкнуло Чонсу вперед, и он, оттолкнув Йесона за ворот взмокшей футболки, схватил Вукки за руку и потащил в его комнату, несмотря на сопротивление. - Хен, - жалобно простонал тот, когда лидер грубо толкнул его на кровать. Старший ничего не говорил, а только смотрел на Реука едва ли не слезящимися от раздражения и гнева глазами. – Хен… - Молчи, - грубо перебил его Итук и кинул, уходя: - Спи, завтра репетиция. Младший хотел крикнуть, что он ни в чем не виноват, но его слова все равно не долетели бы до слуха Чонсу и лишь разбудили бы всех остальных. Он уткнулся носом в подушку и лежал так долго; потом неожиданно уснул, даже не раздеваясь. Ошарашенный Йесон, постояв некоторое время в ступоре, решил принять душ, чтобы снять ужасное напряжение. «Как так получилось?» - с досадой думал он, стоя под прохладными струями. Казалось, даже под душем его постоянно бросало в пот от воспоминаний о случившемся. Усталые парни, ввалившись в квартиру, сразу стали расползаться по комнатам. Чонун заметил и путем сложных вычислений пришел к выводу, что душа ему сегодня не дождаться. Он зашел в кухню, где за столом сидел Реук и лениво жевал печенье, запивая его холодным молоком. - Реук-а… Вредно есть на ночь. - Знаю, хен, - улыбнулся тот, подперев щеку рукой. – Просто целый день не было времени даже поесть… Хочешь? – Вечный макнэ, продолжая улыбаться, несмотря на усталость, протянул Йесону печенье на тарелочке. Вздохнув, старший тяжело опустился на стул рядом с ним и стал медленно жевать вредное мучное, не отрывая глаз от Реука. – Что? – не выдержал тот и остановил занесенную с печеньем руку около рта. - У тебя тут крошка. – Лицо Чонуна не выражало ни единой эмоции, а глаза были черными и смертельно усталыми. Он отложил свое печенье и потянулся рукой к щеке Вукки. Смахнув крошку около его губ, Йесон не поспешил убирать свою руку с лица младшего. - Хен, - улыбнулся Реук. – Уже все? Или там еще осталось? – Он потянулся своей рукой к щеке, но Чонун остановил ее и взял младшего за подбородок. Придвинувшись ближе, он осторожно прикоснулся к его губам своими и сразу же оторвался, глубоко вдохнув так, словно ему перекрыли кислород. – Хен, - засмеялся Вукки, решив, что старший так шутит. Для него давно не было неожиданностью прикосновение к губному желобку или чему-нибудь другому; вечный макнэ и сам любил повисеть и полежать на добром хене, который почти никогда не отказывал и прощал младшему мелкие шалости. Но Йесон, даже к своему удивлению, был настроен вовсе не на шутки. - Реук-а… Уже все спят? - Н-не знаю, - забеспокоился тот и приподнялся, освобождая свое лицо от рук хена. – Наверное, да… Чонун решил воспользоваться доверчивостью вечного макнэ и в случае чего перевести все в невинную «шутку юмора». Он, улыбаясь из-под черной челки и блестя такими же черными, как у ворона, глазами, повалил Реука на стол и прижал его к гладкой поверхности. Младший стал сопротивляться, улыбаясь и отмахиваясь от хена; в это время тарелка полетела и с глухим звоном ударилась о пол. Вукки вздрогнул, убирая от себя постоянно приближающееся лицо старшего, но тот продолжал настаивать и тянуться к его губам. - Хен! – уже серьезно сказал вечный макнэ, чувствуя, как силы для оказания отпора покидают его с каждой секундой. – Хен, что ты де… - Губы Йесона не дали ему договорить, сомкнувшись с его собственными в поцелуй. Старший смутно понимал, что он сейчас делает и чем это грозит обернуться; им двигало какое-то странное неконтролируемое чувство влечения к слабому от усталости Реуку. Усталость Йесона моментально пропала без следа, перед глазами был только стонущий в его рот вечный макнэ, чувствовалось лишь невероятное возбуждение, возникшее всего за минуту, и тонкие пальцы младшего, сжимающие его плечи. Когда сдерживать себя было уже почти невозможно, Йесон почувствовал, как его с силой отталкивают в сторону от Реука. В глазах постепенно рассеялся туман, и он увидел, как красный от злости лидер уводит хлопающего глазами вечного макнэ за руку. - Странно, - едва перебивая своим хриплым голосом журчание воды, сказал Йесон и почесал затылок. – Раньше такого не было… Реук-а, мне так стыдно… - он опустил голову, постоял так еще немного и вышел, выключив воду. Итук долго не мог уснуть. Он сжимал в руках одеяло и чуть не скрипел зубами от злости. Казалось, атмосфера в его комнате напоминала адский котел, в котором он варился в своей злости и негодовании. Даже ужасная усталость во всем теле не могла заставить лидера закрыть глаза и поспать перед репетицией. Электронные часы показывали 01.30, когда дверь, едва слышно заскрипев, открылась. Чонсу закрыл глаза и притворился спящим; послышались тихие крадущиеся шаги, приближающиеся к кровати. Реук посмотрел на освещенное луной бледное лицо старшего и тихонько, почти невесомо опустился на кровать, приподняв край одеяла и юркнув под него. Итук не стал возражать, чтобы не выдать себя. Вечный макнэ убедился, что хен спит, прижался к нему еще ближе и облегченно выдохнул в шею старшего. Гнев лидера постепенно утих, и желание прогнать Реука пропало вместе с ним. «Спи, - думал Чонсу, проваливаясь в забытье. – Все равно утром сбежишь…»