Тибидохские вёсны

Лиза тает буквально на глазах. Она сгорает, кипит, плавится где-то внутри своей еще не до конца черной, сгнившей души. Раньше она думала, что одержима Ванькой - ах, если бы! Одержима не Валялкиным, а рыжей дурой с контрабасом и невероятными миндалевидными, мутно-зелеными глазами. Только сейчас она понимает, что ревновала не Ваню к Тане, а наоборот. И плакала ночами не из-за Вани, и кричала, и на шею вешалась, и эти вечные порчи, проклятья... На Лизу тотчас выливается ушат ледяной воды - простенькое колдовство, способное привести в чувство и чуть-чуть отрезвить. Девушка хмурится, проводит ладонями по лбу и скулам, стряхивает с лица воду. От воды становится отвратительно холодно, но все же многим лучше, чем ночью - ночью же Зализина как всегда забывается, но сквозь мутно-мыльную пелену сна ей почему-то все видятся болотистые зеленые глаза и рыжеватые пряди волос. Лиза кричит ночами. Лиза напугана. Какая же черствая эта рыжая, какая упрямая и бесчувственная!.. Лизка понимает это, когда однажды встречает Таню после драконбольной тренировки и Ваню, несущего ее контрабас. «Ва-а-анечка», - привычно кричит было Лиза, но в тот же самый миг понимает, что лучше бы юный ветеринар провалился в Тартар. Она неожиданно оседает коленками на землю и начинает громко, визгливо рыдать, зачерпывая горячий белый песок руками, пропуская его сквозь пальцы... Валялкин бросается к ней, а не к рыжей, неумело касается головы и плеч, как бы стараясь утешить; Зализина ловит его привычную робкую, чуть виноватую улыбку. Бестия даже не смотрит на них двоих, - Лиза бы увидела ее облезший от ветра и солнца нос, выгоревшие брови, сухие губы с лопнувшей кожей, сводящие с ума зеленые глаза - а вырывает из рук ослабевшего, обескураженного ветеринара чехол с инструментом. «Спасибо, сама донесу», - зло говорит она, даже не обернувшись, а взгляд тот час притягивают рыжевато-каштановые пряди, разбросанные по плечам. Что-то внутри Лизы загорается алым пламенем, заставляя ее вновь обрушиться в слезах на песок. Лиза скоро перегорит и окончательно сойдет с ума. Таня - это нечто высшее, эфемерное, недостижимое. Мысль эта приходит к Лизе, когда та лепит очередную восковую фигурку и режет себе пальцы ради пары капель крови. Она хочет проклясть Гроттер, проклясть эту рыжую упрямую идиотку, чтобы больше никогда-никогда не вспоминать о ней, чтобы наконец она не мешала Зализиной и ее Ва-а-анечке... Лиза заносит острый жертвенный нож, закусывает губы, лезвие ходит ходуном в ее узкой, влажной ладони; нож соскальзывает и Лизка вытирает так и не окровавленной рукой с лица слезы. Она дрожит и корчится в рыданиях, истерично визжит и едва не задыхается. А Таня, Таня - это небо, звезды, вечность, клад, червонное золото... Лиза испуганно смотрит на свое отражение в старом, покрытом мыльной пленкой обломке зеркала и ощупывает шею с висящем на ней оберегом от любых любовных чар. Значит, не порча. Значит, сама. Лиза шипит, как потревоженная кобра, шипит и вскидывает руку с кольцом. «Та-а-анечка, золотце, - сладко тянет она, чувствуя, как горячая кровь приливает к щекам, - я проклинаю тебя, Та-анечка, чтобы ты, гадина, никогда...». «Уймись, Лизон», - огрызается бестия и словно стыдливо отворачивается. Лизка замолкает, а когда уходит, будто случайно касается плеча этой рыжей Гроттер. Таня не замечает этого, а может, не хочет замечать, но Зализина вздрагивает и тут же отдергивает пальцы: плечи у Тани ледяные. Рыжей дуре холодно, а Лизе - горячо; Лиза плавится и сгорает в алом пламени своей выцветающей, чернеющей души. И сегодня Лиза не убила Таню - Лиза малодушная и слабая. Лиза ненавидит себя. Мутно-зеленые глаза похожи на редкую, чахлую осеннюю траву, а рыже-каштановые пряди - на всполохи затухающего, умирающего огня. Лиза прижимает вырванный пучок травы к щеке и умиротворенно закрывает глаза. Да, она одержима, но так ли это важно?.. Жаль только, что упрямая бестия никогда-никогда не поймет, кто именно целиком занял Лизино сердце. А маечник, Ванька - да что ему, пусть проваливается в Тартар!.. Лиза распахивает веки и, распластавшись на спине, почти не щурясь, смотрит на ободранный, ржавеющий солнечный круг. Он тоже сгорает, совсем как Лиза. Или это Лиза совсем как солнце? «Гроттер, я тебя ненавижу!» - визгливо надрывается Зализина, удерживаемая Гломовым за подмышки, и бестолково машет руками. Лиза знает: в следующей жизни они будут вместе, осталось недолго. Черствая, бессердечная рыжая дура поднимает на девчонку свои сводящие с ума болотистые, но все же зеленые глаза, и устало, зло отвечает: «Лиз, отвали, а?». Лиза ловит ее взгляд, почему-то сейчас мутно отражающийся в ее собственных глазах. Гроттер долго и упрямо смотрит ей в лицо; Гроттер холодно, Лизе - горячо. В следующей жизни они будут вместе, уж Лиза-то знает. Лиза почти сгорела. Как солнце.